Набираюсь смелости, чтобы задать интересующий меня вопрос:

— Вы с Диланом… В ссоре?

— Нет, — Брук отвечает с неискренней легкостью. — Мы часто ругаемся, но в итоге продолжаем общение, — и сообщает о том, что мне не было известно. — Уже месяц прошел, как он накричал на меня в школе. И видишь? Спокойно болтаем, учимся, — а их ругань в течении месяца не в счет? — Только целоваться со мной не хочет, — её руки на мгновение прекращают заниматься моими волосами. Я молча ожидаю, когда Брук отомрет, вернувшись из мыслей, и происходит это минуты две спустя. Она действительно зависает, видимо, мыслительный процесс дается ей тяжело, поэтому девушка медленно настигает главной своей догадки:

— Слушай, а тебе не кажется, что… — и замолкает. Наверное, всё еще не уверена, стоит ли озвучивать. Поворачиваю голову, краем глаз взглянув на девушку:

— Что?

Не ожидаю, что Брук так легко поддаться и продолжит говорить, значит, её это волнует и ей охота с кем-то обсудить «предположения»:

— Может, у него девушка появилась? — вновь принимается за мою прическу, а я смотрю перед собой, без интереса пожав плечами:

— Некоторых вещей мне не дано знать, — а взгляд почему-то опускается ниже, появление хмурости не заставляет ждать. Хорошо, что Реин не способна видеть мое лицо.

— Он ведет себя иначе со мной, — девушка продолжает рассуждать. — Думаю, мы перешли в режим обычных друзей без привилегий, — и без сожаления вздыхает. — Жаль, — не понимаю её… Она не выглядит опечаленной переменами в отношениях. Скорее, её будто отпускает груз. Почему?

— Ничего, — Брук вдруг соскакивает с края кровати, взяв меня за запястья, и тянет за собой, широко улыбаясь. — Мы с тобой себе тоже мужиков сегодня найдем. Круто оторвемся и без этих ботаников.

Ничего не отвечаю, лишь сжав губы. Я уж точно никого клеить не собираюсь. Реин подводит меня к зеркалу:

— Смотри, — сама встает за моей спиной, разводя руки в стороны, и светясь радостью от проделанной работы. — Готово.

А я… не знаю. Это не я. Совсем.

Нет, Брук не вымазала мне лицо, превратив в иного человека. Просто… выгляжу здоровой, свежей, живой. Бледность пропадает с лица, губы не отдают синевой. Волосы завиты легкими прядями. Я и подумать не могла, что из моих редких локонов можно сотворить нечто подобное. Я выгляжу, как девушка. Как нормальная девушка.

Брук продолжает выжидать. Ей нужна реакция, а я — не красноречивый человек. Всё, на что способна — выдохнуть, оставив рот приоткрытым от легкого волнения:

— Ого, — от переизбытка эмоций, которые никак не проявляются на моем лице, заикаюсь. — Я на человека похожа, — хорошо, что Реин остается довольной моей реакцией:

— Я просто скрыла синяки под глазами и добавила румяна, — кладет ладони мне на плечи. — Ты милашка, — льстит мне. На её фоне, на фоне всех девушек мира, я просто никчемная лужа грязи. Омерзительная внутри и снаружи. Брук выглядит ошеломительно, не удивлюсь, если сегодня она без труда отыщет себе партнера. — Была бы парнем — определенно запала бы на тебя, — уверяет, словно заметив мою мрачность и попытавшись приободрить.

Со вздохом поднимаю взгляд, встретившись с отражением Брук:

— Я бы тоже на тебя запала.

Девушка вдруг лукаво улыбается, наклонившись чуть вперед, дабы дернуть меня пальцами за щеки:

— Мы живем в двадцать первом веке. Тебе ничего не мешает влюбиться в меня.

Нет уж. Однажды я уже была влюблена в девушку, свято веря, что представитель моего пола думает и чувствует подобно мне, а значит, не способен причинить мне вред. Но нет. Любая привязанность дарит тебе боль. Неважно, к кому ты испытываешь чувства: к мужчине или женщине. Это не была любовь «как в фильмах». Это было что-то вынужденно образовавшееся. Я знала, что роднее человека для меня нет. Мир был поделен на окружающих и нас. Мы были одни. Наверное, поэтому я неправильно трактовала свою зависимость. Думаю, я была влюблена, как ребенок влюблен в мать.

— Учту, — надеюсь, она не заметит моей заминки.

