«Лучше бы ты сдохла».

— Тебе нужно лечь.

Брук неуклюже оглядывается, чуть не свернув себе шею, и опускает нетрезвое внимание на Норама, стоящего чуть ниже. Он внимательно следит за ней, невольно хмурясь:

— Иди спать.

«Сдохни».

Реин резко смотрит на мальчишку, теряясь во мраке.

— Брук, — вновь голос за спиной — и девушка уже растерянно, даже напугано переводит на него взгляд.

«Умри», — девичий голосок. Брук роняет бутылку, скользнув вниманием в обратную от мальчишки сторону, и упирается зрительно в девочку, уныло смотрящую в ответ.

— Я… — Брук роняет на вздохе.

«Сдохни», — мальчишка. Она оборачивается, панически глотнув кислорода.

«Умри», — девчонка. Она вновь оглядывается, мешая реальность с темнотой галлюцинаций.

— Брук? — Норам поднимается выше. Она зыркает в его сторону, но вновь:

«Сдохни». На мальчишку.

— Я-я… — Реин сглатывает, впадая в ужас.

«Умри». На девчонку.

— Я пыталась… — Брук оправдывается перед своим кошмаром, начиная качать головой. — Я пыталась.

«Сдохни», — у самого уха, заставив продрогнуть.

«Умри», — возле другого уха, заставив дернуться телом.

— Прекрати, — Норам позволяет себе коснуться. Он не должен этого делать. Ни при каких обстоятельствах, но ситуация того требует. Реин продолжает вертеть головой, в страхе реагируя на голос своего кошмара:

— Я пыталась… — бубнит без остановки. — Я пыталась…

Норам насильно поворачивает её к себе, крепко стиснув плечи, и пытается установить зрительный контакт:

— Перебрала, да? — догадывается. — Смотри на меня, — касается пальцами её лица. Теплые. Дыхание. Никотин. Реин покачивается на краю ступеньки, ладонью коснувшись локтя Норама, и морщится от усилившихся голосов в её голове.

«Сдохни».

«Умри».

«Я пыталась».

Брук еле сосредотачивает свой взгляд на лице парня, но вместо него видит… пустоту? Пальцами касается своих щек, пристально уставившись на спуск. Никого. Никаких голосов. Никакого чужого присутствия. Она одна. Это все… её кошмар. Только ужас не в галлюцинациях. Ужас в истинном и реальном одиночестве. Брук щупает пустоту. Щупает холод и внимает тишине.

А в мыслях эхом раздаются знакомые отголоски прошлого.

«Сдохни».

«Умри».

— Я пытаюсь.

— Тея?

Оушин моргает, выплывая из воспоминаний. В картинках прошлого она пыталась отыскать источник давления, которое ощутила сегодня вечером, но чем дольше она анализировала воспоминания, тем глубже погружалась в темноту, от которой так яро скрывается и бежит.

Тея отводит взгляд от окна автомобиля, не сразу обратив его на Дилана, сидящего впереди за рулем. Он умело следит за ней через зеркало:

— Ты что-то бубнишь.

Данное замечание заставляет Роббин пихнуть сына локтем. Видимо, она тоже прекрасно слышала шепот Оушин, но решилась не акцентировать на внимание на очередной странности.

— Да? — Тея реагирует вполне спокойно и хмыкает, вновь уставившись в окно. — Любопытно.

— И никак иначе, — О’Брайен решает не отвлекаться от управления. Всё-таки погодка шалит.

— А… — Оушин — личность нервная, поэтому не может совладать с желанием получить информацию. — Куда мы едем?

— Роббин как всегда выделилась, — Дилан фыркает, сворачивая на улицу, по обе стороны которой расположены жилые дома. Мисс О’Брайен сдержанно игнорирует высказывания сына и ставит Оушин перед фактом:

— Эркиз разрешил пожить у него.

— Доктор? — Тея почему-то улыбается. — Дилан не в восторге, — присматривается к профилю парня, замечая, как напряженно он пожевывает жвачку.

— Дилан может пойти на фиг со своим детским садом, — Роббин впервые так открыто противостоит приказам сына. — Эркиз пропадает на работе, поэтому дома бывает редко. Он не против нам помочь, — даже не пытается узнать, как реагирует Дилан на её слова. Смотрит в окно, не менее напряженно следит за дорогой, ведь даже внутри салона возникает чувство дискомфорта, будто бы этот сильный ветер и впрямь способен перевернуть автомобиль. Наверное, так оно и есть. Удивительно, как еще некоторые хиленькие строения удерживают оборону против непогоды.

Дилан и Роббин смотрят в окна с тревогой, а Тея упивается сдержанным восторгом. Хотя бы ради таких природных безумий стоит задержаться в этом мире.

Дом… как дом. Тея Оушин отмечает, что Эркиз живет в самом обычном американском коттедже. На фоне с ним, дом О’Брайенов действительно выглядит не самым лучшим образом. Теперь-то Тея осознает, какие у Роббин с Диланом серьезные проблемы с деньгами. Но им прекрасно удавалось это скрывать. Хотя… материальный достаток — последнее, что может волновать Оушин — человека, в первую очередь акцентирующего внимание на внутренних качествах.

— Дождь усиливается, — Роббин думает, что машину придется припарковать на стоянке рядом, но на крыльце дома появляется вечно улыбчивый Эркиз, который только сейчас осознает в полной мере, в какую ситуацию себя ставит, приглашая в дом не только любимую девушку, но и её не совсем адекватного сынка… Что ж… мужчина правда постарается наладить с этим семейством контакт.

Эркиз выходит в брюках и рубашке, оттого его передергивает от холодного сильного ветра, треплющего волосы. Он вытягивает одну руку в сторону пристройки-гаража и давит на кнопку ключей, после чего его ворота медленно «уползают» вверх, позволяя автомобилю проехать внутрь помещения, в которой припаркована еще одна машина, специально ближе к стене, чтобы автомобиль парня вписался.

— Мы действительно это делаем? — Дилан не прекращает сеять зерно сомнения, пока паркует машину в гараже, освещенном теплым светом. Роббин вздыхает, решая не реагировать на негатив сына. Он еще долгое время будет терроризировать её мозг, стоит изначально выстроить психологический барьер.

Тея с интересом осматривает помещение. Мотор глохнет. Без желания парень вынимает ключ из зажигания, недовольно зыркнув на мать, которая растягивает губы в улыбку при виде Эркиза, вышедшего к ним через внутреннюю дверь:

— Привет, — мужчина так же старательно игнорирует явно недобрый взгляд парня, всеми силами отдаваясь желанию в первую очередь угодить Роббин. А затем — понравиться Тее. — Решил, что в такую погоду будет лучше оставить машину под крышей, — звенит ключами, указав ими в сторону улицы, — и ворота медленно опускаются, оберегая всех от негодующей стихии.

Роббин первая выбирается из салона, чувствуя себя раскованней остальных, ведь уже бывала в этом доме:

— Еще раз спасибо, — хочет чмокнуть мужчину в щеку, и он даже наклоняется к ней, только вот оба отстраняются друг от друга, когда слышат, с какой злостью Дилан хлопает дверцей автомобиля, выбравшись наружу. Да. Это будет труднее, чем казалось на первый взгляд, но… Роббин с приятным теплом, разливающимся под кожей, смотрит на Ричарда, не в силах сдержать какую-то глупую улыбку, и мужчина, таким же образом позабыв о Дилану, улыбается ей, невольно прикусив язык во рту от несобранности. Но вида не подает.

— Мне только в радость вам помочь, — намеренно мужчина обращается ко всем, а не только к Роббин, и женщина оборачивается к машине, когда О’Брайен грубоватым тоном просит Оушин наконец вылезти из салона. Тее будет сложнее приспособиться к новому месту. В первые дни в доме О’Брайенов она боялась перемещаться без чужого дозволения, а тут площадь намного больше. Роббин волнуется, что девушка не будет чувствовать себя в безопасности.

— Возьмите вещи, я сразу покажу ваши комнаты, — Ричард как-то странно косится на Роббин, и та ощущает жар в щеках, но скрывает эмоции под маской безразличного изучения гаража и его составляющих.

Тея молчит. Стоит на месте. Ждет, пока Дилан вытащит первую спортивную сумку. Роббин пихает Ричарда, намекая, что тому стоит посодействовать. Если уж рушить все границы неприязни между этими двумя, так рушить их резко и масштабно.

Конечно, Дилан огрызается, но сумку с вещами матери мужчина всё-таки принимает на себя, спешно направившись к двери: