— Ты, блядь, набухался, а с виду и не скажешь, — замечает Диксон, ведя пальцем перед лицом мужчины.

— Да, да… Ты тоже переборщил.

— Я тревзвый! — беспрекословно заявляет Дэрил, икая.

— Действительно. Абсолютно трезвый.

— Я не идиот!

Лицо Рика слегка расплывается, теряет четкость, и Дэрила ведет. Но Граймс не дает завалиться на бок, придерживая за плечо. Так лучше, он может нормально видеть его, хотя Граймс, похоже, оказался ближе.

Чертовски синие глаза, отравляющие душу, такие блядские. Губы тоже блядские, розовые, ухоженные, без сухих чешуек. Да и весь Граймс такой весь из себя… Пить хочется.

Дэрил тянется к бутылке, но Рик отставляет виски в сторону и перехватывает ладонь, прижимает ее к колену самого Диксона. Что за шутки? Дэрил хотел выпить. Он дергает руку, пытаясь вернуть контроль над собственной конечностью. Но этот идиотский Граймс не дает. Вот какого хрена он мешает? Сам хочет все выпить? Так пускай поцелует его в зад. Дэрил не отдаст бухло какому-то Чис…

Он устал. Да, теперь он хочет спать, желательно с этой чертовой бутылкой. Там ведь так немного осталось… Зачем Граймс издевается?

— Хей, Дэрил…

Чего ему нужно? Диксон устал и хочет выпить. Вообще, какого хрена Граймс здесь делает? Давно бы уже валил отсюда, раз не собирается выпить. Бутылка вон, так близко, нужно дотянуться.

Этот идиот снова не дает, но хотя бы отпускает руку. Граймс все ближе. Он что, захотел к нему на колени залезть? Понравилось то, что было в лесу? Но у Дэрила-то не стоит. Так что хренушки. Пускай выкусит.

А Граймс не робкого десятка. Дэрил застывает, когда губы Рика прижимаются к его. Как Диксон и думал — блядские губы, мягкие, теплые. А ведь в прошлый раз он и не понял до конца, что происходило. Блядские губы блядского Граймс присосались к его. У Граймса есть чертова семья, а он хочет целовать его, какого-то грязного раба.

Дэрил слегка приоткрывает рот. Никто не целовал его, но фактически он представлял, как это делается. Язык щекочет губы, мягко скользит внутрь. Странно. И вокруг этого было столько шумихи? Ничего особенно, правда, разве что немного мерзко. Какого хера в чужую глотку пихать свой язык? Глотать чужие слюни… Но это занимает его.

Свободная ладонь Граймса скользит по пояснице, щекочет кожу, слегка надавливая на не скрытую бинтами кожу, пальцы подбираются под ремень. Вторая надежно устраивается на шее, удерживая его на месте. И это оказывается приятно. Чертовски приятно, на самом деле. От того, что у него не стоит, не значит, что ему не может быть хорошо.

Рик придвигается еще ближе, прижимается коленом к его бедру, заставляет задирать голову. Под затылком приятно ощущается твердый матрас, перед глазами мутнеет…

========== Часть 27 ==========

Черт. Ему нужно бросать пить. И так хреново целыми сутками, а тут еще и спиртное. Да Дэрил угробит сам себя. Медленно возвращаются ощущения, боль сливается, превращаясь в единое давящее чувство. Хуже, чем вчера, но лучше, чем неделю назад. В любом случае, чувствует он себя действительно херово.

Проходит не так уж и мало времени до того, как Дэрил соображает, что в спину вжимается горячий и мягкий бок Бандита, который неожиданно удобно устроился позади, не щекоча кожу своей шерстью и не вдавливаясь в него своими лапами. Ребра давит сильнее, но это, скорее всего, ему просто кажется.

А что херово, он вообще не помнил, что вчера творил или говорил. А ведь он пригласил бухнуть именно Граймса. Черт.

Дэрил тяжело открывает глаза, тут же натыкаясь взглядом на обиженно сопящего Бандита — в углу. Так, если пес был здесь, у стены, тогда…

Рик прижимается еще ближе. Кто же еще это мог быть? Его рука скользит по груди ниже, останавливаясь на животе, в задницу вжимается… Черт. Дэрил застывает, закусывая губу, когда чувствует щекочущее шею горячее дыхание. Что за хрень? Почему Граймс рядом, почему спит вместе с ним? Мурашки поднимаются по телу, щекочут затылок, собираясь там, превращаясь в улей жалящих пчел.

Дэрил застывает. Буквально. Все мышцы в его теле напрягаются, принося едва выносимую боль. И что ему, блядь, нужно сделать? Какого хера вообще происходит? Где-то на задворках сознания маячит мысль о том, что именно этого-то Дэрил и хотел, ноя из-за того, что одинок. Так вот, пожалуйста, наслаждайся, блядь, по-полному. И пускай это не совсем то, но хотя бы крупица человеческого тепла.

Дэрил пытается успокоить дыхание, хоть немного взять себя в руки, хотя сердце бьется где-то в области глотки и, казалось, открой он сейчас рот, определенно выпрыгнет наружу. Кожа зудит, но есть и положительные вещи. Мозг, занятый ситуацией, отодвигает в сторону болевые ощущения, позволяя не концентрироваться на них.

Непривычно, непонятно, неприятно. Но Граймс уютно теплый, мягкий. От него не воняет теми резкими духами, напоминающими о прошлом, только выпивкой, что выдули они вчера. Рука слегка дергается на животе, заставляя вновь напрячься.

А ведь это отличный способ проверить себя же.

Граймс тихонько выдыхает, бормоча что-то непонятное.

Становится практически невозможно. Зуд становится сильнее. Хочется поскорее избавиться от прикосновения, что-то сделать с этим. Но нужно терпеть, просто терпеть.

А где Пол?

Дэрил резко вырывается из чужих объятий, садясь. Блядь, это было зря.

— Дэрил… — хрипло говорит Рик, приподнимаясь на кровати. — Ты как?

Рука прикасается к затылку, скользит вниз до лопаток, застывая между ними. И как этому гаду удается быть таким бодрым с утра?

— Какого хрена ты здесь? — справившись с желудком, интересуется Дэрил.

— А ты не помнишь, что было вчера?

Ну, выпили они, разговаривали о Зоне, а потом… словно пропасть, словно кто-то выключил свет и звук. Скорее всего тогда он и отрубился.

— Что? — раздраженно спрашивает он.

Нужно взять попить, но до ведра с водой необходимо пройти целых пять мучительных шагов. Слишком далеко.

Ты размазня, Дэрил Диксон, а не мужик.

— Мы пили до самой ночи, а потом ты отрубился. Я перетащил тебя на кровать, и так как было слишком поздно, остался здесь.

Что блядь ты скрываешь, Граймс? Дэрил вновь морщится от головной боли. Блядь, как же ему херово.

Граймс кузнечиком подскакивает, чтобы вернуться со стаканом воды, протягивает его, уже привычно заглядывая в глаза. Какие же они у него… Дэрил мотает головой, выбрасывая из головы неуместную мысль. Похоже, сумасшествие заразно.

Диксон жадно припадает к стакану, глотая воду. Хрень, хрень, хрень. В голову лезет черти что. Мысли складываются во вполне однозначную картину. Абсурдную, но очень похожую на реальность. Щеки мгновенно покрываются жгучими пятнами. Он, блядь, целовался с Граймсом, или это все же глюк? Нет, воспоминание слишком яркое. И ощущение… Живот сжимает.

— Дэрил…

Рик снова пытается заглянуть в его лицо, но Дэрил отворачивается. Да кто, будучи в своем уме, покажет такую пристыженную красную рожу?

— Дэрил…

Блядь. Ну почему от него просто нельзя отстать. Оставить, черт возьми, в покое.

— Что? — бурчит он, проталкивая слова через сжавшееся горло.

— Посмотри на меня.

Ладонь ложится на щеку, пытаясь заставить развернуть лицо. Но какого черта? Пошел в жопу.

— Отъебись!

— Нет, — вновь упрямо отвечает Граймс, пересаживаясь ближе. — Не отстану. Ты ведь вспомнил то, что было вчера. И, кажется, ты не был особо против.

Бесит, безумно бесит. Рик просто загоняет Дэрила в угол. Что, блядь, ему нужно делать? Что говорить? Диксон не понимает, какого хера вообще от него хотят.

— Блядь, Граймс, какого черта тебе от меня нужно? — тяжело выдыхает он, стискивая пальцы в кулаки.

Как же хочется дать Граймсу в рожу, просто для того, чтобы не доебывался.

— Ты, — твердо говорит мужчина, стискивая ладонью его колено.

Он. Да что за… Дэрил сжимается сильнее. В голове пульсирует боль. Херь какая-то. У Граймса была семья.

Диксон уже собирается это высказать, когда Граймс болезненно хватает его за волосы, оттягивая их назад, просто вынуждая поднять лицо. Дэрил тихо матерится под нос, упираясь ладонью в чужую грудь. Блядь. Сучара последняя. Граймс наклоняется, вжимается губами в его, настойчиво, не так, как раньше, лучшим образом напоминая о вчерашнем.