Может, это её судьба? Не иметь отца, не иметь супруга, опоры, но взамен родить того, кто подарит ей заботу, которой она была лишена и которую жаждала. Ведь ему не было и пяти, когда он принялся защищать её перед отчимом. Это Дилан хватал посуду и швырял в мужчину, когда тот избивал Роббин. Он переводил на себя гнев отца, отвлекая его от матери, а та? А та в ответ ненавидела его, гнала на улицу, запирала в подвале, чтобы не видеть, била. И пыталась бросить, предпринимая попытки совершить суицид. В конце концов, это Дилан спустил курок. Он взял на себя грех, чтобы защитить мать. И именно в тот день, в то оглушенное мгновение женщина наконец осознала реальность.

Жизнь — вещь поистине странная, но до безобразия логичная.

Губы Роббин растягиваются в теплую улыбку, когда щеки касается дождевая капля, сорвавшаяся с листка дерева, под которыми они с Теей сидят, восстанавливая покосившиеся кусты ягод. Тея увлеченно возится в земле, подвязывает стебли и веточки на веревочки, привязывая к веткам деревьев, чтобы кустики выпрямились и тянулись вверх. Девушке явно нравится заботиться о растениях. Хорошо, что у них находится общее увлечение. Роббин с удовольствием делится с Теей своими знаниями, а Оушин впитывает, как губка. У нее не так много навыков. Любое умение девушка жаждет освоить. Плевать на отрицания. В Тее Оушин еще сохраняется детская любознательность, тяга к новому и неизведанному.

— Хорошо, только корешки осторожно выкопай, — женщина хвалит Тею, когда той удается перенести корешки декоративной елочки в горшок с водой. — Думаю, рано я посадила её здесь. Лучше держать её дома, — отвлекается на вибрацию своего телефона. Вынимает его из кармана, изучив экран, и виновато улыбается Оушин, поднявшись с влажной травы, дабы отойти и переговорить. Тея недолгим взглядом провожает Роббин, почти сразу вернувшись к уходу за кустом вишни. Мисс О’Брайен столько насажала на заднем дворе. Удивительно, как она успевает ухаживать за садом с таким плотным рабочим графиком?

Окидывает взглядом кустики и стягивает с ладоней грязные перчатки. Вроде все. Осталось только помыть садовые принадлежности. Девушка с чувством удовлетворения изучает проделанную работу, почему-то ей нравится помогать другим живым существам. Быть полезной и нужной. Кому-то. Пускай простым растениям, но… Это приятно.

Начинает собирать лопатки, миниатюрные грабельки и прочую утварь в ведро, когда Роббин скованным шагом возвращается, застыв в паре шагов от девчонки, которая поднимает глаза, тут же заметив значительное эмоциональное изменение. Роббин выглядит встревоженной и даже сердитой, а её голос звучит ровно, будто она намеренно сдерживает тональность, чтобы не вызвать у Теи беспокойство:

— Мне нужно отъехать.

— Что-то случилось? — Оушин интересуется непринужденно. Видимо, Роббин не хочет оставлять Тею одну, тем более в свой выходной, но девушка привыкает быть наедине с собой.

Женщина поднимает на Оушин взгляд, качнув головой, и с прежней задумчивостью изучает лицо девушки, проронив:

— Нет, просто… — хмурит брови, сунув телефон в карман джинсов, и набирает воздуха в легкие, выдавив с улыбкой. — Я скоро вернусь, — еще мгновение отвечает на зрительный контакт Теи, после чего разворачивается, поспешив к террасе. Оушин преследует её взглядом, полностью присев на траву. Отводит глаза. Недолгая пауза — возвращается к сбору садовых предметов.

Интересно, что могло произойти?

Сколько они хранят молчание? Выходят на берег, садятся на выступ, ступеньки которого ведут на каменистый пляж. Сидят, курят. Небо пасмурное, океан тревожный, но это последствия шторма. Сегодня ливня точно не обещают. Шум воды, вой ветра и крик чаек. Дилан терпеливо ждет, потягивает уже вторую сигарету, пару раз громко откашливается, давая понять, что не намерен проторчать здесь больше получаса. Томас понимает намек и несколько раз бросает взгляд на О’Брайена, прежде чем заговорить:

— Ты знаешь Норама? — в ответ Дилан лишь пожимает плечами, явно не желая поднимать тему человека, который когда-то был его лучшим другом. И, кажется, остается таковым, несмотря на… на некоторые особенности их взаимоотношений.

