Да, время ранее. Несмотря на забитую парковку, родственников пока не пропускают к пациентам.

— Ты забыла? — Норам указывает на меня обеими руками. — У нас есть счастливый билет.

Насмешливо изогнув брови, Реин обращает взгляд в мою сторону:

— Его с трудом назовешь счастливым…

— Отвали, — грублю, встав на месте со сложенными на груди руками, в то время как Норам раскованно садится на край кровати девушки, и я замечаю, как Брук смотрит на него. Поглощающе. Внимает всем своим существом его присутствию. Будто он только что сошел к ней с гребаных небес.

Отвожу взгляд в пол, отказываясь лицезреть эту до ненормальности влюбленную физиономию. А ведь она всегда была такой. По отношению к нему. Не ко мне.

— У нас к тебе… — Норам не собирается ждать, но в поисках поддержки поглядывает на меня, набираясь смелости. — Интересное предположение.

Брук наклоняет голову к плечу, выглядя слишком беззаботной. Думаю, она под таблетками.

— Когда вы оба мне пытались что-то предложить, — припоминает, — заканчивалось, в лучшем случае, моим нетрезвым сном посреди картофельного поля.

Норам смеется, а я остаюсь молчаливым, не позволяя себе ни говорить, ни даже думать. Чтобы ничего не подтолкнуло мою иную сторону к предотвращению происходящего.

— В этот раз не так захватывающе, — парень вновь стреляет в мою сторону взглядом, ища поддержки.

Я буду молчать.

— В общем…

— Не мямли, — Брук вдруг обретает жесткость в голосе и тянет руку к тарелке, сердито процедив. — Роббин уже говорила со мной.

Данный факт вызывает растерянность у Норама. Он погружает комнату в недолгую тишину, и я могу слышать, как стучит в висках давление.

— Да? — парень зачем-то уточняет, и Реин, жестком пережевав кашу, опускает ложку в тарелку, исказившись блеклой хмуростью:

— Да. И если бы не таблетки, я бы уже вас избила.

Я был прав. Вот, почему она такая… эмоционально «неяркая». Она бы и правда пару раз втащила нам, устроила бы истерику. И тогда моя вторая ипостась бы не сдержалась и встала бы на сторону девушки в защиту зоны комфорта.

— Н-ну… — Норам расправляет плечи, принимая серьезный вид.

— Мне не нужна помощь, — отрицает Реин, сильнее меняясь в лице. — Прекратите.

— Брук, — парень твердым тоном начинает, а она перебивает:

— Не обсуждается.

Норам больше не надеется на мою помощь, поэтому открывает рот, набрав больше воздуха, чтобы иметь возможность противостоять девчонке, правда, та вновь без труда сбивает:

— Я не хочу в Калифорнию, — в очередной раз с громким звоном отставляет тарелку, повысив голос. — Совсем одна, хрен пойми где! — девушка зло зыркает в сторону окна, вдруг проявив слабость в поведении. — Я-я… — заикнулась, что позволило Нораму втиснуться в образовавшуюся дыру её панциря вполне ровным заявлением:

— Я поеду с тобой.

Резко перевожу в затылок парня давящий и не мигающий взгляд, надеясь пронзить его до самого сознания, но друг даже не дергается, будто не ощутив его. Его внимание полностью подарено Брук. Девушка медленно оглядывается на него, словно думает, что ослышалась. Смотрит с хмурым недоверием в его глаза и сощуривается, слегка приоткрыв губы.

— Я поеду с тобой, — Норам повторяет, дабы убедить её в своем намерении, и улыбается уголком губ, не отводя от девушки такого же поглощающего взгляда. — Всё равно не хочу оставаться в этой дыре.

Смотрю на них. Остаюсь в стороне. Чувствую себя лишним. Такого никогда не испытывал прежде.

Он хочет забрать её.

Заткнись.

Разрушить твою зону комфорта.

Замолкни.

Вот, о чем он втайне от тебя раздумывал.

Брук так открыто смотрит на него. Как никогда не смотрела на меня.

— В этом нет ничего страшного, поверь, — Норам говорит тихо, завлекая шепотом её внимание. — Я провел почти полтора года в заключении, — роняет смешок, — это гораздо хуже, чем тот райский пансионат, который тебе предлагают.

