О’Брайен опирается на талию ладонью, второй проводит по лицу, сжав губы:

— Бред, — роняет, какое-то время громко дыша и смотря в сторону окна. Мой взгляд опущен. Пальцы сжимают плечи. Дилан стучит кулаком по подбородку, качает головой, зло вдохнув и прикрыв веки:

— Одевайся, — рыкнув мне, направляется к двери. — Уходим, — выходит, громко хлопнув ею. Не вздрагиваю. Но пальцами крепче сдавливаю плечи. Мне нет оправдания. Как и моим поступкам, но… я ведь здесь. До сих пор.

Пропускаю сквозь себя напряжение, исходящее со стороны О’Брайена. Как бы ни старалась изолироваться, мне не удается спрятаться от его способности морально влиять на других людей простым молчанием. Невыносимо находится с ним в замкнутом пространстве. Возникает желание распахнуть дверцу и вывалиться из салона на ходу. Но вместо этого сохраняю обездвиженность. Насколько это возможно. В моей ситуации.

Немного ерзаю на сидении, сжав ладони между коленями. Смотрю в окно. Машина несется с непривычной скоростью. Дилан сегодня нервно водит. Заставляю себя игнорировать лихачество О’Брайена на дороге, но после очередного резкого торможения на светофоре не выдерживаю, обратив на него тревожный взгляд. Я волнуюсь. Боюсь заговаривать с ним, но чувствую, без этого не обойтись.

Указательными пальцами барабанит по рулю. Притоптывает правой ногой. Громко втягивает кислород носом. Выдыхает ртом. Прокашливается. Отвожу глаза, набираясь смелости:

— Ты злишься? — стоило произнести это без вопросительной интонации. Дилан не отказывается от колкости в мой адрес:

— Ты из вежливости спрашиваешь? — пристально смотрит на светофор, ожидая разрешения продолжить движение. — Или тебе правда интересно?

Поворачиваю голову. Со всей серьезностью пялюсь на его профиль, решаясь не отступать, раз уж выступаю в качестве зачинщика беседы:

— Почему ты зол? — не стану долго раздумывать над постановкой вопроса. Это лишь оттеснит мою уверенность. Дилан давит на педаль газа — машина с рывком дергается вперед, продолжив движение по улице. Продолжаю смотреть на него. А он не стремится выбирать выражения:

— Я тут задницу рву, чтобы найти с тобой общий язык… — запинается, прерывая свою речь, явно не желает в очередной раз признаться в своей заинтересованности во мне, момент не тот, поэтому следующие слова произносит с ядом. — Может, тоже стоит тупо приносить тебе травку, а взамен трахать, как шлюху? — пожимает плечами, мол, а что такого? Действенный ведь метод. — Знаешь, чтобы не заморачиваться, — щурится, смотря только на дорогу, а я сглатываю ком, выпалив чуть ли не на эмоциях, что посажены в глотке с момента нервного срыва на берегу:

— Мне это важнее.

— Чего? — он не дает мне объясниться, реагируя с открытой агрессией на сказанное. Стреляет на меня осуждающим взглядом, окинув с ног до головы вниманием. Мои мысли торопливо сменяют друг друга. Это не то, чего я хочу сказать, точнее, не таким образом. А…

— С тобой… — меня вновь охватывает паника, отчего язык заплетается, а в голове опять образуется беспорядок, — важнее, — взгляд бегает по полу салона, сажусь прямо, покачивая головой, чем символизирую те мечущиеся в сознании мысли, за которые не могу ухватиться. — Иначе и… я хочу стараться… — начинаю хрипло глотать воздух, ладонью накрыв грудь на уровне сердца, что ускоряет своей ритм, окончательно лишив меня контроля.

— Тея… — Дилан задерживает на мне взгляд, снижая скорость. Ладонями жестикулирую, пытаюсь себе помочь:

— Сделать все правильно, я правда пытаюсь, чтобы все… — но мысленный поток не выстраивается, — нормально было, — сжимаю веки, чувствуя, как усиливается пульсация в висках. — Но это тяжело… — пальцами касаюсь лба. — Я впервые за долгое время хочу все исправить, — прерываюсь на болезненное мычание, когда в груди что-то рвется, разливаясь жаром по ребрам. — Исправить свою цель.

— Так, — О’Брайен поворачивает руль, намереваясь припарковаться у тротуара. — Успокойся, — чувствую, как одна из его ладоней ложится мне на плечо, до боли стиснув кожу. Попытка через дискомфорт вырвать меня обратно в реальность, но я уже плохо соображаю. Где нахожусь. Все уплывает. Становится нечетким. Мысли, голоса, картинка перед глазами. Все теряет… ощущение реальности, блекнет.

Начинаю в ужасе постукивает кулаком по груди, отбивая нервный ритм сердца:

— Просто… — не ощущаю опоры. Словно оказываюсь в невесомости. Где-то на фоне слышу голос. Не разбираю слов. Не чувствую прикосновений.

Продолжаю в панике бить по груди, задыхаясь:

— Я боюсь, что…

Резко вскакиваю, приседая на кровати, ладонями вжимаясь в поверхность матраса. Голова еле держится на плечах, её качает из стороны в сторону из-за потери какого-то внутреннего равновесия. Перед глазами плывет. Непонятные блики ослепляют, не позволяя наладить зрение. Активно дышу, словно пробуждаюсь от кошмара, но ничего не могу вспомнить. Мне ничего не снилось. Сердце бешено колотится, в висках ощущается пульсация. Головная боль в разы усиливается из-за резкого «подъема». Врезаюсь влажными ладонями в лицо, склонив то ниже, к согнутым ногам. Потным лбом касаюсь колен. Дышу. Восстанавливаюсь.

Что? Как? Опять?

Ничего не понимаю. Где я?

Приподнимаю голову, скользнув взглядом по «замыленной» комнате. Щурю веки, тру их пальцами, стараясь вернуть себе нормальное зрение. Чувствую, как по виску лениво сползает капля холодного пота. Ладонями касаюсь одеяла, покрывающего колени, и сжимаю ткань, сильно сдавив веки. Дыхание рвет глотку. Но пытаюсь справиться.

Нахожусь в таком положении до тех пор, пока не чувствую сбоку движения. Медленно открываю веки, наконец, различив теплый свет лампы, горящей на столе у стены. За окном гремит, но не слышу дождя. Воет ветер. Форточка приоткрыта. В помещение рвется аромат океана и хвои.

Поворачиваю голову, замученно взглянув на Дилана, который молча смотрит на меня. Видимо, наблюдал за моей собственной борьбой с собой. В его руках какой-то учебник. Он что-то учит. Сидит на кровати, прижавшись спиной к стене. Изучает мое бледное лицо, наконец, разглядев в глазах здравомыслие и частичную ясность, поэтому заговаривает:

— Что с тобой? — хмурится, закрыв книгу, и откладывает её на тумбу, на которой я замечаю стакан с водой и упаковку снотворного. Это мое? Я принимала? Зачем?

Напряженно стискиваю пальцами одеяло, поднося одну ладонь к губам, чтобы куснуть кожу костяшек. С тревогой озираюсь по сторонам, не поворачивая головы. Я… в подобии паники, ведь… что произошло? Как мы оказались здесь? Почему за окном темно? Уже вечер? Ночь? Взгляд въедается в ткань одеяла, а зубы принимаются нервно покусывать кожу ладони. Какого черта?

— Тея, — Дилан ерзает, садясь ближе ко мне, и наклоняет голову, заглянув мне в глаза. — Смотри на меня, — сам хмурится, рассматривая мое лицо, пока я принуждаю свой скачущий взгляд через раз останавливать на парне. Кусаю кончики пальцев, сильнее сутуля плечи. Меня будто скручивает. Органы внутри сжимаются. До ощущения тошноты.

— Ты будто… — Дилан подбирает слова, тяжелой и горячей ладонью коснувшись моей спины. — Не здесь, — выдает вывод из своего наблюдения. — Морально отсутствуешь на протяжении дня, — подносит пальцы к моей шее, нащупав пульс, чтобы оценить скорость биения сердца. — Роббин тоже заметила. Испугалась, что ты что-то принимаешь, — кажется, он сам придерживается данной теории, ведь бросает взгляд на снотворное, которого я явно выпила больше рекомендуемой дозы, поэтому спешу оборвать его предположения, чтобы не вызвать лишних подозрений:

— Нет, это реакция, — шепчу, подавившись кашлем, который еле переношу, раздирая глотку. О’Брайен внимательно смотрит на меня, пытается понять, что имею в виду, но будет лучше, если я сама открою очередной ненормальный факт о своем организме:

— На стресс, — глубоко дышу, одной ладонью накрывая грудь на уровне сердца, будто это поможет усмирить пылающий кровью орган. — У меня часто такое происходит. Защитная реакция, — говорю не впопад своих мыслей. — Я просто… выпадаю, — никак иначе не объяснить своего состояния, надеюсь, Дилан что-то поймет.