Наклонившись над лоханью, Рик выливает себе на голову холодную воду, смывая с себя ночной пот, запах спирта и пыль. Он всматривается в идущее рябью отражение, удивляясь тому, насколько же жалко сейчас выглядит. Даже так заметно, насколько у него покраснело лицо, на лбу появились новые морщины, и что-то подсказывало, что стало больше седых волос. Как справляться с ситуацией?

На кухне над потолком висят большие куски вяленного мяса, на столе в корзинке слегка подвявшие овощи и фрукты. На доске так и не нарезанный угорь, которого Рик хотел приготовить Дэрилу на завтрак, если бы тот не сбежал. Но вместо этого Граймс отрубает ему хвост и кидает его в клетку, а остальное выкидывает в окно, к загону, где его сожрут животные.

Рик не хочет есть, и Диксону он этого не даст. Сбежал — пускай голодает. Но что сделать с его бесполезностью, с его испорченностью, Граймс просто не знал. Ему нужно время, чтобы прийти в себя, решить, что же нужно делать. А не рубить сгоряча. Однако это ничуть не значит, что он не будет трахать мужчину. Пускай отрабатывает хоть так — своей тугой задницей.

Он все же отщипывает крупную темно-синюю ягоду и закидывает в рот, давит языком, чувствуя ее терпкий вкус. Взгляд цепляется за недавнюю покупку — тряпичную куклу, которую он приобрел на том же рынке. Все снова сжимается, стягивается в тугой комок. Рик пинает чертов стол, просто не зная, как выместить всю злость, скопившуюся внутри. Крепкая ножка все же не выдерживается, дерево хрустит, всё, что было на нем, валится на пол, фрукты закатываются в углы. Но Граймсу плевать, хочется большего. Он нервно проводит по лицу, стирая капельки пота, пытаясь взять себя в руки. Нельзя разрушать собственный дом. Но хочется.

Как назло, к носкам ботинок падает та самая игрушка. Рик наклоняется, поднимая ее, сжимает в руке, надавливая на мягкий живот. Глаза начинает щипать, и неожиданно по щеке текут слезы. Ярость слегка притупляется, но на место нее приходит невыносимая боль и тоска. Рик присаживается на корточки, понимая, что просто не удержится на ногах. Он прячет лицо в ладонях, прижимает игрушку, втягивает ее запах. Его ребенка просто нет.

Ему требуется время, чтобы прийти в себя. Рик медленно поднимается, аккуратно ставит игрушку на полку, все еще цепляясь за то, чего просто не может быть. Ему нужно принять это. Сломать себя и принять.

Шаги глухо отдаются от стен, бьют по мозгам, заставляя закрыть дверь за дверью, скрывающую сейчас ноющую, кровоточащую душу. Он должен отвечать за порядок, а не тихо сходить сума. Пора возвращаться в реальный мир.

А на улице его поджидают. Стоит спуститься по лестнице и встать на землю, как к нему прилипают взгляды людей, которые требуют ответов. Готов ли Рик отвечать сейчас? Вряд ли. Тоска все так же рвет его, в уголках глаз застывшая влага, руки нервно трясутся. Он просто не может нормально соображать. Но люди не могут ждать.

— Рик, нам нужно решать как-то вопрос. Твой раб убил Джима. У него, конечно, нет семьи, но… ты сам понимаешь. Нужно отвечать. Он твое имущество, — тыкая в сторону палатки, говорит мужчина. — К тому же ты в последнее время отлыниваешь от дел. Я понимаю, что твой статус изменился. Но тебе пора взять себя в руки и решить что-то со своим партнером.

Рик выдыхает, надавливает пальцами на глаза, одергивая себя, не давая себе психануть. И тут взгляд цепляется за выскользнувшего из палатки Пола. Что он там делал?

— Я заплачу штраф, — бросает Граймс, отмахиваясь. — Я понял тебя, Джо. Все сделаю. Пол!

Рик догоняет мужчину, который почему-то игнорирует его. Хватает его за локоть, заставляя остановиться. И что это такое?

— Какого черта, Ровиа? — рычит он, смотря в расслабленно лицо. — Что ты там делал?

— Ты же просил меня поговорить с Дэрилом, — напоминает мужчина. — Я пытаюсь помочь ему адаптироваться, перестать так резко реагировать на тебя. И на самом деле, Рик, ты ничуть мне в этом не помогаешь. Оставил бы ты его на время. Дэрилу нужно…

— Может, мне его тебе вообще отдать? — огрызается Рик. — Он мой.

