Перевожу на О’Брайена взгляд, замечая, как он клонит головой к столу, сильно сжимая веки. Это беспокоит, поэтому подаюсь вперед, ладонью коснувшись его плеча:
— Как ты себя чувствуешь? — помогаю ему принять былое положение, замечаю, насколько его взгляд расслаблен, затянут дымкой опьянения. — Не думала, что тебя так ломает от простого шампанского…
Парень оставляет бокал, обеими ладонями скрывая лицо, и медленно трет его. Отпускаю его плечо, с напряжением наблюдая за странностями, которое проявляет О’Брайен. Мда. Он определенно пьян. С чего вдруг? Подношу бокал к носу, глотаю аромат. Обычное шампанское…
И вновь наблюдаю за непонятными метаниями Дилана. Он то стоит прямо, расправив плечи, то нагибается, скованно обхватив себя руками, лбом нависнув над поверхностью столика, то стучит по бокалу, пригубив и подлив себе еще шампанского. Смотрит по сторонам. Оглядывается. Смотрит куда-то за мою спину. Оборачивается полностью, крутанувшись на стопах, и пальцами сжимает край стола, подавшись к нему. Будто… шило в заднице. По сравнению с ним, я — эталон спокойствия. Стою на обеих ногах ровно, плечи не сутулю так сильно, как он, больше не пытаюсь отпить из бокала. О’Брайен сильно сжимает веки, в который раз сложив руки на груди и переступив с ноги на ногу, после чего резко поднимает голову, опираясь локтями на стол, в поверхность которого устремляет свой туманный и…раскрепощённый взгляд:
— Тея, — выдает хрипло и тихо. Удивительно, что я слышу.
— М? — смотрю на него, наклонив голову к плечу. Пытаюсь уловить отголосок трезвости во взгляде, которым парень сверлит столик, после чего ладонью скользит по лицу, сжав веки:
— Тея, — повторяет, наконец убрав руки от лица, и опирается локтями на стол, уставившись на меня с легким давлением. Сощурившись. Сохраняю трезвость ума и продолжаю говорить с ним, как говорила бы с «адекватным» О’Брайеном:
— Я слушаю тебя, Дилан.
Не пойму, что именно в моей фразе забавляет его, но парень пьяно улыбается, закачав головой и нагнувшись над столиком. Продолжаю невозмутимо наблюдать за его поведением, сохранив внешнюю отрешенность. Окей. Шампанское ему противопоказано законами морали.
Дилан громко втягивает кислород через нос, вернув голову в нормальное положение, и подпирает щеку кулаком, принявшись за свои рассуждения:
— Для каждого человека существует свой опасный вид алкоголя, — свободной рукой берет бокал, начав болтать его содержимое. — Тот, от которого он быстро пьянеет, — его речь медленно вяжется, хриплый голос тянется, подобно густой смоле, но факт нетрезвости не вызывает во мне неприязни к молодому парню, который пошатывается на ногах, проявляя на лице серьезность. — Дэн, например, пьянеет от всего, — пускает смешок, странным образом проглотив последнее слово, и тянет бокал к губам, совершив неаккуратный глоток. — А я могу без осложнений выпить две бутылки рома, — хвалится, указав на меня бокалом, — но… — вновь смотрит на стеклянную посуду. — Шампанское… — произносит с какой-то неприязнью. — Это неправильный алкоголь для меня, — ворчит, принявшись жестикулировать одной ладонью в воздухе между нашими лицами. — Это все зависит от клеток, там че-то в организме и тыры-пыры, — морщится, — короче, фигня неинтересная, — и проводит ладонью по лицу, умозаключив с безнадежностью в голосе, — не знаю, зачем я тебе это говорю, — опускает голову, сцепив ладони на столе, и я со вздохом покачиваю головой:
— Давай ты сядешь, — обхожу столик и беру парня под руку, без согласия потянув ближе к диванчикам. Боюсь, он толком на ногах ровно стоять не способен. Не слабо его так пробрало. Дилан что-то бубнит неразборчиво. Не могу разобрать, музыка забивается в уши, лишая возможность контактировать словесно. О’Брайен явно хочет обернуться ко мне, но не позволяю, подводя его к диванчику, на котором сидит парочка девушек, распивая алкоголь и хохоча над чем-то своим и парнишка, томно вздыхающий. Думаю, он здесь один.
