Тея спокойно закрывает дверь, щелкнув замком, и опускает глаза, ощутив под босой стопой что-то… Бумага? Девушка делает шаг назад, дабы сойти с кончика белого конверта. С недоверием разглядывает его, решившись всё-таки поднять и изучить содержимое. Обычно в таких подбрасывают рекламу.

На конверте никаких рисунков, никаких надписей. Адресов нет. Простая белая бумага. Оушин с интересом отдергивает кончик, чтобы проверить содержимое, и с недоумением хмурит брови.

Он пуст.

***

Мы не пересекаемся.

Дилан возвращается поздним вечером, принимает душ, закрывается в комнате. Не мне тянуться к контакту с людьми, но чувство какое-то необычное, притом неприятное. Между нами какая-то натянутая недосказанность. Сначала ссора, затем… что-то, чего он хотел ночью. Не пойму его. Совсем. Ведет себя нелогично и нехарактерно для себя. Явно что-то происходит, поэтому он скрывается от моих глаз, выжидает, когда я вернусь в комнату, чтобы покинуть свою. Даже Роббин игнорирует. В конце концов женщина сдалась, прекратила пытаться поговорить с ним. Одно ей выяснить удалось — О’Брайен посещал сегодня занятия в школе. В таком состоянии решился выйти в общество. Надеюсь, никто серьезно не пострадал.

Он собирался уйти ночью, значит, его ломает? Принимал ли травку? Если да, то это объясняет его отчасти неадекватное поведение.

Лежу на боку, уставившись в стену. Слушаю тишину, опустившуюся вместе с наступившей ночью. Прикрываю глаза, ненадолго. Уснуть не выходит по двум причинам. Во-первых, у меня бессонница от постоянных попыток разобраться, что за черт происходит в последнее время. Во-вторых, возня парня в ванной выдергивает из дремоты. Нет, правда. Он не пытается быть тихим. Хорошо, что за Роббин не замечалось поверхностного сна, она спит крепко, сильно выматываясь после долгих смен в больнице, но этот тип мог бы хотя бы пытаться быть тише.

Прикрываю веки, сосредотачиваясь на звуках, дабы распознать их принадлежность.

Шум воды. Затишье. Что-то падает на дно раковины или ванной. Затишье. Звон чего-то… Металлического или железного. Он будто бьет по трубам. Что вообще происходит?

Приподнимаюсь на кровати, с напряжением всматриваясь в поверхность двери. Слушаю. Шаги. Тяжелые. Несобранные. У него вялая походка.

Откидываю одеяло, ступив на пол босыми ногами. Тихо, на цыпочках приближаюсь к двери, коснувшись холодной ручки. Вслушиваюсь. Судя по шуму, Дилан возвращается к себе в комнату. Приоткрываю дверь, выглянув в коридор, и первым делом проверяю, закрыл ли за собой парень. Закрыл. Выхожу, долгие секунды вслушиваясь в возню этого типа. Опять грохочет батарея. Чем он занимается?

Может, ему требуется помощь? Вдруг он обкурился, и состояние требует медицинского вмешательства? В таком случае, потребуется помощь Роббин. Знаю, не должна лезть в их жизнь, но мне требуется лишь взглянуть на парня, чтобы понять, нужно ли ему помочь. Если нет, то прекрасно. Пойду мять кровать и дальше. А если наоборот…

То прощай нормальный сон для Роббин.

Подхожу к двери комнаты парня, поддавшись к её поверхности ухом, дабы понять, что Дилан может делать. Слышу лишь, как что-то железное постукивает о… батарею. Вроде. Не могу утверждать. Совсем не испытываю страха или сомнения, коснувшись ручки. Одним глазком гляну.

Если честно, я надеюсь, что этот тип в нормальном состоянии. В таком случае, мы сможем наконец переговорить о случившемся. Меня напрягает ситуация между нами. Не хочу, чтобы он злился, но… Если пойму, что нашим положительным отношениям пришел конец, то… В принципе, я могу уйти. Прямо сегодня. Потому что…

Потому что мне не за чем будет здесь оставаться. Идеальным исходом была бы потеря его заинтересованности во мне, потеря эмоциональной зависимости. Тогда его никак не тронет мой уход. Я больше не буду обузой для этой семьи.

Странный у меня процесс умозаключения. Я будто оправдываю себя и свои действия.

Будто сама не знаю, чего хочу получить в итоге.

Будь, что будет.

Давлю на ручку. Тяну на себя. Ого. Дверь не скрипит, хотя по классике жанра должна издать неприятный и громкий звук, который сообщит О’Брайену о нежданном госте. Приоткрываю дверь, с замершим в глотке дыханием заглядываю внутрь темного помещения, вновь уловив звон. С напряжением всматриваюсь, практически сразу обнаружив парня, сидящего на полу возле батареи. Спиной ко мне. Чем он занимается? Судя по дерганью рук, он что-то… делает. Логично, но что? Ничего не говорю, осторожно шагнув внутрь комнаты, чуть наклоняюсь вбок, стараясь разглядеть, что он держит в руках.

Слышу. Он тяжело и быстро дышит, что-то шепчет под нос. В движении его рук проглядывается скованность и резкость. Думаю, мне стоит подать голос, иначе намеренно копаю себе яму.

Но как только смелюсь обратиться к Дилану, тот мельком оглядывается, отбросив что-то маленькое и звенящее в сторону стола. Возвращает голову в изначальное положение — и так же внезапно оборачивается, врезавшись в мое лицо широко распахнутыми глазами. Мнусь, в ту же секунду ощутив обрушившийся на меня шторм из чужого напряжения, оттого роняю как-то тихо, неразборчиво:

— Эй.

— Исчезни, — сверлит меня… с холодным ужасом в глазах. Он что боится? Чего? Вряд ли меня. Это же бред. Щурю веки, опустив взгляд на отброшенный им в сторону предмет, поблескивающий на полу.

Что?

Это что? Ключ? От чего?

Вновь поднимаю на парня взгляд, который давит на меня зрительно, выглядя при этом жутко. Внушает мне страх, но не отступаю, с осторожностью наклоняясь чуть в сторону, в которую после делаю короткий шаг, чтобы разглядеть, что у него в руках.

— Уйди! — он повышает голос, заерзав на полу, а меня… Я… не знаю, я просто замираю, не сразу решаясь довериться своим зрительным способностям.

Не могу… поверить глазам. Чем он занимается? Зачем он…

Чем ближе подхожу, тем сильнее хмурю брови, заставляя парня отползать чуть к стене. Он не свободно двигается, поскольку… В прямом смысле скован одной рукой.

— Почему ты не спишь? — он будто задыхается. Елозит ногами по полу, рукой упираясь в паркет, не может усидеть без движений, его что-то терзает изнутри, я вижу.

— У тебя ломка? — догадываюсь, не спуская взгляда с наручников. Да. Одно его запястье сдавлено холодным металлом, прикованным к батарее. И от раскрытой правды об источнике звона меня бросает в неприятную дрожь. — Боишься, что уедешь? — Дилан опускает голову и резко вскидывает её, ударившись о батарею. Морщится, сильно сжав веки, и что-то шепчет на выдохе, игнорируя мои вопросы.

— Травка дома осталась? — хотя, если бы он принимал, то его бы так не колбасило. — Осталась? — хочу добиться ответа, но вряд ли парень выйдет на здоровый контакт, поэтому подхожу ближе к столу, присев, дабы поднять ключик. Что встречается всплеском агрессии.

— Уйди на хер! — он внезапно срывает глотку, дернув ногой в мою сторону, но реагирую в ответ с полным спокойствием. Поднимаюсь, не спуская с него изучающего взгляда:

— Ты злишься, — скованно перемещаюсь по комнате и присаживаюсь на край кровати напротив О’Брайена, принимаюсь пальцами играться с ключом. — Вчера целый день ходил задумчивый, а сегодня ты по-настоящему злишься.

— Да ну? — парень дергает прикованной рукой, будто бы не справляется с желанием кинуться в мою сторону и хорошенько врезать. — Правда? — голос полон сарказма и яда, на которые не реагирую, вполне собрано продолжив беседу с человеком, утерявшим контроль над собой:

— Хочешь обсудить это?

— Нет.

— Тогда будешь слушать.

Дилан въедается в меня взглядом. Таким… Пугающим, от которого стынет кровь в жилах. Но не отступаю. Не проявляю испуга. Я просто хочу, чтобы он послушал меня, ознакомился с моими предположениями, а данная ситуация благосклонна к подобному, ведь ему не удастся сбежать или выпихнуть меня из комнаты.

Все, что ему остается — прикрыть веки и дышать, пытаясь усмирить злость.

С умным видом смотрю на него и четко проговариваю:

— Моя версия возникновения твоей необходимости в грубом сексе.