Исчезнуть.

Опускаю голову, принявшись нервно теребить край темной ткани, пока Дилан обдумывает, таким же образом дергая мой свитер, и в итоге наклоняется, коротким прикосновением оставив поцелуй в краю моих губ, затем отстраняется, кивнув в сторону двери на задний двор:

— Можем немного посидеть, — без конкретики. Просто. Посидеть.

Не ломаюсь, испытывая искреннюю нужду в обыкновенном уединении с О’Брайеном, беру парня за запястье и веду за собой в сарайчик, чтобы окунуться в наше общее одиночество.

***

Неправильно пытаться пополнить себя за счет другого. Подобный способ самоподдержания выматывает человека, обязанного терпеть твое присутствие. Эмоциональное поглощение, чувствительная зависимость и дальнейшая неспособность контролировать себя самостоятельно.

Тея согласна. Дилан редко говорит опрометчивые вещи. Вытащить себя из ямы удастся исключительно своими усилиями. Но сложно мыслить здраво в состоянии, при котором обычный подъем с кровати кажется делом невообразимой трудности.

Оушин удобнее располагается под боком О’Брайена. Оба сидят на диване небольшого домика, внутри которого витает аромат краски. Свет не включают. Полумрак придает ощущение уединенности. Пока Тея предпочитает держать веки прикрытыми, Дилан изучает помещение. Бывает здесь редко. По себе знает: врываться в «мастерскую» творческой личности не стоит. Огрести можно. Поэтому с тех пор, как он передал ключ от домика Оушин, не появляется без её присутствия. Холсты она накрывает тканью. Даже тот, над которым работает. Интересно, какое оно — её творчество? Чем оно пропитано? Распространенный факт — творчество передает чувства и суть своего создателя. Дилану нравилось рисовать океан. Бушующий и пугающий. Мрачный, готовящийся волнами наброситься на Северный Порт. Потому что именно так он ощущал себя. Ощущает до сих пор, но сокрытие эмоций приводит к мощным вспышкам, поэтому долгое время он спасался благодаря написанию картин. А потом всё как-то сошло на нет. Переполняющие его чувства прекратили казаться важными. Дилан научился пресно смотреть на мир и потерял умение передавать его.

Её комната тонет в серости, мысли туманной пеленой кутают разум. Каждый вдох никотина отдаляет от проблем. Роббин О’Брайен лучше хорошенько проветриться перед тем, как наконец соизволить покинуть помещение, запертое на замок. Женщина сидит на кровати, поджав одно колено к груди. Подносит сигарету к губам, не пытаясь обругать себя за небольшую слабость. Смотрит в сторону окна, на волнующиеся небо. Губами сдавливает сигарету. Дерьмово, Робби. Очень. Её тревожат многие вещи. И тревожат не безосновательно.

Дилан и Тея. Тея и Дилан. Женщина с непроницательным лицом пускает дымок изо рта, после пальцами скользнув по вискам.

Слишком проблематично.

Брук Реин рассыпается. Медленно, в процессе осознания пустоты своего существования. Каждый новый глоток усиливает чувство безысходности, максимизирует бредовые идеи. И что самое смешное, Брук не ищет спасения, не пытается помочь себе, а стремится к попытке ухудшить свое состояние, как подтверждение тому, насколько её жизнь и мир вокруг черны и безрадостны. Девушка ладонью упирается в лицо, накрыв сжатые веки глаз, тем самым намереваясь скрыть от себя и других эмоции, выдающие её искреннюю душевную боль.

Если бы всё сложилось иначе, каким бы являлся её мир сейчас?

Дэн отвлекается от созерцания улицы, расслышав тихое мычание, и оборачивается, опустив кружку на подоконник. Реин пальцами влезает в локоны своим волос, покачивает головой и издает нервный смешок, когда мысленный поток ускоряется, вызывая ещё большую эмоциональную нестабильность. Хочется всё прекратить. Всё это.

Дэниел складывает руки на груди, с хмурым видом наблюдая за поведением девушки, которая пускает короткие смешки, но при этом давится тихим мычанием.

— Ты двинулась? — Браун вовсе не сердится, просто всеобщая усталость с успехом влияет на его способность взаимодействия с людьми. Делает осторожные шаги к спине Реин, продолжает с напряжением прислушиваться и всматриваться. Брук прячет бледное лицо в ладонях, выдавив с придыханием:

— Мне плохо.

