— Дилан. Возвращайся на занятия, — перед её глазами уже немного плывет, она быстро пьянеет. — Я не могу знать наверняка, но… — болтает вино в бокале, подняв его к лицу. — У меня такое чувство, будто твои друзья в какой-то степени зависят от тебя, — выносит предположение, давно поселившееся в её голове. Роббин уверена в своей правоте. По себе судит, по своим ощущениям. — Взять даже одного Дэниела, — небольшой глоток. — Если у тебя хорошее настроение, то и он прям светится. А в последнее время, если мы пересекаемся, он выглядит… Мягко говоря, не очень, и подобное я замечаю за Брук, может…

— Бред, — Дилан безэмоционально фыркает, пристально следя за тем, как неуклюже мать ерзает на стуле. Всё, еще пару минут — и придется тащить её на кровать. — Никто не зависит от меня.

Роббин подпирает горячую щеку ладонью. Смотрит на сына. Тот не отводит взгляда. Женщина невольно улыбается, чувствуя, как алкоголь помогает ей немного унять напряжение, полученное за день:

— Ты не осознаешь, как сильно умеешь влиять на эмоциональное состояние других. Просто вернись в школу, возобнови общение — и сам заметишь, как проще станет дышать.

— Ясно, — коротко бросает парень. Сейчас с ней адекватную беседу не построишь, но он все-таки попробует узнать:

— Ты пьешь, — ставит перед фактом, демонстрируя свое недовольство. — Что этот мудак сделал?

Роббин наверное минуту сверлит его взглядом, наконец, догадавшись, кого имеет в виду её сын:

— Ты это про Эркиза? — махнула ладонью, хмыкнув. — Ничего. Он не причем, — и вновь роняет вздох, уставившись в стену.

— Тогда в честь чего? — О’Брайен подходит к столу, взяв бутылку, чтобы у матери не было возможности подлить себе. Женщина лишь ворчливо бубнит под нос, опустошая второй бокал. Вид у неё какой-то трезвый, ни намека на опьянения не остается, и Дилан вдруг понимает, что произошло нечто серьезное, поэтому он продолжает стоять рядом, сверля дыру в макушке головы Роббин. Женщина отставляет бокал, ладонью накрыв лоб, и сутулится, в очередной раз удрученно втянув кислород в легкие:

— Отец Теи объявился, — поднимает глаза на сына. — Он хочет забрать её.

========== Smile, Dylan ==========

«Улыбнись, Дилан»

Моргаю. Тяну в рот кусочек яблока. Неохотно пережевываю. С осторожностью поглядываю на людей, сидящих напротив меня. Роббин выглядит нехорошо: лицо опухшее, мешки под глазами выделяются легкой синевой, волосы собраны в неопрятный пучок, мятая белая рубашка и бежевые брюки. Она не пользовалась косметикой, поэтому её вид прямо-таки кричит усталостью. Она положила себе обычное нарезанное яблоко, а остальным кроме фруктов дала хлопья. Ест без желания. Пьет кофе. Дилан также отпивает крепкий напиток.

Не притрагивается к еде, ограничиваясь ленивым болтанием ложки в молоке с хлопьями. На нарезанный фрукт не обращает внимания.

Утро, пропитанное серостью и всеобщей утомленностью. Еще вчера эти люди были полны энергии, а атмосфера в доме настраивала на положительный лад. Даже мне удалось проникнуться ею, а сегодня… Будто день наоборот. С самого пробуждения на лице Роббин не мелькает улыбка, про О’Брайена молчу. Я дала ему кучу причин прыснуть издевкой, сарказмом или усмешкой, а он все это упустил. Обычно он подобного себе не позволяет — не упускает момента подшутить надо мной. А сейчас… Пялится в тарелку. На лице… Ничего.

Чтобы понять, насколько странно они себя ведут, скажу следующее: Дилан. Курил. В доме. При Роббин. В обычном состоянии женщина бы прибила его, закопав во дворе, или почистила бы ему язык наждачкой. Но этим утром она ничего ему не сказала. Он курил в ванной, курил за столом перед завтраком. Никакой реакции от Роббин я не дождалась.

Молчание. Я совершенно не тот человек, который оживляет тухлую компанию, но, кажется, сегодня мне придется пойти против своих моралей:

— У вас смена сегодня? — задаю вопрос, ответ на который логичен и ясен, как чертов день.

