— Как ты себя чувствуешь?

Брук переводит на него свое внимание, окутывая холодом, который истощает парня эмоционально, и шепчет, хмурясь больше от измождения, чем от злости:

— А ты как думаешь? — каждое слово произносит с паузами, медленно шевеля языком. — Мне нехорошо. Но это не похмелье, — опускает глаза и вновь смотрит в окно. — Мне просто нехорошо.

Норам решает больше не выпытывать из нее описание её состояния и отворачивает голову, повторно оценив на удивление приятную атмосферу по ту сторону стекла. Когда в затылок ударом прилетает шепот:

— Так ты останешься?

Парень чувствует, как в глотке начинает жечься. Знакомый дискомфорт, от которого он так и не смог избавиться за те пару лет отсутствия. Вина. Гнетущая вина. Прекрасно осознавал, что отец и мачеха с большей «любовью» относятся к нему, поэтому знал, что недолго пробудет в неволе. Думал, этого времени будет достаточно, чтобы избавиться от внутреннего дискомфорта, но в момент освобождения чувство вины усилилось, что заставило его вернуться сюда вопреки желанию отца отправиться учиться за границу.

Ему просто необходимо искупить вину. Но теперь, видя, во что превращается Брук, он понимает, что никогда не сможет смыть с себя ту грязь, которой оброс.

— Если разрешишь, — сглатывает, заморгав, и с опаской переводит глаза на девушку, выражение лица которой по-прежнему не позволяет разгадать её мысли.

Брук всё глубже уходит в себя. А периоды эмоционального истощения приобретают затяжной характер.

Солнечные лучи пляшут среди деревьев, посаженных на заднем дворе. Девушка скачет между ними, касаясь каждого влажного ствола, щупая кору, запрокидывает голову, ловя губами морозный воздух, и пускает пар, протягивая ладонь к голубому небу, затерявшемуся среди сухой листвы. Под ногами валяются замерзшие гнилые яблоки, сбором которых, видимо, никто не занимается. Тея продолжает танцевать среди деревьев, пальцами пытаясь ухватить лучи света за хвостики. Она носится в одной футболке и легких джинсах, но холод приятен коже. Девушка вслушивается в мелодию природы, с улыбкой на лице воспринимая каждое дуновение ледяного ветра, тормошащего сухие листья, оставшиеся на ветках.

Рубби с легким недоумением наблюдает за происходящим через окно рядом с дверью, ведущей на веранду заднего двора. Опирается локтем на подоконник, потягивая никотин, и игнорирует ясную боль в груди, продолжая забивать легкие мусором.

Смотрит на Тею, изогнув брови. И чем она занимается? Чего скачет, как идиотка?

Шаркающие шаги. Рубби оглядывается: Дилан спускается по лестнице, в руке сжимает ремень спортивной сумки, с хмурым видом изучая что-то на экране телефона, который прячет в карман джинсов.

Обычно Дэн быстро реагирует на сообщения, но сегодня О’Брайен всё утро никак не дождется ответа. Заезжать ли за другом? Придется позвонить.

Парень озирается, заглянув на кухню. Рубби понимает, он ищет Тею, поэтому свистит, привлекая его внимание.

— Она скачет в саду, — констатирует, на что Дилан обреченно опускает руки:

— Опять? — задается риторическим вопросом, приближаясь к окну, чтобы первым делом со стороны понаблюдать за происходящим. Рубби двигается в сторону, повернувшись к нему всем телом, и складывает руки на груди, удержав сигарету возле губ. Давяще пялится на профиль парня, тем самым дав понять, что хочет что-то сказать. О’Брайен не терпит выжидающего внимания, поэтому всё-таки интересуется:

— Что в этот раз предложишь? — фыркает, так же повернувшись к девушке и вынув упаковку сигарет из заднего кармана. Рубби покуривает, слегка сморщившись от боли в груди:

— Я хотела извиниться.

— Круто, — парень реагирует с сарказмом в голосе, но девушке это не мешает вполне настырно уточнить:

— Мир?

— Наверное, — Дилан зажимает сигарету зубами, принявшись хлопать по карманам в поисках зажигалки. Свою протягивает Рубби, чиркнув. Парень наклоняется к образовавшемуся языку пламени и делает пару затяжек, наконец, прикурив. Выпрямляется, с серьезным видом уставившись на Рубби. Ему действительно плевать, в каких отношениях пребывать с этой дамой. Точнее, ему вообще не хочется строить что-то, выходящее за рамки нейтралитета, поэтому он как бы намекает:

— Но нам не стоит вот так контактировать наедине. Моя девушка опасна, а ревность — именно то, что пробуждает в ней гнев.