— Я в норме-ю… — Дилан фыркает, все-таки развернувшись ко мне, а я киваю в ответ, улыбаясь:
— Я вижу, что ты в «норме-ю», — давлю О’Брайену на плечи, без труда заставив его опуститься на мягкий диван. Дилан плюхается, закинув голову, и смотрит в потолок с мерцающими на нем разноцветными бликами. Что-то говорит. Не слышу. Сажусь рядом, даже слишком, ведь уж лучше прижиматься к нему, чем к тому томному воздыхателю, потягивающему шампанское. Дилан упирается локтем на спинку дивана, пальцами принявшись массировать лоб, а другую руку укладывает поверх моих плеч, ладонь спустив к локтю. Чувствую, как пальцами водит по предплечью. Ничего не говорю, сосредоточившись на танцующей толпе. Не могу отыскать Брук с Дэниелом, надеюсь, парень переживет эту ночь.
Подтягиваю колени, дабы уложить их на диван, и сдавливаю пальцами ткань платья, немного опустив голову, смущенным взглядом скользнув по своим рукам, когда парень касается моих волос, принявшись играться с локонами. При этом продолжает массировать лоб, сжав веки. Терпит головную боль. Определенно.
Не пойму, каким образом, но он замечает оставленную кем-то возле дивана бутылку, и тянется за ней, заставив меня удручённо вздохнуть:
— Думаю, тебе хватит… — мое мнение канет в шуме. Дилан принимается большими глотками поглощать алкоголь, и в какой-то момент он срывается на хриплый кашель, прижав кулак к губам. Морщится. Я складываю руки на груди, с недовольством озираясь по сторонам, и пользуюсь моментом, выдернув из ладони парня бутылку, которую опускаю рядом с диваном, после пихаю ногой под рядом стоящий столик. Этот тип не умеет себя контролировать… Ого… Звучит нелепо. Зная о его необходимости в контроле.
Дилан подпирает висок ладонью, уставившись на меня. Не отвечаю на зрительное давление, хотя всеми клетками оцениваю его силу. Ерзаю у парня под боком, стараясь отыскать комфортное положение. Мои попытки преодолеть психологический дискомфорт путем достижения физического нелепы.
— Тея, — ровным тоном обращается ко мне. Продолжаю сверлить взглядом пространство перед собой, не имея желания лицезреть нетрезвого парня, у которого в состоянии опьянения в разы усиливается потребность в общении.
— Тея, — он проводит ладонью по волосам, томно вздохнув. — Тея, — ерзает на месте, упираясь подбородком мне в макушку. — Те-я.
— М? — не выдерживаю, непринужденно хмыкнув, но взгляда не поднимаю, продолжив слегка с надменным и недовольным видом пялиться перед собой.
— Такая ты мелкая, — с мальчишеским восхищением произносит, дернув головой. — Вроде в платье, вроде выглядишь иначе, но все равно такая ты… — указывает на меня ладонью. — Прямо ты.
Так. Это комплимент или… Что?
Фыркаю, демонстративно отодвинувшись от парня:
— Да, меня ни один мейк-ап не спасет.
— Глупая ты, — довольно резко отвечает, отвернув голову, и накрывает ладонью лоб, продолжив морщится от атакующей головной боли.
Не скажу точно, как долго мы пребываем в молчании. Одна песня сменяет другую, люди словно продолжают забиваться в зал, толпа растет, становится “шумнее”, посему и громкость музыки увеличивают. Алкоголь практически заканчивается. Вижу, как недовольные ученики покидают зал, а затем возвращаются с таинственными бутылочками, спрятанными за тканью пиджаков и курток. Да… Для здешней молодежи единственная отрада — выпивка, за что их не корю, всё-таки они вдали от больших городов, о которых мечтают по вине американских фильмов. Как им тут еще развлекаться? Серая и угрюмая обыденность с постоянными штормами и дождем. Северный Порт — это отдельный мир, где, кажется, властвует постоянная осень.
Такое ощущение, будто этот городок был создан специально для меня: в одно мгновение уныл, апатичен, но в другое безумен и хаотичен. Мне… Думаю, мне здесь бы понравилось жить. Верно. Я бы тут осталась.
— Хочешь потанцевать?
Моргнула. Один раз, второй… Вяло поворачиваю голову, слегка приподняв взгляд, чтобы в упор посмотреть на О’Брайена, который долгие минуты сверлит вниманием толпу. Удивляет не поставленный вопрос, а то, с каким напряжением он его задает. Поэтому обращаю на него взгляд, дабы понять, что переменяется в его состоянии за такой короткий промежуток времени. Музыка, конечно, плавная, но… Смотрю на толпу. Да, вроде медленно танца, но… Разве это повод?
