Дилан сдает назад. Вновь давит стопой на тормоз. Смотрит на Брук в форме черлидерши. Волосы грубо треплет буйный океанический ветер. Что она здесь делает?
А напряженное лицо Реин озаряется сдержанной улыбкой.
***
Кто бежит, тот боится.
Я не боюсь.
Мешковатая куртка. Огромная для такого маленького тела. Такие же на пару размеров больше джинсы. Непонятный внешний вид, скрываемое под капюшоном лицо, не вымазанное в яркой косметике. Стоит у края выступа маяка, замерзшие ладони держит в карманах, но ей не согреться.
Кто бежит, тот боится.
Мне не страшно.
Неизвестная причина приводит океан в бешенство. Всё вокруг утопает в шуме, черноте. Не мчится прочь, смотрит. Её тело дрожит, но это не испуг. Она не боится, потому что ей нет смысла избегать гибели. Рано или поздно, та её настигнет.
Девушка, носящая смерть внутри себя.
Глаза, скрытые под челкой светлых волос.
Громкий смех. Бутылка рома в мокрой руке. Попытка убежать, как можно дальше от преследователя. Для Брук Реин — это игра, она пьяна, а вот О’Брайен не разделяет её веселья, не понаслышке зная, как опасно находиться в такой обстановке, когда вокруг одна лишь стихия, демонстрирующая свое могущество. Дождь крупными каплями разбивается о каменный берег. Вода хватает за ноги неуклюжую девушку, которой нравится происходящее:
— Поймай! — она кричит, заливаясь смехом и кашляя от одышки в момент потери равновесия, ведь океан, коснувшись её тела, намерен утащить за собой. Он затягивает, волной дернув Брук в свою сторону, отчего та плюхается в ледяную воду, совершенно не ощущая прокалывающего её органы мороза. Дилан спешно реагирует, подскочив к девушке до того, как она полностью теряется в соленой пене. Хорошо, что он воздержался от употребления. Иначе эта вечерняя прогулка закончилась бы трагедией. Он хватает Брук под руки, выдернув из воды, но не встречает ни единого намека на панику с её стороны. Только её смех. Выводит из воды, подальше от берега, а она противиться лишь потому, что теряет бутылку рома.
— Всё, идем домой, — О’Брайен хрипотой перекрикивает шум. Шторм поднимается серьезный, это уже не смешно. Нахождение здесь — опасно. Реин обхватывает его рукой, щекой прижавшись к плечу, и ступает с закрытыми глазами, полностью доверяя парню, позволяя ему вести. Ей так спокойно рядом с ним.
Ведь она убеждена. Он сдержит свое обещание.
Он не позволит ей вновь допустить ошибку.
***
Она слышит, но спускается. В голове рождаются предположения, но не придает им значения, зная, что их правдивость спугнет её, а Тее хочется убедиться. Оушин медленно кутается в рубашку, застегивая пуговицы, пока медленно ступает вниз по лестнице, прислушиваясь к голосам. Они ей знакомы, но на часах половина первого ночи. Роббин спит, весь день женщина провела в кровати, видимо, её окончательно сломило. Тея с опаской передвигается в темноте. С кухни льется теплый свет. Голоса. Оушин не нужно гадать. Она касается холодной ручки двери, потянув на себя, и щурится, с выраженной слабостью на лице окинув помещение: за столом сидит О’Брайен, у холодильника топчется Брук.
В футболке парня. С оголенными ногами.
Оушин не успевает скрыться обратно, ощутив укол нежелания быть в компании, но поздно.
— Добренького вечерка! — Брук забавно поднимает руки, согнув одну ногу, и с широкой улыбкой приветствует Тею, которая продолжает топтаться на пороге. Ей не скрыть своего… Удивления, назовем это так. Девушка с опаской скачет взглядом с Дилана на Брук, которая возвращается к плите и орудует деревянной лопаточкой, пока перемешивает овощи на сковородке:
— Роббин спит. Она сильно болеет, поэтому у кухонного руля сегодня я! — и вновь этот звонкий голосок и непонятная улыбка. Кажется, её эмоции слегка…
— Забей, она пьяна, — Дилан обращает взгляд на Тею, выдвинув рядом с собой стул, словно приглашает её сесть и разделить «мучительное» бремя. Оушин успевает кое-что подметить. О’Брайен в кофте. Он скрывает от Брук свои порезы?