— Он раньше работал с нашими ребятами, — Томас убежден, что они говорят об одном и том же Нораме Реин, который недавно вернулся в портовый городок после нескольких лет заключения в пансионате особого режима, куда его определили родители, дав взятку полиции, чтобы те не заводили дело. — До того, как его арестовали, — русый парень пускает никотин через рот, посматривая на Дилана. — Говорят, его сдал кто-то из близких.

О’Брайен с больно умным видом потягивает никотин, подперев подбородок кулаком. Смотрит в сторону мрачнеющего горизонта.

Порой нужно предать человека, чтобы помочь ему. Дилану пришлось предать лучшего друга. И это в буквальном смысле спасло Нораму жизнь, а если он до сих пор не осознал данного факта, то О’Брайену остается лишь пожать плечами.

— И? — Дилану надоедает своеобразное пустословие с человеком, которого он знает только по нескольким вылазкам на подобие «стрелок» и вымогания денег с клиентов его начальника. — Что тебе нужно? — конкретней и быстрее. Не для посиделок парень выбрался в зал. Он намеревался побыть наедине, но появление Томаса выбило его из колеи.

Русый парень стряхивает пепел с кончика сигареты, затем вновь подносит её к губам, переходя к тому, что его интересует в первую очередь:

— Есть связи в полиции?

Вопрос… Мягко говоря, удивляет, но Дилан не показывает своей озадаченности. Он продолжает смотреть на волнующийся океан, не проявляя интереса к беседе:

— Допустим.

— Полиция знает о притоне? — только что в голосе Томаса прозвучала надежда? О’Брайен поворачивает голову, взглянув на парня, как на идиота, но ответить всё-таки решает:

— Они знают только о торговце наркотой, которого не могут поймать из-за отсутствия улик. Ловят посредников. Он вроде не бывает здесь, — вновь смотрит на шумную воду. — Или бывает?

— Ты не думал… — Томас начинает нервно стряхивать пепел с кончика сигареты. — Сдать притон властям?

— Не знаю, — Дилан хмурится. — Причины не было, — теперь он действительно озадачен. — К тому же я тоже там отдыхаю…

— Так… — Томас перебивает, открыто смотря на профиль парня. — Ты можешь сдать?

Дилану чуть башку от тупости собеседника не срывает, но все потому, что О’Брайен не понимает мотивов этого типа:

— Ты просишь меня сдать вас властям? — щурится, искоса наблюдая за поведением русого парня. — Что за самопожертвование?

Но Томас тут же подсказывает, что именно может им двигать:

— Сдать после того, как мы уедем, — решительным видом заставляет Дилана непроизвольно запнуться:

— Мы? — он выдавливает вместе с дымком никотина, сорвавшегося с губ, когда за их спинами звучит знакомый хриплый голос:

— Томас?

Оба оглядываются. Оба обращают внимание на девушку в мешковатой кофте и джинсах. Капюшон наброшен на голову, видны светлые пряди. На бледном лице ни единого намека на макияж. Дилан с трудом узнает в этой серой мыши девушку, которая уверенно, в буквальном смысле, оседлала его. Пару раз. В притоне. О’Брайен сдерживает свой легкий шок и отворачивает голову, нервно затянувшись никотином.

Томас заметно меняется. Он сводит брови, выглядит раздраженным:

— Я просил ждать меня в…

— В кафешке, — тянет девушка, странно покачиваясь при ходьбе и покуривая косяк травки, — почитать книжечки, заболтать старушку, — не менее раздражено смотрит на парня. — Знаю.

А тот изучает сверток в её ладони, рявкнув довольно сердито:

— Где ты это взяла?

— А что? — кажется, она вовсе не боится сурового Томаса. — Нельзя? — и встает между парнями, с равнодушием относясь к тому, как русый сжимает губы, нехотя проронив довольно тревожно:

— Рубби…

— Привет, — девушка без труда узнает Дилана и начинает ворошить его темные волосы пальцами. — У вас свидание? — смеется, намекая на повышенный процент интимности происходящего: парни одни, на заброшенном берегу окраины города. Романтика Северного Порта.