Тварь быстро передвигается в противоположный угол, снова издавая тот холодящий сердце звук. И безумно хочется свалить отсюда. Только что-то подсказывает, что даже выйди они на улицу, безопаснее не станет. Существо забивается в угол, сжимается, как будто боясь, в глазах сверкают легкие огоньки. Но Дэрилу что-то казалось, что это не испуг. Нет, она готовилась к атаке, собираясь прыгнуть. А учитывая, как быстро тварина бегает…

Диксон трясущимися пальцами поправляет стрелы, чтобы они точно упали в лоток, натягивает тетиву, разрезая кожу. Если бы брат дал ему нормальное оружие… Но нет, блядь, зажал. А теперь…

В горле встает твердый ком, от которого так просто не избавиться. Впервые он чувствует себя настолько мерзко. Может, из-за пустого взгляда твари, который как будто затягивает в себя. Дэрил ощущает ее голод, словно свой собственный, и это заставляет цепенеть.

— Дэрил…

Диксон мотает головой, вырывается из этого странного оцепенения, наконец-то беря себя в руки. Вновь вскидывает до этого опущенный арбалет, находя свою цель. Тварь, почувствовав, что потеряла свою власть, вновь передвигается.

Мерзкая, быстро перебирающая своими лапками, цепляющаяся за толстые нити паутины. Прячется за очередным выступом, сжимается, действительно почти невидимая, но Дэрил-то знает, где она.

Видимо, таким образом тварь и охотилась. Ждала, когда кто-то зайдет в ее пещеру, и неожиданно прыгала сверху, тут же прокусывая шею. Но сейчас ее жертвы вели себя неправильно, и она не собиралась рисковать. Вот только зря.

Стрела с тихим щелчком покидает гнездо и врезается твари прямо между ее огромных глаз, с легкостью ножа входящего в подтаявшее масло, разрезая его. Существо даже не щелкает, трупом падая на землю, подгибая свои лапки. От зрелища по коже бегут отвратительные мурашки. Черт, Дэрил был на многих планетах, но такого дерьма он никогда не видел.

— Останемся здесь, — заметив, как Диксон потихоньку смещается к выходу, говорит Граймс, останавливая его. — Не думаю, что будет хорошим вариантом продолжать слоняться под дождем в поисках пещеры.

— С этой хренью? — подняв бровь, интересуется он.

Да, это было глупо. Но блядь, находиться здесь даже не хочется. Он не сможет нормально спать с этим.

— Сейчас уберу.

И ведь действительно, Граймс с кряхтением и матами оттаскивает пакость куда-то. Пока Рик возится, Дэрил еще раз оглядывает пещеру. На самом деле, очень небольшая. Если бы тварь была бы чуть крупнее, то она точно бы не смогла здесь нормально передвигаться. Но даже так ей должно быть достаточно тесно. Весь потолок покрыла толстая паутина, но стены и пол были свободными, разве что в углу были ее обрывки. Видимо, там тварь и поднималась наверх. Однако что странно, Дэрил не увидел костей или чего-то подобного. Если забыть о паутине и о том, что ему пришлось увидеть, картина была вполне обычной. И все равно, Диксон чувствовал себя здесь очень неуютно, словно еще одна тварь пряталось где-то наверху, хоть он все и осмотрел.

Дэрил устраивается поближе к выходу, пускай здесь и задувал холодный ветер, но хотя бы нет ощущения, что на тебя кто-то прыгнет, да и не воняло так сильно едкой слюной. Он уже успевает немного остыть, расслабиться, даже прикрывает глаза, прижавшись спиной к холодному камню, когда Граймс наконец-то притаскивает свою мокрую задницу.

Рик мотает головой, стряхивая с волос самые крупные капли, скидывает на землю тяжелую шкуру и неожиданно берется за штаны. С одной стороны, это было вполне логично. Скорее всего, тот просто хотел, чтобы кожа обсохла и не прела под толстой тканью, а с другой — очень сильно нервирует. Голый Граймс рядом с ним…

Диксон отворачивается, сильнее вжимаясь в надежный свод, прижимая колени к груди. Ладонь ложится на теплую рукоять ножа, мягко поглаживая ее, пытаясь вновь почувствовать себя хотя бы в относительной безопасности. Но нет, есть некоторые вещи, с которыми так просто не справишься. И это было одной из них. Голый Граймс доставал из памяти то, от чего Дэрил так старательно убегал.

Рик стягивает с себя и мягкую кофту, которая с виду не была влажной, но очень скоро становится понятно, зачем. Мужчина расстилает этот элемент одежды рядом с Дэрилом и опускается на него своей голой жопой. Боялся задницу застудить?

— Тебе не холодно? — спрашивает Граймс, подпирая щеку кулаком. — А то ты у меня знатный мерзляк.

Дэрил фыркает, отодвигаясь от мужчины. Граймс раздражал, а голый Граймс еще и пугал. Так что он не был настроен на нормальный разговор. На время это затыкает Граймса, к сожалению, только на время.

— У нас должна была быть двойня, — неожиданно говорит Граймс, заставляя Дэрила вздрогнуть и повернуться, снова на секунду ловя полный боли взгляд. — Я виноват. Так безумно виноват. Я просто не знал. — Голос Рика дрожит, надламывается, но мужчина продолжает, словно ему нравится ковырять в собственной ране ножом. — У нас могло бы быть двое детей, — с горькой улыбкой говорит он. — Они бы здорово приглядывали друг за другом. Вдруг это был мальчик и девочка, и тогда наш сын всегда защищал бы свою сестру. А я просто… убил одного ребенка из-за своего… — он морщится от отвращения, — идиотского ребячества. Поступал как настоящий идиот, делал тебе больно, просто…

Дэрил отворачивается, сжимаясь сильнее, ощущая, как тяжелая бетонная стена просто прибивает его к земле. Почему он чувствовал боль? Это его не касалось. Но во рту привкус крови из-за прокушенной щеки.

— Прости меня, — горько произносит Рик. — Черт, пожалуйста, прости. Я действительно не понимал. Я не знаю, чем думал в тот момент. Наверное, только членом. Мне так хотелось, чтобы ты посмотрел на меня по-другому, чтобы хотел меня, что я с каждым мгновением делал только хуже. Я ублюдок, монстр. Но я действительно… Пожалуйста, скажи что-нибудь.

Нет, Дэрил будет молчать. Потому что горло сжимает от спазмов. И он не скажет точно, от ненависти это или от боли. Почему так происходило? Черт. Он ведь сам хотел избавиться от этого… от ребенка, да, ребенка. Как бы он ни хотел от этого убежать, внутри Дэрила был ребенок, настоящее сокровище, пускай и полукровка, которых на Марсе презирали и истребляли. Но… это его кровь. Так не это ли важнее, чем идиотские предрассудки? Нужно ли было наказывать его из-за ошибки Граймса?

— Избей меня, — выдыхает Рик, — сделай все, что угодно. Но я хочу, чтобы ты относился к ребенку не как к какому-то паразиту. Потому что это действительно ужасно. Если бы… Моя мать не хотела меня, ее отдали замуж за сводного брата, которого она просто ненавидела. И видишь, каким ублюдком я стал. Сколько бы я ни старался заслужить любовь, сколько бы ни ухаживал за ней, она ненавидела меня. И это действительно страшно. — Граймс ненадолго замолкает, чтобы тяжело сглотнуть, и только потом продолжает: — Нет ничего хуже того, что ребенка ненавидят его собственные родители. Если хочешь, презирай меня, но не малыша. Он не заслужил этого. Даже если ты хочешь оставить нас… Не ненавидь его. Я знаю, что он прочувствует все это.

Дэрил шумно втягивает воздух. Хочется просто заткнуть уши и не слышать полный боли голос Рика, который проникает в каждый уголок его сознания, переворачивая все с ног на голову, выжигая на стенах свои лозунги.

— Хочешь, чтобы я избил тебя? — хрипло спрашивает Дэрил.

Это разрешение, тугой поводок отпущен, и можно броситься на хозяина, с удовольствием впиться в его глотку. Но почему Диксон чувствует только безмерную усталость? И как он ни пытается докричаться до себя, вытаскивая отвратительные картинки прошлого, те настолько испорчены, засвечены, что практически не разберешь, что на них. А живот привычно болезненно тянет, напоминая о себе.

— Если ты хочешь. Можешь меня трахнуть. Делай что хочешь. Можешь даже убить меня. Я сам виноват. Захотев нормальную семью, я пошел по стопам отца и разрушил то, чего даже не было.

— Слишком много громких слов, Граймс, — говорит Дэрил, сжимая кулаки.

— Ты прав. Я заткнусь, только, пожалуйста, дай мне прикоснуться… Я хочу ощутить его. Нашего ребенка.