Наконец-то под ногами оказывается гладкая площадка, на которую Рик на последнем издыхании затаскивает их. Он бросает последний на сегодня взгляд на поле, смотря, как медленно расходятся люди, отпуская своих знакомых и любовников, в последний раз прощаясь с ними. Граймс поспешно отворачивается, сглатывая вязкую слюну. Он был виноват в этом. Ошибка его людей — это его ошибка. Не уследил, не досмотрел. Знал же, что на Джоди нельзя было положиться, слишком молодой, неопытный. Но все равно поставил его одного…

Рик мотает головой, переводя взгляд на Диксона. Вот кто позволит ему немного забыться, избавиться от страшных картинок перед глазами, от запаха крови, забившего нос. Перехватив мужчину за руки, волоча его словно мешок с камнями, затаскивает в помещение, плотно закрывая дверь. Он поспешно обходит дом, опуская ставни, погружая помещения в приятный полумрак. И только тогда стягивает одежду с мужчины, откидывает ее в угол, обнажая заляпанное кровью и грязью тело. Выглядит довольно жалко. Граймс прикасается к плечу, замечая след от укуса, на ноге глубокая царапина, на лице кровь. Но вроде бы все это не смертельно. И все же завтра нужно будет позвать врача, чтобы осмотрел его.

Рик дотаскивает Диксона до кровати, снова завязывает руки, фиксируя их у изголовья, тоже самое проделывая с ногами. Вот теперь мужчина точно не сбежит. Маленькое помещение тут же проптывается неприятным запахом пота и кишок, на чистых шкурах появляются бурые пятна. И, несмотря на то, что грудная клетка четко двигается, у Рика почему-то в голове возникает страшная картинка. Бледное лицо, запорошенное грязью, ниточка крови, стекающая по губе, и разодранный живот, где на влажно поблескивающих внутренностях покоится маленькое, но уже сформировавшееся тельце. Граймс опускает взгляд на собственные запачканные руки, дрожаще выдыхая. Черт возьми. Почему в этот раз его так сильно ударило, почему именно сейчас?

Вода в лохани становится красной, зато руки чистые, вот только Рик все равно видит на них кровь, видит лица людей, которых он не смог спасти. Снова и снова в ушах раздаются крики, хлопают крылья. Рик опускает ладони на деревянные края, прикрывает глаза, дрожаще выдыхая. Ничего изменить нельзя. Им придется страдать, придется терять людей. Хотя бы он никогда не увидит, как его ребенка убивают, потому что его просто не будет. Граймс собирает воду в ладонь, плещет ее себе в лицо, ловит крупные капли, слизывает их.

Нужно бы и Дэрила помыть, а то от него скоро станет вонять. Если очнется, будет еще отбиваться. Рик кидает в ведро чистую тряпку и не торопясь идет в комнату, где сейчас спит мужчина. Босые ноги громко шлепают по деревянному полу, наполняя помещение хоть какими-то звуками, позволяющими не концентрироваться на том, что происходит внизу. Трупы гниют, люди исчезают, почва насыщается. Круговорот жизни, который просто нельзя не принять. Но Рик хотел бы, чтобы все было по-другому.

Он выжимает тряпку, смотря, как стекают капли, пуская по темной воде круги, в которой отражается искаженное лицо. Словно настоящий демон, который забирает чужие жизни. Рик болезненно кривится и прижимает прохладную тряпку к лицу мужчины, осторожно стирая грязь и кровь, скользит к шее.

Монотонные действия немного успокаивает. Рик все больше погружается в деятельность. Он очерчивает влажными пальцами глубокие шрамы, проводит по мышцам, гладит маленькую родинку, скрытую за жесткими волосами в паху. Стирает кровь с внутренней стороны бедра, прикасается к влажному, распухшему анусу. Каждый палец, каждую впадинку на чужом теле он промокает тряпкой, старательно вычищая, пока от Диксона не начинает пахнуть водой и им самим.

Рик вновь оглаживает крепкое тело ладонями, прослеживая все изгибы, слегка сжимая. Он не сможет отказаться от Диксона. Пока не может. Сколько не думай об этом, но стоит представить мужчину не рядом, как внутри начинает ворочаться что-то неприятное.

— Какого хера?

