Обычно торопливым молодожёнам было все равно, где именно просматривать материал и согласовывать детали, они подъезжали в двухкомнатную квартиру, где в наспех оборудованном «офисе» зачем-то стояла кровать, а на стенах висели постеры. На месте я сразу занимал их рассказами о смешных случаях с невестой на последней свадьбе, и все быстро настраивались на рабочее обсуждение деталей съемки будущего незабываемого торжества.

Заказы шли, я был относительно доволен состоянием дел. Проект развивался в соответствии с бизнес-планом: веб-сайт, реклама в специализированных журналах и интернете, участие в wedding show (выставках), раздача визиток на самих свадьбах – все это давало свои плоды. Если попадало два мероприятия в один день, я устраивал торги, и кто предлагал лучшие условия, к тому я и ехал. А ко второму заказчику отправлялся мой коллега, которому я платил 300 долларов за съемку. Затем, до следующей субботы, я день и ночь монтировал свадебные видео двух торжеств. В Канаде индусское и итальянское комьюнити достаточно многочисленны. У этих народов свадьба – особый случай, чтобы показать родственникам и знакомым свой уровень благосостояния, поэтому присутствие видеооператора на торжестве – это как букет невесты. Стопроцентный must have, обязательное условие.

Счастье, казалось, пришло в мою жизнь. Сделка с домом завершилась, и 1 сентября 2016 года я переехал в свое первое жилище. Оно было обставлен старой мебелью, и я со временем планировал ее выкинуть, сделать ремонт, обустроить комнату для Алекса на втором этаже, а также свой кабинет на этаже цокольном – сделать его с окнами и отдельным входом. Цоколь был необустроен, но со временем туда можно было провести коммуникации, покрасить стены и обставить мебелью, мне нравился этот план. Таунхаус сам по себе был небольшим, около 200 квадратных метров (без учета цоколя), с тремя комнатами наверху, большой кухней и жилой комнатой на первом этаже. Светлый и в удачном месте пригорода Монреаля, он чинно занимал свое место в достаточно богатом районе, средняя стоимость домов в котором составляла миллион долларов. Дни шли своим чередом. Я пахал, что было сил, а когда давал себе отдых от постоянного труда за монтажным компьютером, то бродил по магазину Икеа и присматривал мебель – предавался самому приятному в мире занятию. Мама осталась в своей квартире. Ее все устраивало, подруги, магазины – все рядом. Но мы договорились видеться каждые выходные у меня, для нее это типа выезда на дачу на уикенд, хоть какое-то разнообразие.

Возникает вопрос, почему же я не выплачивал проценты по кредитам, подвергая маму телефонным бомбардировкам наглых стервятников-коллекторов? Простой расчет, ничего личного. Я решил взять займов по максимуму и, если повезет, рефинансировать весь долг под меньший (ипотечный) процент под залог дома. Была такая опция во времена кризиса, многие ею пользовались, но для этого надо было иметь дом. Если мой план не сработает, я всегда смогу объявить себя банкротом, но это уж в самом крайнем случае. А вообще меня захватил кураж, и высшей точкой безрассудства стало мое заявление, что отныне Алекс не должен учиться в обычной школе. Он достоен большего!

Недалеко от нового дома находилась одна из самых престижных частных школ провинции Квебек. Мы приехали в это заведение, пообщались с преподавателями, прошлись по территории и коридорам легендарной альма-матер. Здесь имелся собственный крытый бассейн, театр и даже конюшня. Алекс был счастлив. Мама также пришла в восторг от вежливости преподавателей, но все еще сомневалась, по карману ли мне оплата. Вы не поверите, но стоимость одного года обучения – все те же заколдованные 50 тысяч.

Мы все же подали заявление. В любой другой год за месяц до начала учебы меня послали бы подальше, но в середине 2016 года СМИ наперебой твердили о прохождении пика экономического кризиса в Канаде. Желающих выложить 50 штук за учебу в тот момент было меньше обычного, поэтому нас зачислили – без лишних вопросов, тестов и собеседований. Я оплатил первый взнос (часть денег занял у мамы), остальные планировал успеть вытащить через банкира Грегори.

