— Я ненавижу тебя, — тяжело шепчет Граймс, смотря в покрасневшие слезящиеся глаза. — Ненавижу то, что ты заставляешь меня это делать. Я так хочу убить тебя… Ты лишил меня всего, и именно из-за этого я не могу отказаться от тебя. Я уничтожу тебя, вырву все, что внутри тебя сейчас и заставляю измениться. Потому что ты мой!

Рик прижимается к неподатливым губам, чувствуя на них собственный вкус. Это печать, его печать, которая, может быть, наконец-то дойдет до сознания мужчины. Боль обжигает язык, но Граймс не отстраняется, продолжает вылизывать нежную полость, собирая капельки спермы и смазки, разве что просовывает палец, чтобы Диксон не убил его.

— Мы связаны навсегда.

========== IX. Новая игрушка ==========

На низком потолке шевелящееся черное пятнышко. Если приглядеться, можно заметить восемь лапок, передвигающее маленькое тельце. Легкий ветерок, проникающий через щели в окне и внизу стены, дергает паучка, заставляя того повиснуть на тонкой, поблескивающей в слабом лучике солнца паутине. Тот качается на этой нитке из стороны в сторону, но не падает. А подняться обратно наверх было единственной проблемой, так что паучок, сам того не зная, вполне счастливое существо.

Дэрил устало моргнул, даже не пытаясь шевельнуться. И не из-за того, что его тело болело, а мышцы ныли. Нет, вся боль уже давно притупилась, три дня вполне хватило, чтобы он отчасти подлечился. Но Дэрил все так же лежит пластом, и только поднимающаяся грудная клетка и редкое движение век показывает, что он вообще жив. На небольшом столике рядом с кроватью стоит тарелка с уже попахивающим надкушенным фруктом, который успел покрыться белесой плесенью. С улицы раздаются голоса, люди вернулись к привычной жизни, словно три дня назад ничего не произошло. И Дэрил, наверное, даже мог бы глянуть, что там происходит, как эти лицемеры живут, потеряв столько народу. Но ему не хочется двигаться, дышать, моргать. Сдохнуть хочется.

В животе вновь урчит, неприятно покалывает, кишки словно двигаются, пытаясь прилипнуть к позвоночнику. Под ладонью неприятно подрагивают мышцы, во рту горьковатый привкус. Но не это паршиво, а то, что стоит прикрыть глаза, сглотнуть, как он вновь чувствует толкающийся в глотку член, лезущие в нос жесткие волоски с лобка. Это было хуже, чем все то, что делал с ним Граймс. И появись тот сейчас здесь, Дэрил бы вцепился зубами в его глотку, разорвал артерию, сам, чтобы почувствовать, как эта падла умирает. Плевать на то, что его могут убить, Диксон сохранит ничтожные остатки собственного достоинства. Но Рик словно чувствовал, что Дэрил дошел до ручки, что готов прикончить голыми руками, наплевав на все, на шанс сбежать, на собственную жизнь, мужчина просто исчез. Уже три дня Рик не появлялся в доме. Дэрил старательно вслушивался в звуки, но ни скрипа половиц, ни единого звука. Разве что в соседней комнате в клетке бьется какое-то животное, пытаясь выбраться наружу.

Дэрил низко рычит, подрываясь с кровати, скидывая сковывающее мышцы и сознание оцепенение. Цепь, приковывающая его за шею к стене, звенит, давит. Диксон перехватывает ее, наматывает на руку толстые звенья и дергает, надеясь вырвать крепление. Но добивается только того, что мышцы начинает неприятно тянуть, а крепление даже на миллиметр не сдвигается с места. Тогда Дэрил вновь берется за свой браслет. Но тот, как и пару дней назад, не отстегивается, однозначно показывая, что замок окончательно сломан.

Он обходит маленькую комнатку, пинает небольшой пустой шкаф, бьет стену, просто пытаясь выплеснуть пульсирующую внутри злость. Он хотел убить Граймса, мечтал сдавить его глотку, выдрать ее собственными руками и нассать на него, смотря в затухающие глаза. Дэрил никогда не простит. Вот только… Где чертов Граймс?

Диксон усаживается на пол рядом с кроватью, окидывает голову на нее, дрожаще выдыхая. Все тело перенапряжено, в голове пульсирует боль, желудок вновь сжимает, подтягивая к горлу, а перед глазами пульсируют темные пятна. Потолок вертится, подпрыгивает, опускается и поднимается, дрожит, словно сейчас обвалится.

