Одной ладонью стискивает черные камни, отточенные до гладкости океаном, волнами настигающим стопы. Другой — удерживает девчонку за плечо, будто бы вода способна утянуть ее обратно. Она не шевелится. Лежит на спине, голова — на боку. Постоянно бледное тело становится белым. Губы отдают синим. Веки прикрыты. Такая же мокрая, такая же холодная, но будто неживая. От нее далеки все те ощущения, сжавшие парня, который пытается унять колотящееся сердце. Дикий мороз. Тело яро трясет, не на секунду не затихает паническая атака. Ее мощь усиливается, когда он, не разжав толком веки, дергает девушку за плечо, намереваясь тем самым привести в чувства, добиться какого-то ответа, но она продолжает обездвижено молчать.

Дилан моргает, с болью в глазах обратив взгляд на ее лицо. Кашель не утихает. Заставляет окоченелое тело шевелиться: наклоняется ухом к приоткрытым губам Теи, слушает, не позволяя панике взять вверх над ним.

Она не дышит. Хватает тонкое запястье, проверяя пульс. Он слабый, еле ощутимый. Время есть.

Слава Богу, это О’Брайен. О’Брайен, которому не чуждо поглощение знаний. Дедушка научил его, как действовать при оказании помощи, и сейчас для парня самое тяжелое — стабилизировать эмоции и с хладнокровием взяться за дело, иначе ему тупо не под силу вспомнить самые простые советы старика.

Искусственное дыхание, коснувшись ледяных губ. Массаж сердца, сопровождаемый страхом сломать девушке ребра. Переворачивает набок — совсем немного воды вытекает изо рта. Проворачивает всё снова. И снова. С большим давлением и силой. Пока, наконец, Тея не разрывается громким, каким-то не «ее» кашлем, заполняя рот соленой водой. Дилан только сейчас оценивает то, как сильно дрожат его руки. Переворачивает девчонку набок, одной ладонью создав для нее подобие защитной подушки — Оушин лежит виском на ней, а она удерживает ее голову навесу, оберегая от соприкосновения с камнями. Тея кашлем давит из себя воду, но ее веки по-прежнему сжаты.

Ее по-прежнему нет. Она не здесь.

И О’Брайен понимает это. Ждет. Дыхание с хрипотой, но девушка дышит. Больше не давится соленой жидкостью. Дилан укладывает ее голову, наклонившись ухом к лицу. Прислушивается, уверяя себя. Верно. Дышит. Садится на колени, обеими ладонями накрыв лицо. Теперь ему можно отдаться панике, которую он изрядно глушил с той секунды, как ее тело рвануло с края, исчезнув из видимости? Мог бы, но в нос бьет мерзкий запах металла. Дилан резко откидывает эмоции, «отодрав» ледяные пальцы от лица. И с замершим сердцем смотрит на ладонь, которой пару секунд назад удерживал голову Теи.

Кровь. Парень не задумывается о том, что на его лице остается алый отпечаток. На него нападает очередная волна паники, которая теперь уже выражается открыто. Аккуратно приподнимает голову Оушин, немного поворачивает, рассматривая затылок. Мокрые волосы вымазаны в крови. Внутри всё сжимается. В один миг панический страх становится неудержимым. Нужно срочно вызвать скорую. Дилан вскидывает голову, сощурено оглядевшись. Маяк возвышается перед ним. Значит, берег, на котором они были, за его строением. Там остались вещи. Телефон в рюкзаке.

Нельзя мешкать. Осторожно оттаскивает тело девчонки дальше от воды и, убедившись, что волны не настигают ее ног, рвется вверх по склону непригодного для людей берега. Стоит ли сказать, что физически он не готов к нагрузке? Что еще хуже, моральное восстановление приостановилось.

Он утаит в себе эмоции. Но психически происходящее отобразится на его рассудке наихудшим образом.

***

…Уходи. Не смотри.

Громкий зов со стороны холодного коридора.

Нет. Останься. Ей страшно.

Как необычно. Она всеми клетками организма проклинала ребенка, связавшего ее с этим человеком, а в это мгновение мальчишка — единственный, кого она требует видеть. Он еще так мал, но почему-то его присутствие дарит защищенность. Может, из-за того холодного спокойствия, отраженного в его глазах, наблюдающих за каплей крови, стекающей по ее запястью? Быть может, по вине постоянной, фальшивой или искренней, собранности, что отражается на его лице? Да, ведь он всегда так смотрит. Она лишь сейчас придает этому значение — ее сын выглядит взрослым. Даже слишком. И это внушает не просто чувство защищенности, но и легкий страх.

