Воздержав внутри все известные мне матерные слова, причем, на нескольких языках, я отворачиваюсь, вернувшись к столу, чтобы продолжить зло ковырять еду в тарелке.
Убейте меня.
Пасмурное небо. Воздух пропитан ароматом дождя. Если бы задний двор был человеком, то я бы сказал, что он в хламину. Мать не безосновательно поднимает такой ажиотаж. Но пылкости к уборке мне это не добавляет, поэтому не стану описывать, с какой кислой миной стою на месте, позволяя женщине пользоваться моим физическим превосходством. Роббин о чем-то говорит. Я держу коробку. Мать запихивает внутрь неё какие-то садовые приборы, которые нужно отнести в ванную и помыть. Терраса тоже пострадала. Уже предвкушаю взбирание на её крышу (дабы забить пару гвоздей) и не менее занятную десантуру вниз. Я ведь мужик. Единственный мужик в семье, который еще и обязательно полезет на чердак, когда матери приспичит устроить генеральную уборку. А что? Раз уж начали, почему бы и нет? Хер тебе, а не незапланированный выходной.
Перевожу стеклянный взгляд, полный безысходности на Оушин, которую, кажется, вполне устраивает происходящее. Она общается с Роббин, сидит на корточках, завязывая шнурки на кедах, чтобы выйти в них во двор.
— Так, — мать заканчивает с коробкой, попросив. — Отнеси в ванную, — а сама берет грабли, поспешив в сад собрать упавшие листья. Оушин встает, дергая сначала одной ногой, затем другой, после возвращается к двери, приоткрыв её для меня, чтобы я спокойно прошел внутрь, но вдруг замечает под ногами железную лопатку, поэтому приседает, чтобы поднять её. И я реагирую, резко выставив ногу, чтобы подпереть ею дверь, дабы та, будучи отлично смазанной, не хлопнула девчонке по лбу. А то последние извилины выбьет.
Девчонка, как ни в чем не бывало, поднимается, положив лопатку мне в коробку, и с улыбкой минует меня. Я сдержанно вдыхаю прохладный воздух в легкие, и оборачиваюсь, находя взглядом мать. Она возится у самого сарая, может, стоит попробовать?..
— Тея… — практически шепотом произношу её имя, и девчонка оглядывается, вопросительно кивнув:
— М? — в этот момент совершает короткий шаг вперед, соскользнув одной стопой со ступеньки, и я к черту заслуживаю звание гребанного супермена, когда одним большим шагом приближаюсь к девчонке, успев подхватить её под локоть и подтянуть наверх, только вот она всё равно карябает щиколотку, а коробка с диким звоном выпадает из моих рук на пол. Нет, не супермен. Суперхер, как минимум.
Опускаю взгляд на выпавшие из коробки предметы, как и Тея, которая пошатывается, ухватившись за мой локоть, благодаря чему возвращает себе устойчивое положение и поднимает на меня лишенный волнения взгляд:
— Чего? — все-таки желает получить объяснение, я ведь сам к ней обратился. Смотрю на неё, подпитывая решимость растущим раздражением, и готовлюсь выпалить свое желание переговорить с ней, как вновь слышу голос матери с другого конца участка:
— Дилан! Криворукий-рукожоп! — её изречения во время недовольства — отдельный вид искусства.
Убейте меня: часть вторая.
Возвращаюсь во двор, по приказу матери оставив грязные садовые предметы в ванной, наполнив её водой. Застегиваю кофту, подходя к перилам, и опираюсь на них руками, наклоняясь чуть вперед. Нахожу мать: она стоит у забора, пытаясь выпутать из дикого винограда пакет. Исследую двор в поисках Оушин. Нахожу. Удача — девчонка находится у деревьев, в противоположной стороне. Я реально уже пару раз ударился башкой о стену, чтобы унять внутренние противоречия.
Стреляю взглядом в затылок матери, убеждаясь, что она не обнаруживает моего возвращения, и выхожу во двор, тихими шагами приближаясь к девчонке, стоящей ко мне спиной. Не пойму, чем она занимается: водит ладонями по рыхлой коре дерева, любуясь его кроной, кажется, что-то шепчет, но мне не разобрать. Оно и не важно. По крайней мере, сейчас.
Быстрый взгляд на мать и касание пальцами спины Оушин:
— Тея…
Девчонка внезапно вздрагивает, взмахнув руками, и разворачивается, поскользнувшись и сев в лужу. Шлепается с громким всплеском дождевой воды, и вскидывает голову, вцепившись в мое озадаченное лицо взглядом широко распахнутых глаз. Смотрим друг на друга. Но молчание не затягивается. И первым заговариваю вовсе не я.
