Твой интерес ко мне возрастает, О’Брайен. Соглашусь, ты — сложная личность, но именно благодаря твоим особенностям тобой можно манипулировать.

***

Ночь. Слабый осенний дождь колотит по стеклу окна. Легкий ветер со стороны кухни носится по коридорам дома, но не окутывает жильцов холодом. На мрачных улицах гаснут фонарные столбы. В Портовом городке очень экономно относятся к электричеству. Ко всем ресурсам. А мирное население и минимум противозаконных деяний позволяют городу поникнуть в темноте. Никто не станет бродить ночью по городу. Все спят. Кроме отдельных представителей молодежи, любящих потусить.

Со стороны телевизора исходит раздражающее глаза и отгоняющее сон свечение. Брук — почитательница фильмов жанра ужасы. И ей никто не стал противиться. Дэн уже минут пять удерживает возле рта ломтик пиццы, не в силах откусить немного, ведь от напряженных, пугающих сцен его желудок отказывается принимать пищу. Парень сидит на ковре, спиной прижавшись к дивану, на котором расположилась Брук, заворожено следящая за происходящем на экране, при этом спокойно поглощающая пиццу. И Дилан, локтем упирающийся на спинку дивана, кулаком давящий на свой висок. Смотрит куда-то вниз. В пол. Терпя пощипывание на коже лица под глазом. Пока его друзья эмоционально реагируют на пугающие сцены фильма.

А в мыслях одно. Вызывающее всё то же сердитое непонимание:

«Это было бы слишком просто. Для тебя», — в мыслях цитирует слова Теи, уже который час анализируя их, но приходя к одному и тому же:

«Чё, блин?»

***

Людно. После бессонной ночи общество воспринимается с трудом, а пребывание в толпе вызывает один дискомфорт, который фокусируется в районе моего затылка. По этой причине потираю шею пальцами, со вздохом и зевом скользнув взглядом по списку покупок, составленным матерью на прошлых выходных. Роббин так и не сгоняла в магазин, лучше сделать это самому. Лучше всё, по-возможности, делать самостоятельно. Мне спокойнее от мысли о контроле. Когда многое в собственных руках, зависит от меня и моих действий, решений.

Но брать её с собой было решением спонтанным. Не люблю, когда что-то выходит за рамки установленного плана. Просто она спустилась. И я предложил, дабы избежать скуки.

Окей, кого я обманываю. Эта девчонка спустилась, конкретно проигнорировала мое присутствие — и мне не удалось сдержать раздраженной реакции.

Стою с тележкой для покупок у полок с молочными продуктами, обернувшись, чтобы окинуть недовольным взглядом спину Оушин, которая вполне себе спокойно передвигается среди людей. Помню, в первый её поход за покупками с нами девушка вела себя напугано и сковано, теперь же она без труда бродит вдали от меня. Тея стоит у большого аквариума с рыбой, которую, одну за другой, вынимает продавец, чтобы разделать на доске и уложить в лед прилавка. Беру упаковку сыра, бросив в тележку, и разворачиваю её, покатив к девчонке. Намеренно толкаю от себя, чтобы та врезалась в поясницу Теи, но необходимой реакции с её стороны не получаю. Девушка даже не оглядывается, никак не реагирует. В этом и проблема. Это и выводит из себя. Её игнорирование. С чего вдруг такое отношение? Я думал, мы сумели найти общий язык. Особенно, учитывая, что я о многом говорю с ней. Даже в своих мыслях неприятно сознаваться…

Стоп. В этом и суть. По неизвестной мне причине, я выдаю слишком много информации ей, в то время, как она… Что в свою очередь говорит она? В чем, гребаный, прикол? Могу обосновать свою потребность иметь с ней дружеские отношения. С ней просто. Вот так. Глупо, учитывая её характер, но она слушает, рассуждает и понимает. Поэтому с ней легко. И мое суждение полно эгоизма. Не скрою, одна из причин моего желания поддерживать мирные отношения — возможность с кем-то обсуждать свои проблемы. Отлично, самое время для самоанализа, пока эта девчонка засматривается на рыб.

Встаю чуть позади, взяв тележку за ручку, и повторяю удар её краем о поясницу Оушин:

— Идем, — шагаю дальше. Тея вынуждает себя оторваться от наблюдения и спешит за мной в отдел фруктов и овощей. Киваю на ящик с яблоками, притормозив, локтями опершись на ручку:

— Возьми штук шесть.

