Он нервно сглатывает, сцепляя пальцы в замок, пытаясь не пялиться так откровенно и не лыбиться словно идиот, вызывая лишние подозрения. Пока Дэрил забирается на место, следуя инструкциям Роберта, Рик сдвигается к монитору, чтобы было удобнее заглядывать через плечо в попытке понять информацию, которая очень скоро будет выводиться на экран.

— Расслабитесь и не волнуйтесь. Ничего страшного не будет.

— Знаю, — огрызается Дэрил. — Не идиот.

Но Роберт словно и не слышит в голосе Диксона никакой агрессии. Он продолжает успокаивающе улыбаться, нажимая на экран. Помещение наполняет настораживающий механический звук, пускай и не такой сильный, но все равно неприятный. Но долго Рик на этом не фиксируется, это не так важно, как то, что ему должны сказать. Не отрываясь, Граймс следит за картинками на мониторе. И неожиданно там появляется… Черт, даже Рик отлично понимал, что это, а точнее, кто это. Еще не до конца сформировавшийся малыш, объемный, словно если Рик протянет руку к монитору, то возьмет его. Такой красивый. Сердце сжимается, на глазах появляются слезы, которые просто невозможно сдержать. Его маленький.

Рик жадно скользит взглядом по картинке, пытаясь запечатлеть этот миг навсегда в своей памяти. Мужчина тогда становится мужчиной, когда он осознает, что создал новую жизнь, когда осознает свою ответственность перед ней. И ведь одно дело просто знать, но совсем другое видеть.

И пускай младенец еще не сформировался до конца, пускай для постороннего человека он был всего лишь куском плоти, для Граймса это было самое прекрасное существо в мире. Такой маленький, такой беззащитный, требующий от Рика всех сил, чтобы сохранить эту хрупкую жизнь.

Рик стирает ладонью слезы, удерживая себя от желания обнять Дэрила, прижаться к нему и зацеловать с ног до макушки, чтобы показать свою благодарность. Ведь это действительно было чудом. Счастьем, которое Граймс, по сути, не заслужил. Похоже, Дэрил действительно был его судьбой.

— Мне нужно с вами поговорить, — неожиданно говорит Роберт, отвлекая от теплых мыслей.

И стоит перевести взгляд на мужчину, как сердце падает вниз, сжимается в маленький комок, а язык прилипает к гортани. Что-то было не так. Неужели кошмар начнется снова?

Шаги отдаются шумом в ушах, словно кто-то громко бьет кувалдой по железу. Воздух становится неожиданно плотным, тяжело проталкивается в легкие. Кровь отливает от лица. И, кажется, Рик сейчас упадет в обморок. Потому что еще одной трагедии он не переживет.

— Что случилось? — едва ворочая языком, спрашивает он.

Роберт, как будто издеваясь, выдерживает слишком длинную паузу, заставляя все больше падать в пучину отчаяния. Неужели Рик снова окажется ни с чем?

— В каких условиях содержался ваш партнер? — сухо, без улыбки спрашивает мужчина, впиваясь в Граймса взглядом. — Недоедание? Травмы?

Виноват. По всем пунктам. И даже больше. Сознательно делал это, травил Дэрила настоями, забыл о нем, оставляя умирать от голода, позволял сбегать, получать травмы.

Он едва заметно кивает, не уверенный, что сможет хоть что-то сейчас сказать. Потому что горло сдавило так, что даже дышать тяжело. Рик приваливается к стене, пытаясь не сползти по ней.

— Вы хоть понимаете, к чему подобное обращение может привести? — неожиданно срывается Роберт, шипя на Рика, словно крылан. Мужчина сжал пальцы в кулак, как будто действительно хотел дать Граймсу в лицо. И он, наверное, действительно заслужил это. Но врач быстро купирует приступ, выдыхает медленно, беря себя в руки, становясь холодно-отрешенным. — Я могу вас поздравить. У вас двойня, — сухо говорит он.

Рик непонимающе хмурится. Но на мониторе он видел только одного младенца, да и взгляд Роберта не давал обрадоваться новости. Что-то было… что-то страшное таилось за его словами.

— Своим безответственным поведением вы убили одного из детей, — продолжает врач.

Мир Рика неожиданно рушится, рассыпается, словно старое трухлявое дерево, превращаясь в мелкие перетертые щепки. Он убил своего ребенка. Сам, вот этими руками. Просто…

— С первого же взгляда заметно множество патологий. Плод расположен неправильно и уже сейчас давит на внутренний органы, выход не сформировался и не будет, пузырь слишком плотный, присутствуют рубцы на передней стенке. И это не затрагивая возможные патологии плода, связанные с нарушением развития. На ранних сроках из-за недостатка питания или травмы произошло поглощение одного близнеца другим, это тоже может сказаться на ребенке. Самое безобидное, что вы можете получить — это третью ногу или руку. Самое плохое — смерть младенца в утробе, которая повлечет развитие заражения и смерть носителя. Никаких гарантий.

Каждое слово — как капля смертельного яда в его стакан. В сердце проворачивается острый нож, разрезая его на мельчайшие кусочки, оставляя внутри только кровавые ошметки. Это правда сделал он? Но как? Рик ведь всегда мечтал о младенце. И собственными руками уничтожил его, подверг опасности ребенка, который еще был жив. Граймс ведь должен был защищать его. А получается… Он должен защищать от себя.

Каждый его глупый поступок, эгоистичное желание получить то, что хотел, отражалось на самом беззащитном человечке в мире, пока окончательно не убило его. А ведь нужна была всего лишь вовремя поданная еда, попытка поговорить. Но не…

— У вашего партнера довольно сильная способность к регенерации, и, возможно, это сыграет на руку, а может быть, сделает только хуже. Предполагаю, что только это помогло и второму ребенку выжить.

Лучшее, что Рик может сделать для своего ребенка — это самостоятельно пустить пулю себе в висок. Потому что Дэрил точно сможет позаботиться о себе и без него. А вот Рик все портит.

— Так, возьмите себя в руки, — раздраженно говорит Роберт, сжимая руку на плече Граймса, привлекая его внимание. — Сейчас вам нужно быть в сто раз внимательнее. Меньше стресса, больше ухода. Ваш партнер хоть и кажется довольно сильным человеком, но он беременный. И вы должны это учитывать. Так же хотел поинтересоваться о болях. Бывают ли они и как часто?

— Очень часто и сильные. Наш врач сказал, что это нормально, так как мышцы растягиваются, — немного приходя в себя, говорит Рик, царапая ногтями собственное запястье. — Еще он постоянно мерзнет.

— Это связано с патологиями. Как я и сказал, плод расположен неправильно. Я запишу рецепты настоев и мазей, которые нужно применять. Никаких голодовок больше, драк.

— Да, конечно.

Рик не может поднять глаза на Дэрила, не может посмотреть на его лицо, чувствуя, что просто разревется. Он не хотел, правда, не хотел. Он не думал, что выйдет именно так, что Диксон беременный. Но знал он или не знал, это ничего не меняет. Рик убил своего ребенка, и ничто теперь не сотрет этого. Именно Граймс был уродом, тварью, монстром, прячущейся за маской человека.

В голове шумит, он сам не понимает, как еще двигается, хотя хочет упасть на землю и просто позволить богам забрать себя в Навь. Заслужил ли он вообще хоть какой-то жизни? Тварь, что пожирает жизнь. Почему он еще дышит, если его ребенок так и не смог сделать этого, не смог увидеть свет, не смог ощутить прикосновения ветра…

— Дэрил Диксон? Вы заключаетесь под стражу…

========== XXVII. Свобода? ==========

Дэрил нервничал. А кто бы не чувствовал то же самое, когда буквально решалась его судьба? И пускай утреннее происшествие немного выбило из колеи, это не меняло того, что сегодня ему должны были сказать правду. Умрет ли он или будет жить. Однако слабая, еще теплящаяся внутри надежда быстро тает, оставляя внутри холод и пустоту, стоит увидеть лицо Рика после его разговора с врачом. Похоже, все же отплясал.

Забавно даже. Потому что теперь Дэрилу стало как-то плевать на это. Словно кто-то выключил что-то у него внутри или просто пробки выбило, потому что все то, что пришлось пережить ему — слишком много для одного человека. И смерть была вполне логичным завершением сего действа. А ведь когда-то Дэрил активно кричал, что смирение это слабость. Как быстро же меняются люди, забывают свои убеждения…