В любом случае, отвлекаю его от поиска, кивнув на обеденный стол:
— Она здесь.
О’Брайен вынуждает себя держать глаза открытыми. Оглядывается, пару секунд бегая взглядом по помещению, наконец, останавливая его на столе с небольшой аптечкой. Подходит ближе, принимаясь перебирать упаковки с лекарством. Он в кофте. Внутри пробуждается былой интерес, и я медленно подхожу к столу с другой стороны, решив не выдавать просьбу в лоб, а начать наш диалог более привычным для людей образом:
— Привет, — но, думаю, этот вариант такой же странный. О’Брайен, видимо, тоже так считает, поэтому поднимает на меня взгляд, изогнув брови, а пальцами сдерживает таблетки от горла:
— Давно не виделись, — сарказм? Наверное. Кручу пальцами стакан, наблюдая за тем, как парень берет одну мятную таблетку, сунув себе в рот.
— Роббин сказала, ты заболел, — нахожу, как продолжить беседу, но и тут Дилан обрывает мою попытку, прервавшись на кашель и выдавив с хрипотой:
— Нет.
И почему этот тип отрицает? Не нужно быть врачом, чтобы понять, что у него температура. Вижу, как он вынимает бинты и мазь. Разглядывает упаковку обрабатывающего средства с хмуростью, явно не разбираясь, что ему необходимо.
— Можно посмотреть? — не сдерживаю желание увидеть результат. Мне нравится, как порезы выглядят позже. Они еще свежие, но уже начинают затягиваться. О’Брайен реагирует ожидаемо: он поднимает взгляд, исподлобья пялится на меня, хрипло дыша, но мне не становится не по себе от такого зрительного давления, которым он меня окидывает, пытаясь понять, как лучше отреагировать на мою просьбу. Удивлена, что парень вообще печется о гуманности. Судя по его виду, он чувствует себя нехорошо.
— Роббин легла спать, — замечаю, как Дилан прислушивается к шуму, боясь, что его мать может внезапно застать их и заметить его раны. — Дай взглянуть, всё равно тебе придется обрабатывать снова, — настаиваю. — И порезы промыть надо. От крови.
Не знаю, почему О’Брайен поддерживает мой интерес, уверена, у меня всё на лице написано. Хочу посмотреть. И всё. Парень какое-то время молча изучает коридор, который видно через щелку двери кухни, при этом потирает локоть, наконец, решаясь вынуть больную руку из рукава кофты Я сразу же замечаю пятна крови на бинте. Не буду скрывать — веду себя неправильно, начиная улыбаться и торопливо разматывать его локоть, отставив стакан с водой. Дилан продолжает следить за дверью и прислушиваться. Настолько боится, что его мать может обо всём узнать. Парень, вроде, сам себе на уме, но страхи есть у каждого. Думаю, основная боязнь для О’Брайена — демонстрировать слабости.
Случайно дергаю ткань бинта, видимо, она приклеилась к ране из-за крови, и Дилан резко поворачивает голову, гавкнув на меня:
— Осторожней.
«Извини», — бормочу под нос, аккуратно разматывая остаток бинта, который начинаю скомкать в ладонях, наклонившись к изгибу локтя парня. Судя по всему, он изрядно поколотил это место, учитывая, сколько здесь синяков. Практически вся рука покрыта отметинами. Синими, фиолетовыми, с крапинками желтого и красноватых оттенков. Вау. Просто… Нет слов. Капельки крови высохли за ночь, ими осыпана кожа рядом с порезом, и не могу устоять — осторожно касаюсь его пальцем, с улыбкой проронив:
— Ух-ты. И почему это не может стать отдельным видом искусства?
О’Брайен, думаю, сдается. Прекращает оценивать меня и мои слова с точки зрения нормальности:
— Самоповреждения? — но уточняет, чтобы убедиться, что именно я подразумеваю под искусством.
— Да, — посматриваю на него, не сдерживая восхищения. — Смотри, — осторожно беру его за запястье, приподнимая локоть выше, будто бы Дилан не видит, к чему привела его агрессия. — Похоже на северное сияние.
Не хочу анализировать то, с каким хмурым недоумением, даже недовольством О’Брайен смотрит на меня. Опускаю голову, продолжая поглаживать пальцами по ране, очищая от сухих остатков крови, благодаря чему на моей коже остаются алые разводы. Дилан продолжает сверлить тяжелым взглядом мою макушку. Плевать. Я продолжаю разглядывать повреждение, перебарывая желание попросить парня сфотографировать.
— Тея.
Спокойный тон. Обращение ровное. Без жесткости.
Не поднимаю головы, немного надавив пальцами на кожу рядом с раной, отчего из-под поврежденной ткани выделяется капелька новой, совсем свежей крови:
— М?
— Ты ебанутая.
Моргаю, поставив О’Брайена в тупик той улыбкой, что лишь растет, и поднимаю глаза:
— Дилан.
Он не отвечает, но смотрит на меня с прежней суровостью. Приподнимаю выше его руку, наклонив голову к плечу, и с чувством необъяснимого наслаждения шепчу, постучав пальцем по его ране:
— Ты тоже.
Поэтому я иначе смотрю на тебя.
========== Глава 20 ==========
Комментарий к Глава 20
Будьте активнее, пожалуйста, а то вдохновение идет к черту.
Приятного чтения.
Нас ждет буря
Опьяняющие ароматы. Необъяснимое желание глотать запахи, кружащие голову. Громкая музыка, на каждом этаже своя, в каждой брошенной комнате уши рвет от голосов, смеха и неприятных трезвому человеку стонов. С серых стен слезает темная штукатурка, в каждом холодном помещении есть старая мебель, которую притащили завсегдатые заведения. Притон — дом для них. Всех. Танцующих, поющих, пьющих, курящих. Занимающихся сексом, разделяющих иные способы интимной близости, часто, с незнакомыми людьми. А это важно? Нет. Совсем уж.
Он сдался, он проиграл самому себе. Но винить за очередной срыв будет завтра, когда протрезвеет и его сознание освободится от оков черноты. Как можно контролировать себя? Нет, правда. Его будто два. Две стороны. Одна противостоит второй, сменяя друг друга. Первый Дилан отчетливо понимает, что творит ужасные вещи, насколько его действия омерзительны, и он стремится бороться с этим. Второй Дилан — ему насрать. Он хочет. Он ставит желания превыше всего. На глаза словно опускается пелена. Аморальный. Безнравственный. Как можно задумываться о здоровом будущем, когда ты не способен примириться с собой?
О’Брайен сидит на кресле, самостоятельно не проявляет стремление к взаимодействию с кем-то, но люди каким-то образом собираются вокруг него — и когда-то пустующее помещение заполняется разговорами, смехом. Музыка со стороны зала за дверью здесь слышна намного тише, но всё равно приходится напрячься, если желаешь услышать собеседника. Темно. В углу стоит какая-то мерцающая лампа, горящая неприятным красным светом. В одной руке держит бутылку, в другой — косяк с травкой. Сегодня обычные сигареты ему не товарищи. Сидит сутуло, пуская перед собой белый дымок, с хмуростью уставившись куда-то вниз. Даже для такого состояния ведет себя необычно. Редко реагирует на общение, даже девушка, присевшая на колени рядом, не способна вытащить его из мыслей. Он спокойно видит её оголенную грудь, но взгляд уплывает в сторону, а к губам тянет свертанный косяк, когда незнакомка касается его щеки пальцами, чмокнув в шею. И улыбается, ощутив приятное напряжение под кожей. Садится напротив Дилана, скользнув ладонями по плечам, татуированным рукам, ниже. В помещении душно, несмотря на сильный дождь за окном. О’Брайен сдерживает желание стянуть с себя футболку, пока остальные присутствующие не особо заботятся об одежде. Большая часть девушек раздевается до белья, парни не отстают. Душно. Дышать нечем, при этом комната лишена окон, оттого её нельзя проветрить. В нос забиваются запахи сладких духов и мятных мужских одеколонов, смешиваясь с никотином и прочими ароматами «грязной» ночи.
Незнакомка крепкой хваткой обладает над О’Брайеном, яро отгоняя от «добычи» других претенденток, и давит на его грудь руками, вбираясь на колени, окончательно демонстрируя, что занимает его. Полностью. Дилан прижимается спиной к креслу, впервые бездействует. Девушка целует его, удобнее усаживаясь на бедрах, и не ощущает пронзительного интереса.
У другой стены расположен небольшой диван из рыхлой ткани, два кресла и столик, на поверхности которого разложены упаковки сигарет, пакетики с травкой и стоят бутылки пива. Компания взрослых ребят постоянно совместно проводят время здесь, общаясь только в своем тесном круге, но в этот раз одна из девушек с ровной укладкой блондинистых волос и челкой, под которой можно спокойно скрыть заинтересованный взгляд, уже минут пятнадцать наблюдает за молчаливым, отрешенным парнем в другом углу. Яркий макияж красиво смотрится на бледной коже, худое тело устроилось под бок к двум «мощным» на вид парням. Сетчатые черные колготки, короткая кожаная юбка, кружевной темный лифчик. Выглядит по-царски, с довольно властным выражением лица. Надменный взгляд продолжает изучать незнакомца, которым без труда овладевает девчонка. Подносит к губам сигарету, слегка повернув голову, чтобы говорить на ухо сидящему рядом парню:
