В ту ночь тоже бушевала стихия.

В ночь, когда он впервые поцеловал её.

Моргает, нехотя вырываясь из блаженного состояния Стыдно, но Брук забывает о присутствии Дэна. Он тихий, и девушка вспоминает о нем благодаря вниманию, которым он окидывает её. Девушка переводит на парня взгляд, в смятении шире улыбнувшись:

— Что?

Браун давится чаем, прижимает кулак к губам, придерживая кашель, а стаканчик ставит на парту. Реин и не думает оставить тот вопрос. Она продолжает смотреть на парня, ожидая объяснение его наблюдению. Дэну хотелось бы избежать ответа, но ему нравится находиться под пристальным вниманием Реин, только поэтому он, хорошенько прокашлявшись, дает невнятное пояснение:

— Ты выглядишь… — и замолкает, когда очередная вспышка озаряет черное небо. Брук с интересом наклоняет голову, сощурившись, но улыбка с её лица не пропадает:

— Какой? — даже хихикает, не в силах спокойно реагировать на скованность этого парня. Удивительно. Дружить с Диланом и быть таким… Эти двое противоположности друг друга.

Он ведь не пожалеет об этом?

Браун чешет кончик носа от волнения, но говорить продолжает:

— Влюбленной.

Брук не отводит взгляда, но выражение лица заметно меняется. Уголки губ опускаются, а в глазах читается растерянность, и она опускает голову. Дэну лучше помолчать, но он не особо разбирается в ситуации, поэтому решает спросить о том, что по его мнению является очевидным:

— О Дилане думаешь? — достаточно ли искренне он улыбается?

Не знает, как выглядит со стороны, а вот улыбка девушки отдает печалью. Она помешивает маленькой ложечкой остывающий чай, вздохнув с особой тоской:

— Мне бы очень хотелось быть влюбленной в него, — и делает глоток, вновь устремив взгляд в сторону окна. Больше ничего не скажет, не объяснит, да и зачем? Они с Дэном просто знакомые. Делиться сокровенным Реин способна только с Диланом, так что именно его она и дождется.

Браун касается пальцами стаканчика, уставившись на темную жидкость с приторно-сладким вкусом. Моргает, нахмурив брови.

Ему есть, над чем поразмышлять.

Учащенное дыхание заполняет омраченную темнотой комнату. Голая грудь поднимается и опускается. С трудом глотает кислород. Кожа горит, от жара раскалывается голова, а давление в висках вызывает ощущение тошноты. Потерянный в чувствах взгляд скользит по потолку. Пульсация отдается даже в кончиках пальцев. Она укладывает ладони тыльной стороной на кровать, костяшками касаясь щек.

Час? Полтора? Скорее, дольше. Её не существовало. Не было Теи Оушин, томящей внутри столько негативных эмоций и мыслей, чувствующей себя заложницей своего тела. Её не было. И теперь она ничего не ощущает. Ни физической, ни психологической тяжести. Куда всё исчезло? Выброс адреналина принес опустошение, которого так сильно желала девушка, на которую он старается не опускаться.

Дилан держится на локтях, борясь с желанием рухнуть от усталости. Кажется, его сковывает судорога, ведь горячие приливы внизу живота продолжают заставлять мышцы вздрагивать. А от каждого его движения она тоже дергается. Но сил не остается ни у одного.

О’Брайен низко клонит голову, носом касаясь груди Оушин. Та не реагирует. Всё, чего она жаждет — это глотать воздух. Дилан не приходит в себя, но смело прерывает свое физическое и эмоциональное восстановление, решив заговорить:

— Ты согрелась? — он не думает превратить произошедшее в шутку, но не может проигнорировать тот факт, что он всё-таки согрел её тем образом, которым задумывал изначально. Лбом упирается ей в подбородок, она кивает. Легкий кивок. На большее не способна, ведь… То, что она чувствует, это покалывание и наслаждение, — этого никогда не было. Никогда. После секса. Никогда. Оттого Тея растеряна. Она не знает, как отнестись к произошедшему. Как реагировать.

— Хорошо. Я же говорил, — Дилан позволяет себе опуститься ниже, на влажное и горячее тело девушки, но не давит. — Я в этом специалист.