Оушин дергает свернутые прозрачные пакеты, взяв один в руки, и молча принимается выбирать яблоки, каждое внимательно изучая. Я сутулюсь, переминаясь с ноги на ногу, и провожу ладонью по подбородку, испытывая ощутимое пощипывание под кожей шеи. Плечи зудят. Наклоняю голову в разные стороны, слыша и чувствуя хруст костей. Отгоняю. На хрен, отгоняя. Не думаю. Это излишне. Чем сильнее акцент, тем быстрее оно распространится.

Опускаю руку, сжимая и разжимая пальцы ладони. Рукава кофты собраны на локтях. Из-под кожи выпячивают вены. Напряжение растет. Этого не скрыть. Смотрю на Оушин, которая крутит яблоко у лица, без эмоций разглядывая, и с языка слетает:

— Почему ты не хочешь дружить со мной? — звучит так глупо. По-детски, что мне самому стыдно. Перед кем? Перед Теей? Она, бывало, говорила вещи нелепее. Оушин кладет яблоко в пакет, равнодушно интересуясь:

— О чем ты? — а пакет опускает в тележку, минуя её, дабы идти дальше. Следую за ней, пустив в затылок худощавой девушки смешок:

— Не надо. Не придуривайся.

— В смысле? — Тея складывает руки на груди. Еще немного — и я поверю её невинности и глупости. Но чуйка говорит об обратном. Усмехаюсь, качнув головой:

— Я знаю, что ты пытаешься сделать, — ровняюсь шагом с девушкой. — Выставить меня идиотом, который злится на пустом месте, — чувствую, как выхожу победителем из ситуации, и вовсе не ожидаю получить ответный удар.

— А ты злишься? — Оушин поворачивает голову, затормозив. Смотрит на меня. Я врастаю ногами в пол, пристально уставившись на неё. Качаю головой:

— Нет.

И она вновь наносит удар:

— Тогда почему упомянул злость?

Моргаю, сощурившись, и наклоняюсь немного к её лицу, прошептав с давлением и недовольством, вызванным тем, что этой девчонке удается водить меня за нос:

— Я отвезу тебя в лес. И оставлю там помирать.

А она вдруг улыбается, сверкнув глазами с непонятным мне восхищением:

— Сделаешь мне одолжение?

Фыркаю, не придавая значения её словам.

Пустой сарказм, помогающий ей придерживаться равнодушия.

Брук и Дэниел до сих пор спят. Я не спешу разбудить источники шума. Бессонница мешает мне поддерживать собранный образ. Стоит принять освежающий душ перед общением с ними. Дэн и без того свято верит, что я больно нервный в последнее время. Поэтому пускай спят. Как раз успею разобрать продукты, взбодриться под холодной водой.

Оушин не остается помочь. Не то, чтобы мне хочется видеть её желание поучаствовать или повзаимодействовать со мной, но… Плевать. Мне требуется мысленный тайм-аут. Роюсь в пакетах, когда на кухню входит женщина, кутаясь в вязаный плед.

Тайм-чертов-аут. Я так много прошу?

Игнорируя свой зуд, игнорируя навязчивые мысли, игнорируя присутствие матери… Игнорируя весь гребаный мир, оказывающий на меня давление. Может, никакого влияния и нет вовсе, но мое состояние мешает здраво оценивать окружение.

Роббин добавляет своим молчаливым наличием. Просто находясь здесь. В тишине. Она неуверенно топчется на месте, обнимая себя руками, краем глаз вижу — смотрит на меня. Мучает и без того больной простудой и стрессом мозг, думая, как начать разговор. Не делаю первый шаг навстречу. Нет желания говорить с ней. Да и не способен я в данный момент вести вменяемый диалог. Нахожу повод покинуть помещение — в пакете лежит упаковка снотворного, который выпросила купить Оушин. Знаю, мне нужно согласовывать покупку лекарств с матерью, но по понятным причинам не стану. Беру лекарство, развернувшись, и отворачиваю голову, минуя женщину, которая приоткрывает рот, с тревогой опустив взгляд в пол. Но её решительности хватает, чтобы обратиться ко мне:

— Дилан… — оглядывается, шепотом проронив мое имя, и делает резкий шаг назад, не ожидая такой грубости с моей стороны. Я оборачиваюсь, признаюсь, не сдержавшись. Проявляю агрессию, указав на женщину пальцем, и плююсь словесно: