Оушин опускает взгляд, отвернувшись.

Странное утро.

***

Грозовое небо нависает над городом. Дождь никак не решается обрушить всю свою мощь на Порт, и эта натянутая атмосфера придает моему самочувствию особенный оттенок напряжения. Останавливаю автомобиль возле калитки пляжного домика. Я бы не отвозил Брук сюда, учитывая состояние погоды, но девушка отказывается возвращаться домой к родителям. Отчасти разумно. Она не совсем в удачном настроении. Да и до сих пор выглядит нетрезвой.

Реин сидит позади, томно вглядываясь в домик. Дэниел с похожим недоверием изучает чернеющий горизонт, медленно приближающиеся тучи и беспокойную воду океана:

— Может… — почему-то обращается ко мне. — Всё-таки домой её? Здесь небезопасно.

Стучу пальцами по рулю, мысленно соглашаясь, но не мешаю Брук самостоятельно принять решение. Девушка никак не реагирует на предложение Брауна. Молча открывает дверь, устало выбравшись из теплого салона на прохладную улицу. Ветер сильно дерет её лицо и волосы. Брук кутается в одолженную мною куртку, без прощания шагает к калитке под нашим бдительным наблюдением. Одолевает вина, хотя не подписывался оберегать и помогать ей. Но так или иначе у меня была сильная привязанность к этому человеку, поэтому не могу просто забить на девушку хер. Возможно, это такой период. Я понимаю лишь то, что не могу помочь ей. Брук может и демонстрирует себя, как человека открытого, но на самом деле о личном заикается не столь часто. Не стану говорить с ней о Нораме. Уверен, она прекрасно понимает, что я в курсе его возвращения. И знаю о их встречах.

Посматриваю на Дэниела. Парень сидит сутуло, подперев висок кулаком, пристально следит за Брук, но выражение лица какое-то непривычное. Чересчур задумчивый. Часто ловлю его на подобном. Он… постоянно смотрит на Брук. Даже когда мы с ней были вместе. Скорее всего Браун полагает, что я не замечаю, но я лишь делаю вид. И в данном случае решаю проигнорировать как по мне достаточно открытую заинтересованность друга в девушке.

— Поехали? — обращаюсь к нему, когда Брук благополучно добирается до двери, закрыв её за собой, дабы остаться наедине с темнотой, царящей в пляжном домике.

Дэн отмирает, активно заерзав на сидении, и пытается принять менее замкнутую позу:

— Только не к дому, — просит, напряженно вдохнув аромат океана, сочащегося через приспущенные стекла окон. — Пойду в зал.

Не настаиваю, но приступаю к вождению с вытекающим вопросом:

— Твой отец уже перебрался к вам? — посматриваю на Дэна, который кивает, пальцами потирая сжатые веки и невпопад роняет:

— Дерьмово.

— Вовсе нет, — в очередной раз имею обратную точку зрения, тем самым вызвав у друга интерес. Уверен, Дэн с давних пор ловит себя на мысли, что ему приятна наша с ним разноплановость мышления. Две точки зрения лучше, чем одна, так что Браун с вопросом, хоть и хмурым, обращает на меня внимание, управляющего машиной.

— У тебя последний год в старшей школе, — напоминаю, принявшись за рассуждения. — Потом свалишь. Твои родители — взрослые люди. Они вольны сами принимать решения. И если же чувствуют, что могут начать все с начала, то почему бы им не попробовать, — пожимаю плечами, взглядом внимательно следя за дорогой. — Но уже без тебя, — всё-таки добавляю после недолгой паузы, чтобы подытожить свой монолог.

Дэниел молча переводит взгляд на улицу, пытаясь проанализировать сказанное. Я неправильно воспринимаю тишину, поэтому намереваюсь продолжить:

— Твоя мать уж точно не тупая женщина, — пропускаю короткий смешок. — Она ведь догадалась, какое я дерьмо? — улыбка становится шире, когда Дэн растягивает губы, качнув головой, вновь подпирает кулаком висок и обращает взгляд в мою сторону. — Мы подростки, — хмурю брови. — Максимализм и прочее…

— Он избивал ее, — Дэниел не отводит глаза, наблюдая за моим выражением лица, прекрасно знаю о ситуации в семье Браунов, оттого, наверное, Дэну искренне интересно, к чему подведет этот разговор.

— А ты избивал его, — не мнусь, сохранив спокойствие. — И ты молодец, — проговариваю с отчетливой задумчивостью, ведь невольно пропускаю в голову мысли о своем личном опыте взаимоотношения с отцом. Не самые приятные воспоминания, но не заставляющие меня жалеть о чем-либо. Кто знает, чем закончилась бы наша история с матерью, если бы в один день я не решился…

— Правильно делал, — откашливаюсь, вырвавшись из себя, чтобы всецело окунуться в проблему Дэна. — Думаю… ты помог своему отцу завязать, — краем глаз замечаю, как он прикрывает веки, раздраженно надавив на них пальцами одной ладони. — Ты обижен и зол. Окей, — пытаюсь правильно подобрать слова. — Просто оставь их, — торможу на светофоре, имея возможность наладить зрительный контакт с Дэном. — Ты не был рожден для того, чтобы решать их проблемы. Дай им шанс, — он с напряженно сжатой челюстью отворачивает голову, принявшись нервно барабанить пальцами по подлокотнику. — Просто будь начеку. Если твой отец возьмется за старое, возвращайся, чтобы сломать ему руку, а может две, — усмехаюсь. — Порой насилие — единственный выход, — и снова перед глазами мелькают картинки прошлого, которые резко отгоняю, испытав нестерпимое желание закурить. — Главное, чтобы твоя мать знала, что у неё есть опора, — сажусь прямо и давлю на педаль газа. — Кто-то помимо потенциального мужа. Думаю, она и без того понимает, что может положиться на тебя. Пускай ты немного и не…

— Не совладаю с собой? — Дэн наконец открывает рот, вступив в диалог. Я хмыкаю, сощурившись:

— Последние полтора года ты ни на кого не набрасываешься.

— Потому что могу бросаться во время игры.

Поворачиваю голову:

— И тренер очень-очень ценит эту твою черту.

Дэн с громким смешком расслабляется, приняв менее напряженную позу, и я понимаю, что теперь он настроен иначе.

— Все взрослые те еще уебки, — поворачиваю руль, чтобы машина выехала на другую улицу. — Говорят, что их волнует твое мнение, но на деле лишь создают видимость. Всё равно поступает так, как считают нужным.

Браун с отяжелевшим взглядом хранит молчание, затянувшееся на пару минут уж точно, и с хрипотой шепчет, зло оттянув губу пальцами:

— Из-за него я стал таким.

— Это твоя лучшая версия, — спешу перенаправить его восприятие собственной несдержанности, и фыркаю, сморщившись. — А то вырос бы слюнтяем.

Браун опять смеется. Коротко и тихо, как-то сдержанно, но мне нравится, что его настрой меняется. Он наклоняет голову, прижавшись к стеклу, и вдруг хмурится, задумчиво постукивая пальцем по коленке:

— Иногда люди меняются, — тихо произносит, делая вывод из сказанного мною. — Да? — продолжает смотреть перед собой, как и я, чувствуя, как нечто странное принимается копошиться под ребрами, сдавливая грудную клетку. Дэниел медленно скользит по лобовому стеклу взглядом, переводя его на меня, и смотрит искоса, без негатива, а с каким-то расслаблением. — Им нужно дать шанс, так? — почему-то его голос воспринимается давящим. Скорее всего проблема в том, как я воспринимаю его слова. Он продолжает наблюдать за мной, поэтому мне следует что-то сказать, и я глотаю ком в глотке, выдавив ровно:

— Я так и сказал.

Браун избавляет меня от своего надзора. Отворачивает голову, прикрыв веки и сложив руки на груди, а меня поглощают новые размышления. О своих же словах, которыми заставил наглотаться Дэна, а сам не прибегаю к их сути.

Люди заслуживают шанс.

Хмуро пялюсь перед собой, одной рукой удерживая руль, пока другой нервно провожу по лицу.

Верно?

***

— Тея.

— Да?

Роббин стоит у раковины, вымывая посуду после неудачной готовки Брук. Опущенный взгляд бесцельно бродит по пенистому дну, руки слабо держат сковородку, мочалка уже сползает, рассчитывая выпасть из ладони. За спиной Оушин. Девушка протирает обеденный стол, но прекращает, осознав, что женщина делает долгие паузы, будто ей необходимо отдышаться. Тея оборачивается, слегка напугано впитывая напряжение, витающее в небольшой кухне.