Трещание. О’Брайен плюет на боль, резко вскинув голову, и морщится, когда в глаза бьет свет, а в доме эхом звучит сигнал о включении электричества. Тея сжимает веки, как ребенок принявшись терзать их пальцами, дабы унять болезненное ощущение. Дилан приподнимается на руках, устало усмехнувшись:

— Зря я тебя согревал, — переводит взгляд в сторону окна, фонари загораются, хотя дождь продолжает лить. — Надо было просто немного подождать и… — опускает глаза на девушку, резко запнувшись, прикусив язык или вовсе его проглотив.

Тея трет пальцами щеки, покрытые румянцем, её опухшие веки с опаской разжимаются, а голова лежит на боку. Моргает. Глаза красные. Пальцы дрожат, касаются горячих щек. Кожа теряет свою привычную бледность. Она здорового оттенка, пускай и покрыта следами от пальцев и зубов. Нет тех самых кругов под глазами. Оушин будто… Ожила.

Дилан невольно сглатывает, чувствуя, как его сердце сдавливается от смятения.

Она…

Девушка переводит на него взгляд, сжав искусанные губы.

Она смущена.

«Ух-ты», — шепот, нет, вздох. Оушин никогда не разберет то, что слетает с его губ, когда те приоткрываются. Сам парень выглядит растерянным, озадаченным, смотрит на Тею, будто впервые видит. Приходит его черед испытывать слегка неожиданные желания, которым он необдуманно поддается.

Дилан хмурит брови, скользнув кончиком языка по губам, и моргает, наклонившись к лицу Теи, внешнее опустошение которой внезапно сменяется тревогой. А тревога — ужасом.

О’Брайен накрывает её губы своими.

Сердце Оушин замирает.

Дилан О’Брайен поцеловал Тею Оушин.

Тея Оушин не ответила.

========== Глава 27 ==========

Стихия не угомонится, но её силы не бесконечны. Ветер унимается, дождь больше не преследует цели пробить каплями твою голову, нахождение на улице прекращает сулить опасность. Поэтому они выдвигаются. Дэниел никогда не лишится скованности в присутствии Брук. Он шагает немного позади, провожая её к пляжному домику. Пытался уговорить девушку вернуться в дом, расположенный подальше от берега, ведь близ океана небезопасно, но девушка не прислушивается к просьбам «простого знакомого», но с удовольствием соглашается сделать из него «сопровождаемого».

Вот и идут. Час точно. Шагают по темной улице, фонари не горят. Реин держит руки сложенными на груди, топает медленно, но уверенно. Браун редко поглядывает ей в затылок, двигаясь чуть позади. Его вовсе не тяготит молчаливая дорога. Наоборот, так легче. Гораздо. Не нужно мучиться и потеть от нервов, рожая темы для разговора.

И с души спадает камень, когда они добираются до домика Брук. Девушка оборачивается, выдавив скромную улыбку:

— Спасибо, — убирает прядь влажных волос за ухо. Дэниел топчется на месте, пожав плечами:

— Не за что, — обращает внимание на берег внизу склона. Волны накрывают скалы, добираясь до ступенек, ведущих наверх. — Но я бы держался подальше от берега, — смотрит на Брук. — Кто его знает…

— Я не боюсь, — она как-то опечаленно улыбается, вздохнув. — Ладно. Ты… Не хочешь переждать ночь здесь? — это было бы верным решением, но Браун отказывается, сделав шаг назад:

— Нет, спасибо, — он чувствует, Реин предлагает, исходя из ситуации и вежливости, но парню не хочется стеснять её присутствием. Да и сам он желает оказаться подальше от неё, чтобы наконец вдохнуть полной грудью.

— Ладно, — девушка совершает шаг назад. — Тогда увидимся в школе.

Взгляд Дэна замирает на её лице, а губы приоткрываются от… удивления.

Увидимся?

— У-увидимся, — он роняет неуверенно, кивнув головой. Брук сдержанно растягивает губы и поднимает ладонь в качестве прощания, после чего отворачивается, сложив руки на груди, и спешит к домику.

Дэниел также поворачивается спиной, почесав кончик носа, но пару раз оглядывается на девушку.

Чего в свою очередь она не совершает.

Правда, он все равно улыбается, поспешив вперед по тротуару.

Увидимся? Это так странно, непривычно, но приятно слышать.