— Я вижу, — Дэн встает сбоку, а неестественный смех Реин становится отчетливей, как и протяжные стоны, которые нет возможности утаить под ладонями. Дэниел с настоящей растерянностью смотрит на Брук, всё еще пытаясь понять, что с ней происходит. Она плачет или смеется? Истерика? Ей настолько плохо или причина в чем-то ином?

— Брук? — предпринимает попытку достучаться до её здравомыслия и опускает руки, нервно перебирая пальцами воздух. Топчется, не знает, куда себя деть, ведь вот она — девушка, к которой у него неоднозначные чувства, и она совершенно в психически раздолбанном состоянии. И черт его знает, как ей помочь.

— Я не пойму, смеешься ты или плачешь, — он признается, опершись кулаками на край стола. Наклоняется к макушке Брук, надеясь расслышать её ответ, но девушка только посмеивается, прерываясь на хныканье, и пальцами оттягивает свои спутанные волосы. Парень молчит. В какой-то момент, Реин прекращает хихикать — и на кухне образовывается тишина, разбавляемая редким шмыганьем.

Дэниел долгие минуты взглядом исследует затылок девушки, после опускает его в стол и выдвигает стул. Садится. Устало вытягивает ноги, локтями упирается в деревянную поверхность. Ладонями растирает лицо. Пялится в потолок. Дыхание Реин сбито. От слез и эмоционального давления у Брук усиливается тошнота, поэтому она пальцами начинает щупать стол в поисках тазика. Дэн двигает его к ней, тем самым помогает. И вновь подпирает щеку ладонью, с тяжестью в глазах наблюдая за человеком, моральное разложение которого заставляет его сильно нервничать.

Реальность недолго была поделена на три части. Дилану не приходится уговаривать Тею. Девушка сама принимает решение скорее вернуться обратно к друзьям. Равнодушие к их вниманию и вопросам, которые могут возникнуть из-за странного поведения, до сих пор не беспокоят.

О’Брайен отходит от двери домика, ожидая, пока Оушин закрывает её на замок. Оба оборачиваются, молчаливо направившись в сторону террасы. На расстоянии не меньше метра друг от друга. С опущенными взглядами.

У самого порога Дилан расправляет плечи, с трудом отогнав от себя хотя бы внешнее проявление меланхолии, и открывает дверь, впуская Тею первой внутрь прохладного коридора. Тишина позволяет расслышать шаги на лестнице. Роббин спускается вниз, оборачиваясь на знакомое шарканье сына, и необычно долго всматривается в его лицо, с неким подозрением, затем таким же вниманием одаривает Тею. Девушка тут же ощущает приступ нехватки кислорода от охватившего её волнения. Она останавливается, сцепив ладони перед собой, а взгляд опускает в пол, нервно отступив назад, а вот О’Брайен наоборот берет себя в руки, натянув на лицо улыбку:

— Итак, женщина, — указывает на мать пальцем, пригрозив. — Нас с тобой ждет очень-очень серьезный разговор.

— Да, — Роббин почему-то роняет шепотом, довольно пристально разглядывая Дилана, энтузиазм которого немного снижается. — Верно, — женщина вздыхает, сложив руки на груди, и делает паузу, с кивком головы перескакивает вниманием с одного «ребенка» на другого. — Разговор будет серьезным.

Тея нервно дергает заусенец на пальце, пытаясь понять, отчего так сильно переживает, еле сдерживается от желания посмотреть на Дилана, чтобы найти объяснение происходящему, но сам парень сует ладони в карманы джинсов, с хмурой задумчивостью отвечает на зрительный контакт матери и с похожим непониманием ощущает посасывание тревоги между ребер.

— Отвези Брук и Дэниела домой, — Роббин не проявляет сердитости, её голос ровен, но почему-то напряжение в прихожей увеличивается, когда женщина открывает рот, раздав команды. — Тея, — Оушин набирается смелости взглянуть на мисс О’Брайен. — Помоги мне прибраться, — окидывает сына с ног до головы до того, как отворачивается, с каменным лицом двигаясь на кухню.

Дилан сощуривается, проводив мать до двери взглядом, и обращает внимание на Оушин. Девушка с волнением моргает, вытирая вспотевшие ладони о ткань свитера. Поднимает глаза на парня, выражая неуместную беспомощность. О’Брайен оценивает выражение её лица, но не решается анализировать подозрительное поведение матери. Не сейчас. Кивает в сторону двери гостиной, в которой они еще не убрались после вечера кино, и ладонью подталкивает Тею в её сторону. Девушка смиренно опускает голову, руки сложив на груди, и вялым шагом приближается к порогу комнаты, оглянувшись на Дилана, с такой же неуверенностью входящим на кухню.