— Блядь! — выдыхает он, прикрывая глаза предплечьем.

Он был разбит, раздавлен, словно какая-то букашка. И все из-за одного человека. Из-за ублюдка, который почему-то решил, что имеет право управлять и его жизнью, быть такой сукой. Именно. Сука всегда остается сукой. Таких нужно пристреливать, как бешеных хомячков.

Внимание привлекает хлопок двери, Дэрил напрягается, прислушиваясь. Доски со скрипом прогибаются под тяжелыми ботинками, вновь заходится в истерике животное в клетке, бьется об нее, но вскоре подозрительно затихает. Диксон подбирается. Встает с пола, придерживая цепь, чтобы та не шумела, и медленно передвигается к двери, мягко наступая на пол, стараясь не производить ни единого шума.

Цепь дергается, до цели остается где-то три-четыре хороших шага, но ошейник врезает в шею, больно вдавливаясь в нее. И вправду бешеная собака. Но Рик даже не представлял, насколько.

Скрипит дверь в соседнюю комнату, человек останавливается, выжидая что-то, но затем шаги возобновляются. Дыхание перехватывает, когда Дэрил осознает, что человек сейчас зайдет и сюда. Он быстро оглядывается, пытаясь найти какое-то оружие, не деревянной же тарелкой пытаться убить. Хотя фрукт, источающий сладковатый запах гнили, вполне мог бы справиться с этой задачей. Правда, его пришлось бы засунуть человеку прямо в глотку, как хер, который Граймс пихал в него…

Дверь распахивается, впуская внутрь человека. Мужчина замирает у входа, поднимает свободную руку, как будто сдаваясь.

— Не убивай меня, — с улыбкой тянет Пол, демонстрируя тарелку, от которой исходит слабый пар. — Я тут покушать тебе принес. Ты, наверное, голодный.

Вместо Диксона отвечает его живот, соглашаясь громким урчанием. Пол подходит поближе, но все еще остается в недоступности от его рук. Понимает, что Дэрил не настроен доброжелательно, и правильно делает. Потому что он не упустит шанса.

— Похоже, у тебя настроение все хуже и хуже, — замечает мужчина, протягивая тарелку. И Дэрил все же сжимает теплый край. Силы ему пригодятся. — Ты ведь давно не ел, правда?

Диксон тяжело смотрит на него, на тарелку, разрываясь от желания показать характер, но его перебивала пустота в желудке. Он просто относит ее в угол между столом и кроватью, забиваясь туда, опасаясь, что и этот придурок может что-то попытаться сделать ему.

Зажатый по всем краям, он чувствовал себя немного в безопасности. Хотя взгляд все равно неотрывно следит за Полом, который хмурится и присаживается у противоположной стены. В тарелке какая-то странная бурда с крупными кусочками непонятных овощей, но хотя бы пахнет это довольно приятно, да и теплая еда…

Дэрил подхватывает кусочек, пальцами залезая в густой соус, и осторожно пробует кончиком языка. В принципе неплохо, слишком пряно, что бьет по чувствительным сосочкам. На зуб оказывается все лучше. Эти кубики очень легко раскусываются, при этом не разваливаясь в кашу. В общем, неплохо, лучше, чем то, что ему приходилось есть на корабле. Хотя и с мясной ногой, которую в последний раз притаскивал Граймс, тоже не сравнится. Овощи — они и на другой планете овощи, а Дэрил их не особо любил.

— Дэрил…

Имя, в кои-то веки произнесенное правильно, без этого идиотского коверканья, таким мягким голосом, вызывает странные мурашки внизу живота. Такое чувство, что он забыл, как звучит собственное имя.

— Мне кажется, ты выглядишь даже хуже, чем раньше. Сколько ты не ел? — Дэрил игнорирует вопрос, вновь склоняясь к своей тарелке. — Не могу поверить, что Рик действительно уехал и оставил тебя одного. Знал ведь, что нужно было раньше заглянуть. Но я думал, что Рик может отвечать…

Дэрил настороженно смотрит в лицо мужчины, отставляя уже пустую тарелку, быстро проходит языком по пальцам, собирая остатки соуса. Хотелось спросить, куда же умотал Граймс, узнать что-то. Но слова застревают в горле, в груди что-то скребется, заставляя Диксона сильнее вжиматься в стену. Не верилось, что он когда-то подпускал Ровиа так близко к себе.