Пол поднимает руки, как бы отгораживаясь от Граймса.

— Я и не пытаюсь у тебя его забрать. Я пытаюсь поменять его мировоззрение и взгляд на ситуацию. Рик, попробуй поставить себя на его место. Он в незнакомом месте, где его посадили на цепь, и его чуть ли не ежедневно насилуют.

На лице мужчины обвинительная гримаса, которая на самом деле задевает. Как будто Рик был действительно виноват. Но ведь… Граймс имел на это право.

— Как бы ты вел себя на его месте? Я пытаюсь разговорить его, узнать, что он за человек. Кстати, принеси ему что-то теплое. Дэрил мерзнет. Это могло бы быть первым шагом. Только не своди все к сексу. Дай ему адаптироваться. — И неожиданно добавляет: — Я понимаю, почему ты выбрал именно его. Но если хочешь, чтобы все было хорошо, чтобы у вас были дети, именно тебе придется постараться, чтобы наладить контакт. — Слова бьет поддых больнее, чем чужой кулак. Пол думал, что у них еще возможны дети. Но Рик… Рик однозначно понял ответ врача. — У меня есть книга, которую сделал партнер моего отца. Думаю, она тебе пригодится. Ты хотя бы немного сможешь говорить на всеобщем.

Рик рассеянно кивает, до конца не понимая слов мужчины. В голове безумно гудит. Был ли смысл пытаться учить язык с человеком, который бесполезен?

— Мне нужно проверить дозорных, — заторможено говорит он, отводя взгляд. — Спасибо.

На самом деле там нечего проверять. Но Граймс все равно медленно прогуливается по периметру деревни, кивая знакомым лицам, убеждаясь, что даже без него работа кипит. Взгляд тоскливо скользит по работающим на плантации. Одна женщина и около десятка мужчин. В просторных одеждах угадываются очертания немного приподнявшегося живота. Здесь тоже стояло аж пятеро дозорных, которые в случае чего должны были обеспечить полную безопасность людей, даже ценой собственной жизни. Дети — это их будущее. Рик останавливается, тяжело прижимается к дереву, внимательно смотря на работающих. Все здесь напоминает только об одном. О его лишении, о боли, которая будет преследовать его.

Он мотает головой, проходя дальше, заканчивая неровный круг, замыкая его. Все спокойно, пока спокойно. Рик вновь цепляется взглядом за палатку, вспоминая слова Пола. Дэрил мерз… Может, действительно стоило позаботиться о нем. Рик быстро поднимается по лестнице, берет теплую растянутую вязаную кофту, лежащую на верхней полке шкафа. И вновь кидает взгляд в сторону кухни. Да сколько можно-то? Граймс бьет по дверце кулаком, прижимается к дереву лбом, прикрывая глаза. Он до боли закусывает губу, дрожаще выдыхая.

— Успокойся, успокойся, — тихо произносит он себе. — Держи себя в руках. Выбора у тебя все равно нет.

Рик вновь загоняет внутренних демонов внутрь, запирает их там, ненадежно, но хоть ненадолго скрывая от чужих взглядов. Он залезает в мешочек с деньгами, убранный глубоко внутрь шкафа, под одежду, и отсыпает ровно половину, с грустью осознавая, что тот становится удручающе пустым. Действительно. Никакого выбора. Нужную сумму он относит главе деревни, просто опускает на стол тряпичный мешочек. И только потом наконец-то подходит к палатке.

Что-то не дает шагнуть внутрь. Рик так и замирает напротив, прикасаясь пальцами к шершавой коже, но не находя сил отодвинуть край, словно там сидит настоящий монстр. К нему прилипает непонимающий взгляд дозорного, заставляющий его все же перебороть себя и шагнуть внутрь, тут же попадая в душное помещение. Воздух как будто становится плотнее, дышать тяжело, и Рик не понимает, как здесь можно мерзнуть.

Граймс тут же находит занятого чем-то Дэрила. Тот методично, резко дергает ремень, как будто пытаясь его разорвать. Но взгляд направлен в другую сторону, да и на Рика он совсем не реагирует.

— Мэрл, смотри, что у меня есть, — монотонно бормочет он, продолжая дергать ремень. — Круто, да? И меня даже не поймали. Я смогу помогать тебе. Видишь, да. Я хочу летать с тобой. Не хочу оставаться один. Я могу украсть еще. Не хочу оставаться. Я сильный. Я смогу прикрывать тебе спину. Видишь, да…. Я теперь совершеннолетний…