Хорошо, что Брук слегка в поддатом состоянии. Девушка поправляет мои локоны и восклицает:

— Зажжем, — хватает бутылку рома со столика, вызвав тем самым негодование с моей стороны:

— Но там же будет шампанское…

— Это детский сок, — прерывает меня, махнув ладонью с ворчливым выражением лица. — А я хочу оторваться.

После первого бокала меня желанно отпускает: дискомфорт, вызванный толпой и замкнутым пространством с высоким потолком, меня не поражает, напряжение снижается, и даже громкая музыка и голоса не вызывают должного раздражения. Актовый зал в учебном заведении поистине огромен. Страх потеряться или быть потерянной нетрезвой девушкой преследует меня на протяжении первого часа. Хорошо, что Брук все-таки идет у меня на поводу — и мы выбираем высокий столик на троих ближе к дверям, через который прибывают люди. Диванчики стоят ближе к стене, но мы не спешим усесться. Реин со всеми общается, зазывает к нашему месту ребят, которых я, неудивительно, не знаю. Шампанское и глоток рома помогают мне с равнодушием относиться к происходящему вокруг сумбуру, а именно так я воспринимаю окружающую обстановку: людей слишком много, все общаются, все танцуют, пьют, музыка рвет ушные перепонки, слава Богу, мы находимся у самого входа и можем первыми сбежать из этого безумия. Жаль только мне не удается отвечать запросам Реин. Девушка слишком активна. Алкоголь и травка будоражат её нервную систему, возможно, у Брук и без того неполадки с эмоциями, а тут она еще и принимает прямые возбудители. Чем дольше я наблюдаю за её поведением, тем выше всплывает подозрение скорой необходимости связаться с парнями, дабы те помогли доставить Брук домой. Я не справляюсь с этим эмоциональным вихрем.

Реин возвращается к высокому столику, на котором стоят бутылки шампанского (она крадет их с других столиков) и одинокая бутылка рома. Что ж, без алкоголя девушка не останется. Брук вынимает из клатча тонкий сверток курительной травки, маскирующийся под видом обычной сигареты. Больше не предпринимаю попыток отговорить её от употребления. Она меня не слушает.

— Чего ты тухнешь? — Брук закуривает, оглядываясь на компанию парней и девушек, с которыми танцевала все это время. — Идем к нам! — перекрикивает музыку. Я робко улыбаюсь, стараясь казаться вежливой:

— Нет, спасибо, — не буду пытаться оправдать свой отказ. Реин не в состоянии понять. Девушка пожимает плечами, вновь затянувшись, а я щурю веки, запрокинув голову, чтобы рассмотреть цветные огни, мелькающие в темноте зала. Они давят на глаза, вызывают головную боль, оттого подливаю себе рома в бокал, рассчитывая, что он немного затуманит влияние шампанского, от которого голова обязательно будет раскалываться.

— Дерьмо… — улавливаю ругань Реин, и поднимаю на неё взгляд, заметив, как девушка пристально всматривается в сторону дверей, нервно глотая дымок. Прослеживаю за её вниманием и…

Понимаю смену её настроения и попытку спрятать косяк. Ведь замечаю на пороге зала двоих парней, который Реин не ожидает увидеть. Девушка ругается под нос, вовсе выбрасывая «сигарету» в ноги танцующей толпы, и та давит её стопами, а Брук наполняет свой бокал, поворачиваясь спиной к тем, кто замечает нас без труда. Я негодующе покачиваю головой, наблюдая за внутренней борьбой Реин, и поворачиваю голову, обеими ладонями удерживая бокал над высоким столиком. Сложно не ответить зрительно на взгляд того, кто смотрит. Еще сложнее сделать вид, что ты вполне собрана, и ситуация, в которой ты оказываешься, не выводит тебя из равновесия в эмоциональном плане.

Я чувствую облегчение. Потому что они пришли.

Оба парня не прошли бы в зал в привычной одежде. Хотя, Дэну и Дилану вполне идут белые рубашки. Вижу, как один из учителей щупает ткань джинсов О’Брайена, понимая, что он не в брюках, и негодующе покачивает головой. В эту секунду меня охватывает панический страх, что их не пропустят из-за неполного соответствия, но Дилан больно привлекательно улыбается особе женского пола, которая заметно начинает мяться, реагируя смехом на его, предполагаю, кокетливые шуточки. Я невольно улыбаюсь, качнув головой, и опускаю взгляд в бокал. Показушник. Знает ведь, как охмурять.