Тея, конечно, делает неуверенные шаги к столу, но не спешит садиться. Пахнет вкусно — и её желудок выворачивает, а во рту накапливается жидкость, которую приходится проглатывать. Оушин испытывает голод. Это нехорошо. И ей страшно сорваться. Встает у стола, разглядывая тетради и учебники, что лежат возле парня. Дилан… Учится? Конечно, Оушин в курсе о его стремлении к «поглощению знаний», но видеть этого типа за уроками… Необычно. Девушка с интересом наблюдает за выражением лица О’Брайена. Сосредоточен. Внимательно прочитывает что-то в учебнике по… Наверное, это физика, после переворачивая страницу, чтобы еще раз ознакомиться с заданием, решение которого пишет в тетради.
Ей нравится наблюдать. Оушин наклоняет голову, пальцами касаясь края стола, и приседает на корточки, без эмоций на лице бросая взгляд то на активно пишущую ручку в ладони Дилана, то на его учебник, то на него самого. Хмурый. Но хмурость иная. Господи, сколько она за ним уже наблюдает, всё это время на его лице, вне зависимости от ситуации, проявляется хмурость. Но каждый раз иная. Какие-то пятьдесят оттенков хмурости Дилана О’Брайена. Хоть целое исследование проводи.
Парень кусает кончик ручки, задумчиво щуря веки, и вновь перелистывает страницу учебника обратно на теорию, видимо, встревает на чем-то сложном и принимается с охотой разбираться в решении. Но краем глаз замечает наблюдателя, поэтому скользит взглядом в сторону Теи, сильнее сводя брови:
— Что? — но хмурость разбавляется усмешкой, ведь Тея подтверждает свой образ ребенка, когда выкидывает нечто подобное. Девушка никак не реагирует, ожидая, когда Дилан продолжит заниматься уроками. Брук напевает какую-то песню под нос, занимаясь овощами, пританцовывает, не только благодаря алкоголю ощущая эмоциональную легкость. Ей нравится в доме О’Брайенов. Нравится, ведь Дилан впускает её в свое личное пространство.
— Что ты хочешь на завтрак? — Брук интересуется, не оглядываясь на парня, который отводит взгляд от Теи, вернувшись к урокам:
— Что-нибудь, что уберет тебя отсюда.
Реин не воспринимает его сарказм, как грубость, принявшись наигранно размышлять:
— К сожалению, я уже готовлю овощи, — машет лопаточкой у лица. — Овощи я люблю, значит, я останусь, — и с восхищением поднимает руки выше, понимая, что выиграла своеобразный спор, которого не было. — Е-е!
Дилан с усмешкой качает головой, опустив взгляд с Брук на тетрадь, и с тяжелым вздохом намеревается вернуться к решению задач. Тея игнорирует стул, подсев на корточках ближе к парню, и с непониманием пытается прочесть данные задачи. О’Брайен искоса следит за Оушин, подмечая, что она с необъяснимым трепетом ждет, когда он продолжит писать. Ибо он делает что-то, чего Тея не понимает, оттого у неё потребность в наблюдении. Видит, Дилан не продолжает, поэтому поднимает на него хмурый взгляд, стукнув пальцами по локтю, призывая к действиям. О’Брайену остается только забить на странное проявление любознательности и взяться за учебу.
Брук не прекращает коряво напевать под нос, занимаясь едой, иногда привлекая внимание Дилана своим постоянным вилянием бедрами, только вот в голове парня не рождается ничего извращенного, наоборот, он прикидывает, высохла ли одежда Реин? А то без штанов щеголяет. Всё-таки, не стоило позволять ей носиться под дождем на берегу.
Оушин устает сидеть на корточках, но не меняет положения, следя за тем, как О’Брайен заканчивает с физикой, взявшись за алгебру. В школе приюта девушке нравилась математика. Она испытывает неописуемое счастье, видя что-то знакомое. Нет, дальше пятого класса Тея не выучилась нормально, но вот со счетом в столбик она знакома, поэтому улыбается, заерзав на корточках. Дилан улавливает перемену в её настроении, и скользит взглядом по своей тетради. Он уверен в том, что ответы на уравнения верны. Но:
— Ты мне не поможешь?
Тея резко переводит на него внимание, прекратив улыбаться и указав на себя пальцем. Она хоть и умеет считать столбиком, но делает это медленно. Да и, тем более, тут он решает уравнения.