Диксон дергается, выгибается, пытаясь избежать прикосновений, сразу же теряя все свое очарование. Мутный взгляд останавливается на Рике, и мужчина низко рычит, покусывает губу, словно представляя, как вопьется зубами в его горло. Вот как можно нормально реагировать? Если Граймса раньше сдерживало желание ребенка, то теперь что? Когда на тебя смотрят с такой злостью и отвращением, так и хочется сделать больно, отомстить, показать, насколько же это неприятно.

Рик нажимает ладонью на горло, смотря ему в глаза, видя в них только ненависть. Больно, только от этого чертовски больно. Граймсу нужно было что-то, шанс, который даст удержаться на тонкой веточке, но Дэрил просто обрезает ее, напоследок плюя ему в лицо. Рик не хотел, чтобы происходило все именно так.

— Я тебе зад порвал, — рычит он в чужое лицо. — Хочешь, чтобы действительно хреново сделал? Так я могу.

Он поднимается, отходя к шкафу. Там на полке резиновое кольцо, которое когда-то использовалось для вполне мирных целей, но сейчас… Сейчас Рик видел в нем возможность заткнуть Диксона. И пускай это глупо, ему не станет от этого легче, но он все равно хватает мужчину за лицо, нажимает на челюсть, заставляя разжать ее, и протискивает межу зубами кольцо, закрепляя его во рту. Диксон что-то непонятно мычит, розовый язык дергается, но сейчас мужчина полностью беззащитен.

— Радуйся, что в задницу не вставляю, — выплевывает Рик, проводя пальцами по влажной полости. — Тогда ты пару недель ходить не сможешь.

Глаза Дэрила расширяются, когда Граймс забирается сверху, ставя ноги у его подмышек, и медленно разбирается с завязками, давая тому понять, что произойдет. Кровь приливает к лицу мужчины, делая его красным, язык нервно дергается во рту, пытаясь вытолкнуть кольцо, но Рик только слегка усмехается. Перед глазами все те же ужасные картины, мешающие сосредоточиться на ощущениях.

Граймс прикрывает глаза, цепляясь за эти кровавые картинки, смакуя их, словно вкуснейший плод, разворачивая их все ярче и ярче, и сжимает свой вялый член. Ему ничуть не приятно, нет, это просто способ наказания себя. Когда ты погружаешься в ненависть к себе же, когда заставляешь обрубать все концы, тем самым бросая себя в разинувшую пасть бездну. И он летит в нее, раскидывая руки, растягивая губы в ужасном оскале.

Дэрил вновь мычит, дергает головой, пытаясь избежать прикосновения влажной головки к губам. Вместо этого она скользит по щеке, оставляя на ней блестящий след. Рик хватает его за челюсть, преодолевая то единственное сопротивление, которое Дэрилу сейчас возможно. И, придерживая собственный член, медленно пропускает его во влажную глотку, сразу же до упора, ничуть не заботясь о чувствах мужчины. Мышцы сжимаются, пытаясь вытолкнуть его, приятно массируя. Кольцо, как он и думал, идеально справляется со своей задачей.

Рик слегка опускается, упираясь лбом в согнутую руку, лежащую на спинке, и медленно скользит наружу, а затем назад, полностью перекрывая доступ воздуха. По вискам Диксона текут слезы, на подбородке блестит слюна, но Рику ничуть его не жалко. Сам напросился, сам заставлял его действовать так. Хоть бы раз он повел себя по-человечески, хоть бы раз взглянул на него по-другому. И все бы изменилось.

Под закрытыми глазами настоящая мерзкая мешанина, имеющая красный цвет и привкус крови. Бедра двигаются скорее механически, вталкивая плоть внутрь влажной полости рта. И все это настолько же отвратительно, насколько доставляет удовольствие. Он ускоряется, вжимаясь еще глубже, двигаясь так быстро, что Диксон хрипит. Рик бы мог убить его. Прямо так, членом в глотке, и это было бы даже смешно. Но он выскальзывает из гостеприимного рта, обхватывает член ладонью, быстро двигая по нему. Пара движений, и он сможет кончить. Но Граймс останавливается, вытягивает кольцо, давая Дэрилу почувствовать все грани унижения.

— Теперь ты точно труп, — хрипит не своим голосом Диксон. — Я перегрызу эти чертовы веревки и вырву тебе член, а затем…

Рик продолжает двигать по члену, совершая те последние несколько движений по влажному стволу, кончая прямо на лицо, на наглые глаза, которые его ненавидят. Он нажимает пальцем на веко, слегка оттягивает его, позволяя каплям попасть на яблоко.