Через широкие окна и прозрачные двери могу наблюдать за темной улицей. Мне некомфортно находится в такой час вне дома.
Рубби выходит из зала, в котором кипит работа и ведется прием двадцать четыре часа в сутки. Я хочу подняться, но девушка поднимает ладонь, беспечно молвя:
— Всё в порядке. Просто давление подскочило, — а сама бессильно садится на сидение рядом, запрокинув голову. Прикрывает веки. С хрипом дышит. Тревожно изучаю её состояние, желая всё-таки попросить её сообщить отцу, но отвлекаюсь на вибрацию телефона в кармане. Нервно роюсь в нем, вынув смартфон, и отвечаю на звонок, не успевая произнести ни слова.
— Ты где? — судя по тону, Дилан уже не испытывает тех положительных эмоций.
Посматриваю на молчаливую Рубби, понимая, что мы еще не скоро отправимся домой:
— В больнице.
— Ты в норме? — он то ли злится, то ли беспокоится… Возможно, всё и сразу.
— Нет… то есть, да, — заикаюсь. — Это Рубби стало не по себе.
— Не уезжай, — приказывает, — мы сейчас подъедем.
Мы?
— Что-то случилось? — вспоминаю переполох в конце матча. Они едут в больницу? Кто-то из них потравмировался?
— Брук упала в обморок, — Дилан объясняет. — Её должны были уже доставить в больницу.
Хмурюсь, с волнением скользнув взглядом по приемной:
— Понятно, — мой голос редко выражает эмоции, но, думаю, О’Брайен не будет сердиться на мое равнодушие.
Парень молчит в трубку. Я начинаю нервничать:
— Всё хорошо? — пристально пялюсь в пол, пытаясь не выдавать тревоги в голосе.
— Нормально, — ровный ответ.
— Я жду тебя.
— Ладно, — отключается. Еще секунду прижимаю телефон к уху, затем смотрю на экран и тяжело вздыхаю, затылком коснувшись стены. Смотрю в потолок. Прислушиваюсь к неровному дыханию Рубби. Думаю, она не против слегка задержаться здесь. И что-то мне подсказывает, ей придется провести тут ночь.
Парни приезжают быстро. Не проходит и получаса. Я не меняю положения тела, как и Эркиз, когда в приемную входит Дилан и… Норам, да? Отрываю голову от стены, садясь ровнее, и не скрываю хмурости, когда оба парня проходят к регистратуре, не замечая нас с Рубби. За ними плетется Дэниел. И он явно не в своей тарелке.
Я дергаю Рубби за плечо. Девушка еле разжимает веки, обратив на меня недовольный взгляд. Бледная и какая-то неживая. Молча встаю, поддержав её под руку, и веду к регистратуре, когда парни разворачиваются, чтобы направиться к лифтам. Совершенно нас не видят.
Неужели, Дилан настолько печется о Брук, что забывает обо мне?
Отгоняю мысли, полные эгоизма. Иногда веду себя хуже ребенка, страдающего от недостатка внимания.
Без вступлений догоняю Дилана, таща Рубби за собой:
— Ты знаешь, куда её положили?
О’Брайен заметно осекся, обратив на меня удивленный взгляд, но быстро собрался:
— Да, она… вроде в норме, — тормозит, пока Норам доходит до лифта, нажав на кнопку вызова, а Дэниел неловко топчется между парнями, не находя себе места.
— Роббин так говорит, — Дилан бросает короткий взгляд на Рубби, взяв меня за локоть. — А с тобой что?
— Непреднамеренное кровоизлияние, — девушка отшучивается без тени улыбки.
— Заебись.
— Хештег: жЭвем.
Короткий, информативный диалог.
Тихий сигнал сообщает о прибытии лифта, двери которого раскрываются.
— Идем, — О’Брайен ведет меня внутрь, а я по-прежнему тащу Рубби.
Двери закрываются. Молчание. Я озираюсь по сторонам, проникаясь этой нагнетающей атмосферой. Вдруг Дилан слишком сильно сдавливает мой локоть пальцами, и я вздрагиваю, взглянув на него с беспокойством:
— Успокойся, — не хочу казаться грубой, не хочу проявлять неуместную ревность. Но дергаю рукой, избавившись от его цепкой хватки.
Дилан опускает на меня взгляд, ненадолго, ведь мы приезжаем на нужный этаж. Выходим. Норам внимательно изучает номера на дверях палат и в какой-то момент тормозит, сморщившись от неприязни:
— Блять, — проводит ладонью по светлым волосам, обменявшись взглядами с Диланом. Впереди, у раскрытой двери одной из палат, стоит незнакомый мне мужчина, но, судя по реакции Норама, видеть его здесь не рады.