— Да, — Рубби усмехается. — Я это уже поняла. Она… — отводит взгляд к окну, видя, как Тея прижимает ладони к дереву, о чем-то разговаривая с ним, и с долей выраженной в глазах печали шепчет. — Странная она, если честно.

О’Брайен следует за вниманием девушки, так же наблюдая за Оушин, которой не в тягость быть в одиночестве. Она сдержанно улыбается, протянув одну ладонь к небу, и сжимает-разжимает пальцы, словно пытается поймать солнечный свет. Это заставляет Дилана усмехнуться.

Странная, верно. Но именно это так притягательно в ней.

Парень вынимает сигарету изо рта, выпустив никотин, и открывает дверь на веранду, с хрипотой в голосе позвав:

— Тея.

Девушка оборачивается, споткнувшись на яблоке, но удерживает равновесие, раскинув руки в стороны. Дилан вроде закатывает глаза, реагируя с раздражением, но Оушин видит его скрытую улыбку, поэтому с довольным лицом спешит за парнем в дом, делясь позитивными впечатлениями.

Ведь в первую очередь она должна вбить себе привычку замечать хорошее. А потом это уже станет обыденностью.

— Еще один плюс — машина в твоем полном распоряжении, ведь Эркиз может отвозить Роббин на работу и забирать, — топает позади парня в коридор, а Дилан хмурит брови, покосившись на неё через плечо:

— Это еще что?

— Ищу плюсы, чтобы подбодрить тебя, — признается открыто, а в ответ О’Брайен набрасывает ей на голову кофту, которую снимает с крючка, и ровно произносит:

— Идем. Я опаздываю, — поворачивается к двери, ведущей в гараж. Эркиз заранее сделал дубликаты ключей, а Дилану так и вовсе отдал запасной пульт, открывающий гараж. Предусмотрительно.

— У соседей столько собак! — Тея выходит за ним в помещение, в котором покоится автомобиль. — Мне нравится наблюдать за ними, — тараторит, как не в себе, преследуя парня. — А еще солнце светит прямо в окно утром, видимо, здесь солнечная сторона.

Дилан сдержанно вздыхает, разблокировав двери. Оушин встает рядом:

— А еще у них своя кормушка для птиц. Круто. А у соседки слева так вообще пять кошек!

Парень открывает дверцу, замерев и уставившись на девушку. Тея осеклась, запрокинув голову, чтобы смотреть ему в упор:

— Не любишь кошек?

Выглядит так чертовски невинно. Как он может на неё злиться? Все её действия сопровождаются детской наивностью, несмотря на потрясения, которые пришлось пережить. Это не перестает поражать О’Брайена. Будто внутри Теи живут две личности. Или же её психика сама оберегает разум девушки от постоянного угнетения прошлым, позволяя побыть ребенком.

Дилан кладет тяжелую ладонь ей на голову и треплет волосы, пока девчонка натягивает кофту, сморщившись от грубого действия.

— Садись уже, — парень усмехается, забравшись на место водителя, а Тея бурчит что-то под нос, выполнив просьбу, параллельно собирая волосы в хвост.

Она старается настраиваться на положительное. И, несмотря на раздражение Дилана, будет и ему навязывать привычку видеть хорошее в незначимых мелочах. Именно этому учит Мэгги.

***

Телефон молчит, ответа на звонки не поступают, и Дилан предполагает, что сверхпунктуальный Дэниел Браун уже торчит на тренировке. Сам О’Брайен серьезно опаздывает, но не давит по газам, не спешит, кусая ногти от осознания, как ему влетит от тренера. Он успевает выкурить пару сигарет, томно посмотреть в окно, стоя на светофорах. Мысли не приходят в порядок, а ведь перед матчем необходимо собраться.

Подъезжает к повороту улицы, вдруг заприметив вышагивающего из автобуса Дэна с таким же поникшим сердитым видом. Дилан проезжает чуть вперед, тормознув рядом с тротуаром, и опускает стекло окна, выглянув. Дэниел не сразу замечает друга, будучи погруженным в свои мысли он редко воспринимает окружающий мир, и если бы О’Брайен не посигналил, наверное, так и прошел бы мимо.