— О-у. А это… — указывает на парня папкой, оглянувшись на меня. Спешу ответить, чтобы у Дилана не было возможности вставить слово:

— Это сын мисс О’Брайен, — начинаю нервничать, ведь парень стреляет на меня косым взглядом, поймав на волнении. — Он просто…

— А он не мог бы выйти? — Вортсен почему-то спрашивает у меня, стараясь сохранить безмятежность, но я догадываюсь, что присутствие еще одного человека его напрягает и вовсе не радует. Он явно надеялся немного «пообщаться» со мной.

— Нет, — на этот раз Дилан успевает вставить слово. Он сощуривает веки, слегка наклонив голову набок, и открыто изучает мужчину, который оборачивается, так же неприветливо покосившись в ответ.

Я выпаливаю какую-то несуразицу, поддавшись тревоге:

— Дело в том, что… мне не доверяют, — потираю вспотевшие ладони, привлекая внимание доктора, вновь взглянувшего на меня. — Боятся, если оставят меня без присмотра, то я сразу сбегу, — стреляю взглядом на Дилана. Ему не нравится мои попытки оправдать его необходимость остаться здесь. Я вижу. Он начинает подозревать. Вон как по коленке пальцами барабанит. Когда ногой притопнет — пиши пропало.

Прикосновение холодных пальцев. К подбородку. Перескакиваю взглядом на мужчину, который противно нежно скользит кончиками пальцев по коже, смотрит с приторной заботой, ласково улыбаясь:

— Да. Это на тебя похоже, — поверил?

Невольно отворачиваю голову, опустив глаза. Пытаюсь никак не проявлять своего отвращения — это только разыграет его. Вортсен проводит костяшками по моей щеке. Молчание затягивается, его нечитаемое выражение лица настораживает. Еле воздерживаюсь от желания взглянуть на О’Брайена, боюсь, это только подстегнет его вступиться за меня.

— Давай приступим, — доктор отмирает, «дружелюбно» улыбаясь. — Сначала взвесимся, — кивает в сторону аппарата, и я спешно шагаю к нему, желая скорее со всем этим покончить. И оказаться дома. Дома у О’Брайенов. Там безопасно.

Неаккуратно встаю на весы, покачнувшись в сторону, и Вортсен галантно поддерживает меня, помогая занять ровное положение:

— Не торопись.

— Извините, — буркаю под нос, уставившись в пол. Мужчина потирает мои плечи, нарочно проронив громче, чем необходимо:

— Ничего, милая.

Невольно передергиваю плечами, призвав мужчину убрать ладони. Напряжение переполняет тело, превращает мышцы в камень, а сердце заливается сталью. Пальцы покалывает холодом. Я перебираю прохладный воздух, отводя взгляд в сторону, когда Вортсен встает сбоку, включая аппарат. Недолгое молчание.

— Хорошо, — мужчина произносит с каким-то недоумением. — Отлично, — не опускаю взгляд, чтобы узнать результат взвешивания. И без того понимаю, что начинаю набирать вес. Немного, но… в последнее время кушаю прилично. — Ты там воды обпилась? — шутит, похлопав меня по животу, отчего тот втягиваю, дабы уменьшить возможность прикосновения.

На самом деле, это достаточно быстрый осмотр. Если морально отстраниться, то перетерпеть будет проще. Отступаю назад, пока Вортсен помечает что-то в документе, на котором замечаю логотип реабилитационного центра. Оборачиваюсь, взглянув на Дилана, и не знаю, как оценивать его внешний вид. Парень сутулится, прижимаясь спиной к стене, ладони держит в карманах джинсов, смотрит в пол. Выражение лица… Суровый. Губы сжаты, бледны. Но он молчит. Глубоко дышит. Моргаю, ощутив колкое тепло в груди. Благодарность? Похоже на то.

— Тея, — мужчина обходит меня, намеренно загораживает взор на Дилана, кивнув в сторону стола. — Идем, мне нужно снять параметры.

Киваю, зашаркав вслед за доктором. Он садится на стул, повернувшись ко мне всем телом, и вновь что-то пишет в документе. Встаю напротив мужчины, невольно заглядывая в листы. Там указана история моих обследований с Эркизом. Их должны отправлять через базу, зачем надо было посылать человека? Чтобы убедиться в достоверности результатов?

Вортсен не прекращает улыбаться, взяв в руки измерительную ленту:

— Подними ручки.

Вскидываю голову, сдержанно вдохнув кислород, и приподнимаю руки, закрывшись морально, когда мужчина проникает ладонями под больничную рубашку, измеряя талию и бока. Вдруг шире улыбается, взглянув мне в глаза:

— Я чувствую бока и животик… Совсем немного, но чувствую, — кажется, он искренне радуется, но никогда не поверю ему. Остаюсь равнодушной. Киваю. Глаза поднимаю выше, прикрыв веки, дабы воздержаться от неприятного смешка, когда Вортсен открыто изучает мою грудь.

Изучает.

Разжимаю веки, глотнув воды во рту. Его ладони медленно скользят по талии, выше, останавливаются на уровне груди, которой касается пальцами, выводя полукруг. Остаюсь невозмутимой. Напряженно прислушиваюсь к звукам позади. Хорошо, что нахожусь спиной к Дилану.

— Ты и правда идешь на поправку, — мужчина делает вывод, исходя из состояния моей груди? Ублюдок редкостный. — Я рад, — наконец, прекращает «лобызать» грудь взглядом и пальцами, продолжив брать мерки.

— Думаю, твои результаты впечатлят доктора, — меряет бедра, затем плечи. — Он будет доволен, — взгляд на мое лицо. Я встречаю его, криво улыбнувшись. А как мне еще реагировать?

Наконец, осмотр подходит к концу. Вортсен проверяет состояние кожи, задает вопросы по поводу моего самочувствия, опираясь на показания Эркиза. Что-то про частоту тошноты, головные боли провалы в памяти. Я отвечаю сжато, по делу. И наконец…

— Что ж, — мужчина листает документ, проверяя, все ли необходимые поля заполняет. — Я…

— Вам пора.

Сглатываю, часто заморгав, и оглядываюсь на О’Брайена, который опирается локтем на колено, пальцами сдавливая губы. Вортсен обращает на парня тяжелый взгляд, хмыкнув:

— Верно, — но голос звучит ровно. — Рад был видеть тебя, — смотрит на меня и закрывает папку, поднявшись. — Жду твоего возвращения в центр реабилитации, — стреляет коротким взглядом на Дилана, заставив меня торопливо молвить:

— И я была рада встретиться, — нарочно касаюсь его плеча ладонью, подтолкнув в сторону двери. Выдавливаю из себя подобие улыбки, за которую мужчина цепляется, широко растянув губы в ответ. Более его не интересует О’Брайен. Смотрит только на меня, пока я веду его к двери. Открываю её.

— Увидимся, — мужчина легким касанием пальцем одаряет мою щеку. Опускаю взгляд, изобразить смущенную робость. Киваю, подтолкнув за порог:

— Да, обязательно, — сколько приторной лжи. Мне тошно от звучания собственного голоса, но это необходимо. Пускай считает, что я вернусь. Пускай верит в мою влюбленность в него. Ему не стоит знать, что я не одна из его «куколок». Иначе он постарается навредить мне. А я… я вроде решила попытаться. Остаться. Измениться.

Не успеваю отойти от неприятной встречи, вызвавшей колкие мурашки на коже, как уровень тревоги подскакивает, вызвав прилив жара.

— Что это была за херня? — Дилан вскакивает, выходя из-за перегородки. Его ладони до дрожи сжаты в кулаки, бледные губы сдавлены, дыхание сперло к чертям. Он зол. Он до чертиков зол. Взгляд. Резкий, рвущий, холодный. Моя грудь заливается сталью. Становится неописуемо тяжело дышать. Со страхом смотрю в ответ, обхватывая себя трясущимися руками, и пытаюсь молвить:

— Это…

— Ты спала с ним? — Дилан угрожающе приближается, с презрением всматриваясь в мои напуганные глаза. — Спала?! — повышает голос, ткнув пальцем мне в плечо. Делаю шаг назад, накрыв больной участок кожа ладонью:

— Это он спал со мной, — не верю, что произношу подобное в качестве оправдания, но в груди колотится страх. Каждый раз, когда Дилан выходит из себя из-за Роббин, мне жалко женщину, и теперь я понимаю, что она чувствует, когда этому типу срывает башку. — А взамен приносил мне…

— Наркотики? — парень щурится. — Травку? Сигареты? Выпивку? — еще один тяжелый шаг в мою сторону — и я припечатываюсь спиной к стене, забиваясь в холодный угол. -Что?! — он хлопает по холодной поверхности рядом с моим лицом, заставив меня опустить голову, нервно глотнув воды. Я понимаю причины его злости. Они оправданы. Поэтому храню молчание.