Может посмотреть на ситуацию со светлой стороны? Канун рождества. Сбываются все мечты. Дорогой Санта! Помоги мне выпутаться, а я обещаю, что больше никогда не возьму кредит. И еще помоги мне оставить себе мой новенький BMW и просторный дом тоже, пожалуйста. Тут вдруг я понял, что никогда в своей сознательной жизни не просил ничего у Санта Клауса. Три подарка, три заветных желания на Рождество: банкротство, вместо мошенничества, машина и дом. Я же говорю – максималист. До этого 30 лет ничего не просил, и тут сразу три желания.
Так вот, в начале октября я получил свой последний свадебный чек на 3 тысячи долларов. С них и оплатил услуги адвоката за процесс банкротства. В Канаде все знали про этот инструмент, но пойти на банкротство считалось крайней мерой. Все просто – суд объявляет тебя банкротом, банки и кредиторы получают от адвоката «письмо счастья» и прекращают тебя преследовать. Но следующие 6—7 лет ты не можешь даже снять квартиру, не говоря уже о получении новой кредитной карты, без которой, как вы понимаете, жизнь современного человека в закабаленном обществе невозможна. Ты – изгой. Строчка в черном списке. Ты как бы получеловек. Вроде как есть, но, по факту, если нет твоей кредитной истории, то и тебя самого тоже. А у банкрота её нет и быть не может.
Охота за моей головой была открыта в соответствии с графиком, спустя месяц после того, как я перестал выплачивать проценты. Но основная волна нападок пришлась на время, когда мы с сыном уже переехали в новый дом. Мама причитала: «Сынок, как быть? Каждый час звонят из банков и требуют оплатить долги. Я отвечаю, что тебя нет в Канаде, а они не верят. Я бросаю трубку, они звонят опять и кричат на меня. Уже и телефон отключила, так они стали приходить домой и колотить ногами в дверь. Разве это законно? Что нам делать?»
Это называется психологической обработкой. Коллекторские агентства законными и не очень методами должны были посеять панику в сердце нерадивого должника и его родственников. Каждый из кредиторов хотел быть первым, кому должник начнет отдавать хоть что-то. Выбора у меня не осталось. Оградить должника от таких военных действий мог только суд. Я был в глубоком тылу, а мама на передовой. Больше откладывать было нельзя, а отступать некуда, вот я и сдался. Получив предоплату, адвокат приступил к своим обязанностям. Я выбрал ускоренную процедуру. Это дороже, но уже в ноябре все звонки прекратились. С момента начала процедуры банкротства закон защищает меня от контактов с кредиторами.
Сегодня всем моим мучениям и ожиданиям придет конец. План «А» подразумевал получение акта о признании банкротства, и с этого момента суд должен был описать все мое движимое и недвижимое имущество, затем выставить его на продажу и вырученные деньги распределить среди кредиторов. После того, как я взял последний займ под залог дома и оплатил полную стоимость за первый год обучения Алекса в частной школе, общая сумма моих долгов 13 кредитам, согласно реестру, составляла чуть больше 250 тысяч долларов с учетом процентов. И вот здесь начиналось самое интересное. Наличных на моих счетах не было. Из имущества – дом под ипотекой со старой мебелью и новая машина, которая также в кредите. Получается, что описывать-то можно, но продавать нечего, и раздавать кредиторам, соответственно, тоже.
Но это еще не все. Грегори, который следил за развитием событий, как увлеченный зритель, поглощенный развязкой «Игры престолов», вдруг предложил элегантный сюжетный поворот. «Так ты это, перепиши таунхаус на маму». Я не стал у него спрашивать «а разве так можно?» и проконсультировался сразу с юристом. Гениальное решение! Переход права собственности на дом между близкими родственниками называется смена титульного владельца и не облагается налогами. Регистрирует нотариус, он же подает сведения в регистрационную палату. Через неделю дом принадлежал маме, и я к нему не имел никакого отношения. На семейной сходке мы взвесили все за и против, и мама согласилась, что выплачивать лучше за свою жилплощадь в виде платежа по ипотеке, чем платить аренду за квартиру. Математика ее доходов и расходов вроде бы сходилась. К тому же возникала перспектива со временем обустроить цокольный этаж и пустить туда какого-какого-нибудь студента за небольшую аренду (недалеко от дома располагался университет). Короче, мама переехала к нам (вернее в свой новый дом), а я начал искать работу и до сегодняшнего дня был уверен, что все обойдется.
От всех этих мыслей я уснул, уперевшись щекой в подставленную руку. Ну не то, что бы прямо уснул-уснул. Просто чуток задремал. Передо мной роем крутились агенты по продаже недвижимости, потом приехали байкеры в кожаных косухах 64 размера. Затем эта идиллия вдруг растворилась, и налетели стервятники в лице представителей коллекторских агентств. В руках у них были трубки от черных старых телефонов с закрученными отрезками шнуров. Их лица перекошены от злости, словно у загримированных актеров-статистов в «Ходячих мертвецах». Они медленно окружали меня. Я предпринял попытку бежать, но не смог сдвинуться с места, как будто врос в землю. «Вот и конец истории», – подумал я. Вдруг неведомая сила подтолкнула меня вбок, и я сорвался с места. Еще толчок, и я окончательно проснулся. Все стояли. Судья стоял. Только я сидел, но через мгновение, со словами «простите, задремал», уже вскочил на ноги.
– Мне бы ваше спокойствие, – хмыкнул судья, – прошу садиться. Мистер Спик, давайте я обрисую картину, как я это вижу, а вы меня поправите. Идет?
– Конечно, Ваша честь!
– В апреле 2016 года вы получили 50 тысяч на развитие компании «Александр Пикчерз», а до этого вы взяли кредит от правительства на оплату учебы, Плюс еще потребительские кредиты на общую сумму 50 тысяч. Кредитные карты, «кредиты до получки» под один процент в день… – судья сделал паузу и посмотрел в мою сторону, – в общей сумме на момент подачи заявления о банкротстве ваш долг вместе с процентами составил 251 715 долларов. Из этой суммы можно описать лишь съемочное и компьютерное оборудование. Дом, некогда принадлежавший вам, сейчас в собственности у другого человека.
– Ваша честь, Вы забыли упомянуть автомобиль BMW Х5.
– С автомобилем как раз все просто, он вам больше не принадлежит, вам следует передать ключи и документы представителю компании, он, кстати, находится здесь, в зале суда.
Минус одно желание, остается еще два.
– Мистер Спик, вы же понимаете, что законность передачи вами дома вашему ближайшему родственнику на пороге объявления банкротства легко можно оспорить? Или не понимаете? Положение обязывает меня начать этот процесс. Однако мы посовещались с распорядителем по вашему делу и с представителем банка тоже. С тем, который выдал вам ипотеку и… я не увидел экономического резона забирать дом и выставлять его на продажу. Банку выгоднее оставить все как есть, если ваш родственник продолжит исправно оплачивать ежемесячные ипотечные платежи.
– Спасибо, Ваша честь, конечно, новый владелец обязуется исправно…
– Позвольте мне закончить.
– Простите.
– Не знаю, действовали вы по расчету или так сложились обстоятельства, но присутствующие в этом зале представители кредиторов хотят получить долю от распродажи вашего имущества, а имущества-то и нет. И это вопрос уже к нашей банковской системе, – судья опять приподнял голову и обвёл взглядом немногочисленных зрителей, – каким образом выстроены процессы, что человек без работы и залога умудряется набрать четверть миллиона долларов займов? И я подозреваю, последние 50—100 тысяч заемщик уже брал, явно не предполагая возвращать долг. Куда же вы смотрели? Или я не прав, мистер Спик?
– Вы правы, Ваша честь, все дело во внутренних процессах в банке.
– Понятно. Каждый надеется на лучшее, но получается как обычно. Я объявляю дело закрытым. Вы получите все необходимые документы к концу дня. Ваших кредиторов уведомят о признании вас банкротом. Я даже не знаю, поздравить вас с этим или пожалеть.