Без сомнений, Дилан похож на своего изверга отца. Вопрос лишь в том, как он воспользуется своим «проклятием»?..

Резким движением крутит ручки до блеска чистого крана, в ту же секунду заляпав их алой жидкостью, что успевает высохнуть за то время, которое парень тратит на уничтожающее его ожидание машины скорой помощи, а после — минуты терпения в белом коридоре больницы, пока Тею осматривают, а вердикт высказывают Роббин, как ответственному лицу. И наконец О’Брайен получает плоды своего терзающего умения ждать и не сойти с ума — пациентка в состоянии комы. Гипоксическая или всё-таки голодная — плевать. Ему плевать. Важен только факт — он знал, он видел. При нем, черт возьми, она уже теряла сознание, пусть и на секунды, но парень был свидетелем ее плохого состояния, но ничего не сказал.

Дилан рывками трет ладони, сдерживая проявление злости на лице, но его дыхание по-прежнему сбито, будто бы он до сих пор не имеет доступа к кислороду, словно он всё еще поглощен ледяной водой. Черной, непроглядной стеной океана. Когда-то белый мрамор раковины осыпается красными каплями. Вода, стекающая в трубу, приобретает алый оттенок. Всё пачкает. Пытается смыть с рук кровь, мысленно прогоняя воспоминание далекого детства.

…Роббин видела равнодушие на лице сына, но, черт возьми, в тот момент ему было так страшно. Когда она коснулась холодными пальцами его щеки, оставив кровавый след…

Удар. Ладонью по стене. Удар. Второй ладонью. Удар! Обеими руками. УДАР! УДАР-УДАР-УДАР-УДАР!

Дилан впопыхах отходит от раковины после нанесения нескольких ударов по стене рядом с зеркалом, на которое уставился, не принимая того человека, что видит в отражении. Бледный. А эмоции — вся гамма выражена в глазах. Он ненавидит это. Спектр негативных чувств, съедающих его на протяжении пары часов, усиливаются, подкрепляясь злостью по отношению к себе.

Он ведь знал. ЗНАЛ, МАТЬ ТВОЮ!

Дыхание быстрое. В груди не найти гармонии. Парень спешно трет ладонями лицо, затем принявшись перекрывать воду. Раковина и кран остаются грязными. Дилан отступает от нее, не может держать спину прямо, одно плечо ниже другого. Прихрамывает, ведь он тоже получил увечья. Но… Плевать.

Толкает дверь, выходя в омерзительный белый коридор. Шагает вперед, удерживая голову опущенной, взгляд бегает по полу под ногами. И он бы ни за что не обнаружил Роббин впереди — женщина вышла из палаты, оставив дверь открытой, и пальцами коснулась лба, прикрыв веки больных глаз. Это легкая кома, но врачи предупредили, что в случае с Теей восстановление пройдет труднее, возможно, с осложнениями. Мисс О’Брайен не хочет оглядываться на палату. Сейчас вокруг кровати бродит медсестра, проверяя работу аппаратуры, поддерживающей состояние Оушин, а она сама лежит на спине с перевязанной головой в районе лба. В рот вставлена трубка, как и в ноздри, в сгиб локтя ввели иглу. Врач предположил, что девушка упала в воду головой вниз, поэтому основное повреждение получил затылок.

«Это просто несчастный случай», — вот, что думает Роббин.

«Я пассивно причастен к этому», — вращается в сознании Дилана, который отворачивает голову, не смелясь взглянуть на мать, которую минует, пока женщина находится в мыслях. Правда, сына она всё равно замечает, тут же рванув за ним с обеспокоенными расспросами:

— Дилан? — спешно перебирает ногами, понимая, что ее сын намерен сбежать. — Ты прошел обследование? — парень сжимает губы, женщина пытается сравняться с ним в шаге, но он быстрее. — Дилан? — разглядывает его со спины, идя с невиданной ей скоростью. — Давай, я привезу тебе одежду. Прими здесь душ, — пускай люди вокруг провожают их взглядами непонимания, Роббин необходимо достучаться до сына. Она хорошо знает, какой взрывной у него характер, поэтому старается говорить мягче, чтобы не спровоцировать появление «паразита»: