Все инстинкты кричат об опасности, в глотке настоящая пустыня, тяжелый воздух не хочет проходить в легкие. От напряжения хочется убиться, сбежать. Но в этот раз никто им не может помешать. Здесь есть только они. Только их маленький мир, где нет правильного выбора, куда ни шагнешь, там тебя поджидает ловушка.

— Я хочу ощутить… Пожалуйста. Не лишай меня этого.

— Иди на хер. Или я тебе действительно зубы в глотку вобью.

— Пожалуйста, — по-животному скулит Граймс.

Но вместо симпатичной собачки Дэрил видит рядом с собой действительно уродливую тварь. Страшнее, чем тот паук. Намного хуже. Потому что имя ей — человек.

Диксон напрягается сильнее, когда Граймс встает на четвереньки, медленно протягивает свою ладонь, придвигаясь. В панике заходится сердце, пытаясь выскочить из груди, но Дэрил не двигается, наблюдая за конечностью, что, словно скользкий червяк, тянется к нему. В мозгу взрывается снаряд, все внутренности сворачиваются в тугой узел, а неожиданно теплая ладонь вжимается в его кожу…

========== XXXI. Шаг назад - два вперед ==========

Дэрил перестает даже дышать, когда ладонь Граймса устраивается на его животе, дрожащая от волнения, осторожная. Легкая щекотка порождает теплое ощущение внутри, расплывается по животу, словно лава. Это не было похоже на возбуждение. Нет, совершенно иное, незнакомое чувство, намного сильнее всего, что он до этого испытывал. Как будто с помощью руки Граймса он действительно смог ощутить ребенка внутри себя, его маленькое, до сих пор не до конца сформированное тельце, требующее заботы и любви. Такое крохотное и такое беззащитное существо…

Оцепенение длится какую-то короткую минуту, а затем в мозгу громко щелкает, возвращая в реальность. Дэрил буквально отскакивает в сторону, вставая на ноги в нескольких шагах от замеревшего на четвереньках Граймса. Жадно втягивает воздух, наконец-то наполняя болящие легкие.

Диксон плотно сжимает челюсть, стискивает пальцы в кулаки, испытывая острую необходимость просто избить мужчину. Все вернулось так быстро. Уже забытый страх, неуверенность, глухая злость и ослепительная ярость. Всё было именно здесь, внутри него, где билось чужое сердце. А прикосновение Граймса как будто просто вытащило всё это наружу.

— Не трогай меня, — выдавливает из себя Дэрил, пытаясь удержать себя в руках. — Блядь, думаешь, что я совсем дебил? Что нихуя не понимаю? Думаешь, рассказал историю, и я тут уши развешу? Так вот, иди на хуй, психопат гребанный. Ты, блядь… Тебя убить проще.

— Так сделай это.

Рик поднимает на него лицо, спокойное, открытое. Медленно распремляется, раскидывает руки, как будто предлагая. Так и говоря своим взглядом: «Давай! Сделай это!».

— Думаешь, не въебу?

— Единственное, что я думаю, так это то, что тебе это действительно нужно, — размеренно говорит Граймс. — И я действительно это заслуживаю.

Блядь. Дэрил крепко зажмуривается, вскидывает кулак, останавливая его перед лицом этого гада. И ведь не дергается, даже не закрывает глаза. Глухой рык прорывается через крепко стиснутые зубы. Это не то, что Дэрил хотел. Он просто… Блядь. Никакого удовольствия не получаешь, когда кто-то так спокойно принимает наказания. Как будто собираешься избить беззащитного идиотика, невовремя подвернувшегося под руку.

— Что, не можешь? — неожиданно резко говорит Рик. — А может, тебе понравилось, когда я тебя…

Дэрил не идиот. Он понимает, что Граймс его провоцирует, пытается вывести именно на эту реакцию. Но в этот раз ничего не сдерживает от того, чтобы не дать ему это. Диксон бьет, сильно, ничуть не сдерживаясь, вкладывая в удар всю свою боль, разочарование, злость. У Рика никаких шансов удержаться на ногах, и тот падает на камни, должно быть, больно отбивая себе ладони и колени. Но сейчас нет времени думать об этом.

— Гребанная сука, — рычит Дэрил, без жалости впечатывая носок ботинка мужчине под ребра, в уже пожелтевший синяк, оставленный Мэрлом. — Нравится, а?

Еще один удар, от которого на языке остается легкий свежий привкус, от которого пальцы начинают возбужденно подрагивать, а мир становится так же прост, как пример «2+2». Лишь один миг, который вновь наполняет тело жизнью, напоминает, кто он есть. Что он. За всё, что было, за всех, кто причинял боль. Рик больше не был человеком, нет, он был тем, кто олицетворял всю боль, весь страх, который испытал Дэрил. И это наконец-то можно было отпустить. Освободить себя от невыносимого груза. Наконец-то скинув его, как мокрое полотенце.

Дэрил замирает, тяжело дыша. Пот, смешанный с каплями дождя, стекает по лбу, капает с кончика носа. Жарко. Хочется пить. Но в то же время было очень хорошо. Он наконец-то почувствовал себя свободным.

Граймс глухо кашляет, сплевывает на землю кровь, приподнимаясь на дрожащих руках и ногах. Такой жалкий, никчемный. И как этот человек мог держать его в страхе? Мог насиловать? Это было просто невозможно. Он слишком слаб, словно улитка, потерявшая свою раковину.

Рик переворачивается на спину, хрипло втягивает воздух, на губах пузырится кровь. Избитый, дрожащий, голый. Вызывающий только жалость. Мужчина тихо смеется, тут же хватаясь за ребра, морщится от боли, поднимает свои глаза на Дэрила. И снова этот открытый чистый взгляд, в котором нет никакой злости, только удовлетворение и еще что-то, делающее его просто невыносимым.

— Стало легче? — надорвано спрашивает Граймс, облизывая разбитые губы.

Действительно стало. И не просто легче, а отлично. Наконец-то окончательно отпустило, словно вообще ничего и не было. Это не значит, что через пару дней его вновь не накроет. Но сейчас… Черт. Все действительно было отлично. И даже его пузо не казалось такой уж страшной проблемой.

Рик с кряхтением садится, щупает ребра, проверяя повреждение. И вот только сейчас слегка щекочет осознание того, что Дэрил сделал. Просыпается подзабытая, не совсем адекватная вина. И ведь на самом деле Рик заслужил, сам нарвался. Но… Блядь. Чего это совесть у него проснулась так невовремя?

— Прости меня, — подняв на него свои чистые глаза, говорит Граймс.

Смешно как. Дэрил его избил, а Рик просит прощения. Сразу же чувствуешь себя неуютно. Укрепляется ощущение нереальности всего происходящего. Ну не бред ли? Сначала попали в незнакомую пещеру, немного поговорили, Диксон отпиздил Граймса, а сейчас они снова спокойно разговаривают. И, увеличивая абсурдность ситуации, Граймс неожиданно опускает руку на его стоящий из-за всплеска адреналина член, сжимая через плотную ткань.

Дэрил потрясенно выдыхает, вздрагивает, но даже не пытается убрать чужую ладонь. Сходить с ума, так окончательно. Так что к черту. Он слегка качает бедрами, прикрывая глаза от удовольствия. Рик отлично умел заставлять забывать обо всем на свете.

Тонкие пальцы подцепляют пояс штанов, стягивая их ниже, царапая кожу грубой тканью. Нужно было расстегнуть, но вряд ли Граймс знал, как. Впрочем, его можно было простить. Потому что спустя секунду теплые шершавые губы прижимаются к головке, медленно пропуская ее внутрь.

Рику должно быть пиздец как больно. Дэрил не один раз ударил его по лицу, так что во рту должны были быть раны, и это не учитывая разбитых губ, кровь с которых оставляет на коже красные разводы. Это было каким-то чертовым извращением. Но почему-то от этого только приятнее.

Пальцы уже зудят от желания сжать что-то. И Дэрил пропускает их через влажные пряди, царапает ногтями кожу головы, ничуть не жалея, просто пытаясь удержать себя на грани. Граймс чертовски хорош. То ли Диксон настолько хотел трахаться, что просто не мог удержаться, то ли, может, еще что-то. Разве это важно? Главное, что голову сносило так же круто, как совсем недавно от драки, которая так легко забылась. Все стало таким неважным, лишь бы рот Граймса продолжал его принимать, а глотка сжиматься.

Вибрирующий стон боли через член проходит по всем нервам, собирается теплым комком прямо в яйцах. Дэрил знает, что долго не продержится. Но даже так он наслаждается каждым прикосновением, каждым движением языка, каждым… Блядь. Он крепче обхватывает голову Граймса, откидывает собственную, слепо смотря в потолок.