— Зачем пугаешь? — в её голосе мелькает нотка обиды, что ставит меня в тупик, оттого я мешкаю, не успевая сообразить что-нибудь адекватное в ответ. Тея поднимается, промокшая, и разводит руки в стороны, опустив запястья, похоже на ветви ивы. Снова смотрит на меня, во взгляде мелькает непонимание. Тея надувает щеки, что-то ворчит под нос, и обходит меня, поспешив к дому, чтобы сменить одежду.
А я опускаю руки и медленно переступаю с ноги на ногу, обернувшись. Взглядом прослеживаю за её передвижением, чувствуя, как злость внутри закипает с новой силой.
Но. Вдох. Выдох.
Успокоение. Гармония. Дзен и всякая прочая херня…
— Дилан! — Роббин обнаруживает меня. — Помоги мне.
Вдох. Выдох. Дзен, Дилан, дзен…
Убейте меня: продолжение.
В итоге под конец уборки остаюсь во дворе в гордом одиночестве, проверяя состояние крыши террасы, осматриваю сарай на наличие трещин и протечки, вбиваю несколько гвоздей, избавляюсь от опрокинутых веток, вместо матери собираю прилетевший со всех сторон мусор, а Роббин отправляю принять лекарство от кашля. Она до сих пор до конца не оправилась, не понимаю, почему эта женщина не позволяет себе передохнуть. Когда в последний раз она брала отпуск? Не припомню. Ничего, окончу школу и выйду работать. Плевать, что Роббин требует от меня получения образования. Можно спокойно совмещать заочное обучение с работой. Ничего страшного в этом не вижу.
Шагаю к дому, схватив с перил влажную тряпку, и вытираю об неё ладони, поднимаясь на террасу. Подхожу к двери со стеклянной вставкой и касаюсь ручки, намереваясь вернуться в дом, но взгляд цепляет в отражении стекла кое-что непонятное. У самого забора, под ветками деревьев. Будто черная кошка сидит на заборе, свесив лапы. Оглядываюсь, с хмурым видом ищу то, что привлекает мое внимание, но не нахожу никакой кошки, правда, продолжаю с подозрением щурить веки, изучая задний двор. Показалось?
Моргаю, с хмурым видом разворачиваясь обратно, и переступаю порог дома, закрывая дверь. Делаю шаг вперед. Оборачиваюсь. Вглядываюсь. Нет, в стороне забора ничего. Но рука тянется к замку. Поворачиваю механизм — и слышу щелчок. Заперто. Вновь недоверчивым взглядом в который раз окидываю двор. Никого. Ничего.
Показалось.
Но ощущение какое-то неприятное, я до охерения чувствительный к нежелательному наблюдению.
Хотя, паранойя бывает сильнее, тем более при моем состоянии. Лучше не доверять внутренней тревоге, когда не способен контролировать мысли и эмоции.
Подхожу к лестнице, сминая влажную тряпку, снова стреляю взглядом в сторону задней двери. И качаю головой. Бывает же. Поднимаюсь на второй этаж — и в тот же момент из ванной комнаты выходит Тея. Кажется, она закончила мыть садовые приборы, поэтому спешит в комнату сменить влажную одежду на сухую.
А я не имею понятия, что на меня находит. С каждым пройденным часом мое терпение убывает. Незнание медленно уничтожает, поэтому с губ срывается:
— Тея! — не сдерживаю тон голоса, сорвавшись на хрипоту. Девчонка резко оборачивается, панически перескочив взглядом с пола на мое лицо:
— А? — ее короткий вздох полон напряжения, ведь я приближаюсь к ней с угрожающим видом. Мне почти становится стыдно за свое поведение, даже замедляю шаг, готовясь извиниться за грубость, но в спину прилетает:
— Ты чего кричишь на неё?
Нет, ну серьезно? Опять?
Останавливаюсь, закатив глаза:
— Матерь Божья… — шепчу, глубоко вздохнув.
— Обознался, — я слышу, как Роббин выходит из своей комнаты, зашагав в нашу сторону. — Иди сюда, по заднице получишь.
Открываю веки, принимая свою участь, и готовлюсь обернуться, чтобы с гордостью принять удар от матери, которая не прекращает причитать, приближаясь ко мне. Но мое внимание мгновенно перескакивает на Оушин, когда она тихо смеется, наблюдая за происходящим. Перевожу на неё взгляд, слегка удивленный. Нет, она точно ведет себя странно.
