В хрестоматии, главным образом, представлены материалы из публикаций профессорско-преподавательского состава Санкт-Петербургского государственного института психологии и социальной работы и Санкт-Петербургского государственного университета.

Хрестоматия предназначена для специалистов, занятых в области современных социальных сервисов, сотрудников волонтерских миссий, персонала общественных организаций, ориентированных как на профессиональную, так и на непрофессиональную социальную работу.

Особая целевая группа, для которой предназначено данное издание – слушатели программ дополнительного образования, работающие в системе социального служения Русской Православной Церкви.

У древних славян основные формы поддержки были в руках родо-племенной общины. Род поддерживал своих сородичей, обеспечивая всех пропитанием, одеждой, жильем, опекал малолетних. Социальная взаимопомощь проявлялась в совместной хозяйственной деятельности, в защите своих территорий от завоевателей, в различных ритуальных действиях. Так называемые «помоги» оказывались членам рода при пожаре, наводнении, внезапном нападении. В хозяйственной деятельности осуществлялись совместная обработка земли, использование животных, заготовка кормов и уборка урожая. Род вырабатывал особые обычаи охранительного порядка, которые помогали выжить в тяжелых условиях его сородичам. Особо выделялась общинная помощь немощным старикам, детям-сиротам, вдовам. Нуждающимся оказывалась не только помощь продуктами, но и особая «мирская» помощь, когда нуждающийся переходил из дома в дом на кормление. Особое место отводилось круговой поруке («верви») как системе взаимоподдержки членов общины. Уже в этот период складывались специфические формы заботы о нуждающихся. Многие историки связывают эти традиции с особенностями русского национального характера, которому присуще обостренное чувство справедливости, милосердия и сострадания. Общинная жизнедеятельность способствовала распространению чувств равенства и солидарности людей.

Появление в 863 г. славянского алфавита, а затем и письменного славянского языка стали важнейшими факторами развития самобытной славянской цивилизации, главными чертами которой стали сострадательность и взаимопомощь. Для народов России милосердие, будучи выражением совестливости и особого состояния души, исторически являлось не просто проявлением жалости и сочувствия, а служило средством духовного очищения, внутреннего совершенствования.

Начиная с X в. на Руси постепенно разрушаются родоплеменные отношения, что приводит к созданию новых форм поддержки и защиты нуждающихся. В период с X по XIII в. складывается модель княжеского и церковно-монастырского попечения, в рамках которой создавались приюты, ночлежные дома и богадельни. Многие князья лично раздавали нуждающимся деньги и продукты. По свидетельству летописцев, на княжий двор позволялось приходить «всякому нищему и убогому» для того, чтобы прокормиться. Больным, которые не могли самостоятельно приходить, отправлялись повозки с продовольствием, им оказывали и врачебную помощь. При князе Ярославе были открыты первые училища для обучения юношей из малообеспеченных семей. Первые больницы для бедных, где они получали бесплатную помощь, были учреждены киевским митрополитом Ефремом в 1090 г. <…>

Милостыня как подаяние в виде денег или иных материальных средств нуждающимся впоследствии была вознесена церковью в религиозную обязанность. Милостыня сохранилась и до наших дней как форма сострадания нуждающимся.

В Московской Руси дело призрения бедных и немощных было в основном сосредоточено в монастырях и церквах. «Призреть» означало «опекать» или «заботиться о ком-то». Призрение выражалось, прежде всего, в предоставлении нуждающимся приюта и пропитания. Благодаря десятине и обычаю частных лиц оставлять церкви свое имущество в монастырях имелись средства для оказания помощи нуждающимся.

Церковная практика призрения развивалась не только в монастырях, но и в приходах. Приходская благотворительность выражалась в виде выдачи ссуды из церковной казны деньгами, хлебом, семенами. Ссуды выдавались «скудным» крестьянам и целым деревням, которые подверглись стихийному бедствию. <…> Приходы защищали слабых, прежде всего женщин от тирании мужчин. Для больных и одиноких при приходах создавались богадельни. Для детского призрения при богадельнях устраивали приюты для сирот. Важную роль приходы играли в распространении грамотности среди населения, много внимания уделялось и духовному перевоспитанию.

Свой вклад в развитие благотворительности внесли и православные братства, которые считали ее своей основной задачей. Братства выдавали пособия для бедных, учреждали больницы, богадельни, заботились о воспитанниках духовных учебных заведений. С укреплением крепостного права и централизацией церковного управления приходские общины и православные братства были вынуждены закрывать богоугодные заведения.

Первые попытки создания системы общественного призрения были предприняты во времена царствования Федора Алексеевича. Делами призрения стали ведать особые Приказы, которые в рамках государственной, а не церковной службы принимали решения об открытии богоугодных заведений.

При Петре I идеи общественного призрения как особой отрасли государственной опеки активно воплощаются в жизнь. <…> Петр I положил начало развитию государственной системы попечения о нуждающихся.

Выделяются отдельные категории нуждающихся, для которых рассматриваются особые меры попечения. Ставятся вопросы о профессиональном нищенстве и его искоренении. Государство приглашает частных лиц направлять свои пожертвования в закрытые учреждения (богадельни, госпитали, школы), для того чтобы помощь нуждающимся носила постоянный, систематический характер. Решаются задачи предупреждения воспроизводства нищеты, бедности, тунеядства. Предпринимаются меры по созданию специализированных социальных учреждений, таких, как больницы, богадельни, приюты для «зазорных» (незаконнорожденных) младенцев, смирительные дома, прядильные дома для лиц, склонных к профессиональному нищенству. Постоянное внимание уделяется призрению солдат, матросов, офицеров, получивших ранения и увечья в ходе многолетних войн. Только в Москве было устроено более 90 богаделен, в которых находилось до 4500 человек, получавших содержание от казны.

Растет роль государства в деле борьбы с голодом. Издается ряд законов, регламентирующих действия властей, церкви, помещиков, крестьян в период голода. Предусматриваются введение государственной монополии на цены, раздача хлеба в долг, формирование запасов зерна и продовольствия на случай неурожая или других стихийных бедствий. При оказании социальной помощи государство стремилось проводить политику, направленную на <…> пресечение распространения профессионального нищенства, на борьбу с голодом и эпидемиями.

Екатерина II продолжила политику Петра I. Система общественного призрения стала охватывать практически все слои населения. Приказы общественного призрения осуществляли попечение и надзирание народных школ, сиротских домов, госпиталей и больниц, богаделен для убогих, увечных и престарелых, которые не имели пропитания, особых домов для неизлечимо больных; домов для сумасшедших и смирительных домов; работных домов для лиц обоего пола. Эту систему дополнили учреждения Вдовьей ссудной и сохранной казны. Важное значение имело создание Воспитательных домов в Москве и Санкт-Петербурге – заведений для призрения незаконнорожденных детей. Воспитательные дома строили попечительскую деятельность через систему округов, расширяя зону своего влияния и обеспечивая максимальный охват нуждающихся в помощи. Средства Воспитательного дома складывались из пожертвований царской семьи, доходов от предприятий и капиталов самого дома, государственных субсидий, благотворительных взносов, прибыли игорных домов и др. Через 100 лет своего существования, в 1892 г., под опекой Воспитательного дома Санкт-Петербурга находилось 34 тыс. детей и взрослых, которые были распределены в семьях, в приютах, в больницах, на обучении в училищах, в земледельческих колониях, на служебных должностях. Воспитательный дом представлял собой комплекс разнообразных учреждений, выступая как центр попечительства и опеки, социальной защиты обездоленного детства [12, с. 54].