В первый день учебного года я подъехал на своем кредитном BMW к заданию частной школы вместе с сыном, одетым в школьную форму ученика этого престижного учебного заведения. Он вышел из машины, пошел к центральному входу. Остановился. Повернулся. Вдруг он вернулся к машине и сказал: «Спасибо, папа». Я ответил: «Беги, сынок, а то опоздаешь». Долго сдерживаться не смог, Алекс побежал, а я смахнул предательскую слезу.

Жизнь удалась. Я подъехал к школе на такой же крутой тачке, как и машины других родителей. Между нами, практически, не было разницы. Разве что они одеты в бренды этого сезона, а я прошлого. Но кто будет разбираться в тонкостях моды в пригороде Монреаля? Мы с вами не в Париже, в конце концов.

Но сезонный бизнес – особый бизнес. Закончилось лето, и заказы на съемку свадеб практически прекратились. Меня накрыла та же хрень, что и полгода назад в рекламном деле, только теперь на мне еще висела ипотека за дом и оплата школы сына. По проверенной схеме я опять начал бухать.

Судья совещался уже 30 минут, хотя должен был лишь 10. Чистая формальность, ну! Зачем тратить драгоценное время, когда все и так понятно? Слушалось обычное дело по признанию банкротом Александра Спика, 1985 года рождения. В таких вопросах удаляются из зала суда только для того, чтобы перекурить, попить кофе или сходить пописать. Но не на 30 же минут!

Впрочем, дело все-таки было не совсем обычным. Я умудрился набрать кредитов в пять раз больше, чем среднестатистический банкрот в провинции Квебек. Сумма в 250 тысяч долларов могла заинтересовать кого угодно, и судью в том числе. «Как он это провернул?» – возможно, недоумевал он. Брать чужие – несложно. Сложно – отдавать свои. А если серьезно, картина была не в мою пользу явно. Судья задал мне вполне резонный вопрос: «Как объяснить то, что я перестал выплачивать проценты по кредитам и в этот период набрал еще 100 тысяч долларов займами? Возможно, отдавать их и не планировалось?» Если в моих действиях увидят злой умысел, дело может быть переквалифицировано в мошенничество с кредитами, а это уже серьезно – это статья.

Я начал рисовать в уме страшную картинку. Входит судья, за ним двое полицейских. Просят меня подойти. Повернуться. Надевают наручники. У меня подкашиваются ноги. Падающую сто килограммовую тушу трудно удержать. Но один из копов весит примерно столько же. Вдвоем они кое-как не дают мне упасть. Судья просит «обойтись без обморока до вынесения вердикта». А дальше финиш: «Слушается дело о банкротстве. Переквалифицировано в мошенничество. Взят под стражу. Назначен залог». Зачем? Зачем я постоянно прокручиваю в уме все эти ужасные картинки? Почему бы не рисовать позитивные моменты, представлять, что все удачно закончилось? Ну чего я сам себя накручиваю? Больше оптимизма надо, больше.

Три месяца назад, в октябре, я окончательно понял, что мне не выкарабкаться. Свадебный сезон растворился так же внезапно, как и ворвался в мою жизнь. Сколько событий со мной произошло за этот год! Больше, чем за последние 10 лет, пожалуй. Я же не люблю перемены. Я по гороскопу Рак, что и когда пошло не так? Прожил же 10 лет с одной кредиткой на 10 тысяч лимита. И вдруг на тебе – прорвало. Есть только одно объяснение – похоже, по натуре я максималист-экстремал. Именно про нас говорят «переспать, так с королевой». От себя добавлю – если поесть, то с побольше майонеза плюс десерт. Если бухать, так до утра и не помнить, как оказался в доме своего приятеля, скрученный калачиком на коврике в прихожей (история из жизни). Если уже влез в первый кредит, так бери, пока дают.

Последний займ я уже оформлял в микрофинансовой организации под один процент в день. Очевидно, что его не предполагалось отдавать. Возможно, это теперь зацепка для переквалификации в мошенничество. Конечно, на суде приговор не объявят, должны быть соблюдены необходимые процессуальные требования и механизмы. Но если задержат, то станет ясно, что у меня нет денег даже на выплату залога. Какая жопа! Но я опять рисую себе черную перспективу, что такое?