Оба парня мешкают. Рубби ладонью сдавливает свой лоб, без слов клонясь к мягким диванам. Я помогаю ей присесть, а сама лезу за телефоном в карман, чтобы предупредить хотя бы Роббин о состоянии дочери Эркиз.
Дэниел чувствует себя так же не к месту, как и я. Странно всё это. Набирая сообщение, а второй рукой сжимая ладонь Рубби, которая вновь запрокидывает голову, прикрыв веки, я краем глаз слежу за поведением Дилана и Норама. Парни нервно топчутся, не удерживаясь без движений. Постоянно встречаются зрительно, бродя от одной стены коридора к другой. При виде такого напряженного и крайне озабоченного происходящим О’Брайена, в моей груди стонет то самое чувство, которого я так стыжусь.
Идиотка. Эгоистка.
Отправляю сообщение, виновато опустив глаза.
А со стороны той самой палаты вдруг доносится хриплый крик, от неожиданного звучания которого меня бросает в дрожь, а Дилан с Норамом реагируют слишком оперативно, будто они томились в ожидании этого самого сигнала.
«Прочь!» — вот, что разбираю среди шума, возникшего в палате. С волнением приоткрываю рот, проронив вздох в момент, когда Норам и Дилан срываются с места, кинувшись в помещение, при этом белокурый парень намеренно пихает стоящего на пороге мужчину в пиджаке.
«Прочь! Пошла прочь!»
Отпускаю ладонь Рубби, сделав пару неуверенных шагов вперед, а Дэниел озвучивает мои мысли:
— Это Брук?
Смотрим друг на друга, когда из палаты выскакивает женщина в красивом платье, больно наигранно бросившись мужчине в объятия, и кричит кому-то, кто остается в помещении:
— У неё проблемы! С головой. Не давайте ей бить себя!
Окончательно сбившись с толку, я решительно шагаю в сторону палаты. Дэниел следует за мной, а мимо нас проходит эта парочка. Женщина накрывает половину лица ладонью, а мужчина не выражает никаких эмоций, думаю, его не особо заботит происходящее.
Встаю на пороге, коснувшись дверного косяка пальцами, и хмуро наблюдаю следующую картину: Брук сидит на кровати, продолжая отбиваться от рук медбратьев, которые поспешили на помощь врачу, она истошно кричит, размахивая кулаками и намеренно нанося удары себе по голове, в то время как Дилан и Норам расталкивают мужчин в форме, препятствуя их работе.
— Прочь! — Реин не в себе. Вот, что я вижу. Один из мужчин перехватывает её руки, прижимая девушку к кровати, но его отпихивает Норам:
— Отойди! — и сам хватает Брук за запястья, прижимая руки к её животу. Садится на кровать, прижимая Реин спиной к себе, и крепко сцепляет её в хватке, ограничивает движения, пока девушка продолжает попытки вырваться. Но как только с другой стороны садится Дилан, к ней будто возвращается здравомыслие. С крика и ругани она переходит к плачу. Ревет, пряча лицо в изгиб шеи О’Брайена, а тот крепко обхватывает её тело, заключая в объятие, подобное тому, которым удерживает её и Норам.
Медсестра спешит наполнить шприц успокоительным. Остальные из персонала напряженно топчутся рядом с кроватью, но ближе не подходят. Реин истошно рыдает, хватаясь ладонями за одежду ребят, которые молча сковывают её, выражая на лицах… Что-то, чего мне не понять.
Не шевелюсь. Пристально смотрю на О’Брайена.
Я никогда прежде не видела его таким.
— Это ненормально… — шепот. Поворачиваю голову, взглянув на Дэниела. Парень хмуро наблюдает за ситуацией, неодобрительно фыркнув: — Бред какой-то, — и сует ладони в карманы, развернувшись.
— Ты куда? — не двигаюсь с места. Дэниел бросает с неприязнью:
— У них какие-то нездоровые отношения, — и продолжает вышагивать. Тяжелая походка.
И его я никогда таким не видела. День гребаных открытий.
Рубби вынимает из кармана маленькую бутылочку. Боже, серьезно? Она запрокидывает голову, принявшись опустошать её, а мне остается только обреченно вздохнуть. Дэниел проходит мимо неё. От всей этой ситуации у меня тяжесть образовывается в голове. Она мешает принимать решения и превращает меня в глупого наблюдателя, поэтому, когда Рубби вдруг роняет бутылочку, схватившись обеими руками за голову, я никак не реагирую в отличии от проходящей мимо медсестры, которая касается её плеча, склонившись к лицу. О чем-то спрашивает, но вместо ответа Рубби предпринимает попытку встать — и опадает на пол, закатив глаза.