Вижу, как в глазах девушки выступают слезы. Она еле покачивает головой, будто что-то внутри неё пытается противостоять:

— А школа? — её лицо морщится в попытке отыскать отговорку. — Я… — взгляд потерянно врезается куда-то Нораму в грудь.

— Сейчас важно, чтобы ты поправилась, ясно? — он позволяет себе проявить давление, ведь стена Брук ломается. Он пробирается ей под кожу и теперь может оказать влияние. — Школа или колледж — всё подождет.

Реин снова готова открыть рот, но голос пропадает, и она опускает лицо ниже, роняя слезы из-за тревоги и ужаса, что прорываются сквозь воздействие таблеток. Накрывает ладонью глаза, шмыгает носом и рвет хриплым дыханием горло.

Я сглатываю. Опять. И больше ничего. Могу концентрироваться всем существом на себе, на воздержании от вмешательства.

Норам с улыбкой клонит голову к лицу девчонки, принимаясь раздражать её:

— Брук? — тычет пальцем ей в ладонь, что сжимает кожу и скрывает глаза. — Брук. Брук. Брук.

— Отстань, — она молвит, наконец, убрав руку от лица, и нервно улыбается под натиском поведения парня, который уже побеждает. Даже я понимаю, что Реин… согласна. И не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что именно сыграло решающую роль.

— Я намеренно подожду тебя и пойду в школу вместе с тобой, — обещает Норам, и Брук наигранно морщится, пальцами скользнув по влажным векам:

— Боже, этого не хватало, — закатывает глаза. Норам улыбается, а я тону в напряжении. Наедине со своим кипящим сознанием.

Тея. Вернись в мой разум.

Не возвращается.

— Всё будет нормально, — друг кладет ладонь на плечо Брук, заботливо погладив кожу. Реин продолжает ронять слезы, пытается остановить поток, но тревога не позволяет. Правда она всё-таки находит возможность пошутить:

— Мать, небось, пляшет от радости?

Норам театрально прижимает ладонь к груди:

— Такой счастливой я её никогда прежде не видел.

Девушка смеется, опустив голову и вновь скрыв лицо руками. Слышу, как она дышит. Вижу, как Норам мягко гладит её по спине, как не сводит с неё взгляда.

И стискиваю зубы.

«Но что если этого не станет». Знаю, Тея. Знаю. Просто… с этим трудно жить. С осознанием, что ничего не вечно, ничего не подается твоему контролю, что ты не способен сохранить даже собственный комфорт. Это пугает, Оушин. Окей, ты права. Я боюсь. Я в херовой панике. Я испытываю ужас каждый раз, когда что-то идет не так, как запланировано, не так, как привычно, не так, как удобно мне. И я, черт возьми, знаю, что это проблема.

Больше не быть частью того, что сам выстраивал. Больше не иметь то, что принадлежало тебе.

Брук не может успокоить эмоции. Она продолжает шмыгать носом и со слезами лезет к Нораму под бок. Искоса смотрю на них.

Остаться вне безопасного купола.

Норам обнимает девушку, позволяя ей зарыться в его кофту влажным лицом, и сам прикрывает веки, наконец, расслабляясь.

Быть изгнанным из своей же зоны комфорта.

***

Снежинки прекращают кружить. На удивление воздух воспринимается теплым. Видимо, я привыкаю к вечно низким температурам Северного Порта. Не знаю, зачем Рубби притащила меня за пляжный берег. Океан спокоен, как никогда, смотреть здесь не на что. Тем более, вокруг гуляют люди, а девушка ведет себя, мягко говоря, нетрезво.

Как только её нога ступает на песок, она превращается в ребенка, за которым мне приходится следить. Девушка носится вдоль воды, прижимая телефон к уху, чтобы слышать музыку, подпевает, распугивает чаек и детей, мирно гуляющих неподалеку семей. Наблюдать за Рубби забавно, но я боюсь, что от алкоголя и физической нагрузки ей может вдруг стать хуже.

— Ты упадешь, Рубби, — вяло шагаю по песку, не поспевая за девушкой, которая начинает кружиться на месте под басы какой-то песни. В глаза слепит белый свет, но со стороны неба греет. Необычно.

Эркиз спотыкается, спиной отшагнув назад, и валится на песок, дернув одной ногой вверх. Заливается смехом, а мне остается лишь вздохнуть:

— Рубби…