— Да, — Роббин пытается изобразить оживленность, но взгляд такой же задумчивый и подавленный. Вытягивает из себя улыбку. Встречается со мной взглядом — и уголки её губ опускаются, а выражение лица возвращает прежнюю мрачность. Подпирает ладонью щеку, потянув кружку к лицу. Недолго смотрит на меня, вновь опускает глаза.

Мое внимание перескакивает на лицо Дилана. То неизменно.

Что с ними?

— Выглядите усталой… — опять констатирую факт. — Плохо спали?

— Пила, — женщина со вздохом, явно нехотя вытягивает из себя ответ. — От начальства влетит, если поймут, что я немного не собрана, — попытка пошутить и улыбнуться. — Ладно, — пальцами барабанит по столу, после чего решается подняться и взять свою тарелку. — Я…

— Я помою, — перебиваю женщину. Не совсем культурно с моей стороны.

— Все в порядке…- Роббин хочет отмахнуться и заняться уборкой — со вчерашнего дня в раковине осталась посуда. Я настаиваю, что мне совсем не свойственно:

— Мне не трудно, — уговариваю её, и Роббин больно быстро поддается:

— Спасибо, — она робко улыбается, опустив посуду обратно на стол, и кладет ладонь на голову парню, поворошив его волосы:

— Пойду, — стреляет взглядом на часы. — Опаздываю, — и не просит Дилана поторопиться в школу. Да, они определенно ведут себя необычно.

Роббин вяло шагает в коридор. Недолго возится. Я пытаюсь проглотить немного хлопьев и давлюсь, смущенно прикрыв ладонью рот. Дилан не обращает внимания, продолжая смотреть куда-то в сторону, попивая свой кофе. Слышу дверной хлопок. Ушла. Отпиваю чай, смочив горло, и ставлю кружку на стол, постучав пару раз по деревянной поверхности. Стреляю взглядом на парня. Вновь пытаюсь заставить себя поесть. Тишина натягивается. Я могу уловить то, как бьется мое сердце. Притоптываю ногой под столом. Нет, это неправильно. Я не должна чувствовать их давление. Оно меня не касается. Их проблемы — не мое дело.

Но…

Специально сгибаю ногу, притянув колено к груди. Дилан часто делает мне замечания по поводу того, в какой позе я сижу за столом, и я пытаюсь вызвать с его стороны реакцию. Хотя бы какую-нибудь. Жду. Делаю вид, что пью чай. Но не совершаю глотки. Краем глаз наблюдаю за парнем. Нулевой результат, никакой реакции.

Ерзаю на стуле. Не знаю, что там за шило у меня в заднице. Не хочу разбираться в своих ощущениях и мыслях, я вовсе не тот человек, который стремится оценить свои действия. Просто пусть он обратит на меня внимание, отвлечется от тех размышлений, что вызывают такую унылую мину у него на лице.

Сползаю на стуле, вытянув вторую ногу, и намеренно упираюсь стопой в колено парня, который хмурит брови, лениво скользнув взглядом от окна за моей спиной на меня. Ура, связь установлена.

— Как себя чувствуешь? — одной рукой обнимаю свое прижатое к груди колено, а второй продолжаю мешать хлопья, не намереваясь приступить к трапезе. Атмосфера совершенно не располагает к принятию пищи, да и я не голодна. Нарочно продолжаю поддавливать на колено О’Брайена, принуждая того проявлять раздражение. Негативные эмоции куда лучше, чем абсолютная пустота.

Кто бы говорил, да?..

— Может, лекарство нужно? — не оставляю его в покое, хотя он уже всем видом демонстрирует свое нежелание говорить с кем-либо в данный момент. Скорее, ногу мне оторвет, чем выдаст что-то, но никакой агрессии на свои действия не получаю. Дилан упирается локтями в стол, опустив лицо в ладони. Трет его.

— Не выспался? — долго терпеть он не сможет. Сползаю сильнее, уже удерживая себя на стуле, схватившись за его край, а носком скольжу чуть выше по бедру Дилана. Сдавайся уже, О’Брайен. Ты либо крикнешь на меня, либо я завалюсь под стол, а ты обязательно посмеешься над моей нелепостью.

— Что-то произошло? — выкладываю свои догадки, когда парень наконец выныривает из ладоней, сложив руки на столе. — Вчера Роббин резко уехала. Она тебе… что-нибудь сказала? — не страшусь зрительного контакта, выдерживаю его на «ура», а Дилан смотрит на меня с неясным холодом, за которым я способна разглядеть активную мыслительную деятельность. О чем он думает?