Как бы то ни было, но нам и не надо этого делать. Достаточно того, что даже обладая столь зауженным горизонтом, мы всё равно в состоянии обнаружить многочисленные и вряд ли исправимые недочёты нашей физиологии и шире – наших ощущения и объяснения мира. Стоит подчеркнуть это ещё раз, мы находимся в состоянии местного равновесия и приспособлены к нему настолько, насколько это отвечает – до некоторой степени – наличным условиям. Выход за его пределы, как говорится, чреват, а потому у нас есть лишь небольшой диапазон возможного, в котором мы и должны продолжать пребывать.
Предостережение касается объекта нашего внимания. По вполне прозрачным причинам мы не в состоянии рассматривать каждую систему нашего организма, не говоря уже о всякой его клетке. И тех, и, тем более, других чрезвычайно много, и мы бы ушли слишком далеко в их описании – однако нужно заметить, что такие исследования имеются, и они крайне полезны – что увело бы нас в сторону от магистральной темы несовершенства человеческого тела.
Поэтому здесь есть смысл сосредоточиться на трёх основных проявлениях нашей анатомии, а именно – на мышлении, чувствах и поведении. Последнее сильно зависит от культуры и потому нередко будет всплывать в последующих главах, в этой же оно рассматривается с позиции врождённых черт. Первые два тоже подвергаются массированному влиянию со стороны общества, хотя и в меньшей степени, но и они должны быть изучены тут исключительно через призму нашего генетического багажа. Социальные аспекты всех трёх получат своё развитие далее. Имея это в виду продолжим, но начнём вот с какого соображения.
Как известно, любое живое существо состоит из клеток – вирусы в этом отношении отличаются от всех остальных, но при этом неодушевлёнными они не становятся, в любом случае нас интересует человек. Поэтому каждое свойство того или иного организма вне зависимости от его сложности или величины основывается на их характеристиках, т.е. фундаментально оно базируется на биохимии и биофизике. Никаких исключений из этого правила нет и быть не может. Абсолютно всё – от простейшего размножения делением до высших когнитивных способностей – вытекает из их функционирования и к нему же сводится. Никакие абстрактные понятия не выдерживают никакой критики, если их не привязывают к этому фундаментальному факту – увы, но нередко этого не делается, что лишь искажает общую картину и ведёт к ложным выводам.
Это нужно запомнить как Отче Наш – впрочем, сегодня мало кто знает эту молитву наизусть, разве что первые слова или строчки – и никогда не упускать из виду. Если нам вдруг покажется, что мы обнаружили нечто, что вроде бы выбивается из этого правила, то мы либо заблуждаемся, либо выдаём желаемое за действительное, либо же, что крайне маловероятно, мы наткнулись на то, что вынуждает нас пересмотреть весь компендиум нынешних знаний об эволюции и устройстве всего живого. Разумеется, последнее не исключено как таковое, но куда более правдоподобны первые два варианта.
В этом смысле мы все – от бактерий до слона – похожи на своеобразных биологических роботов. Мы состоим из одних и тех же химических элементов, зависим от реакций между ними – вообще ими и является – подчиняемся универсальным для этой планеты – нельзя упускать из виду то, что на других небесных телах принципы функционирования могут быть иными, как, впрочем, они способны измениться и здесь, если произойдут глобальные сдвиги, однако весьма сомнительно, что это случится – законам. Если вам кажется, что это очень похоже на бихевиоризм или на механику Р. Декарта, то вы правильно всё поняли. Эти концепции действительно описывают истинное положение вещей, но за важными поправками, однако прежде чем приступить к их описанию одно замечание.
Хотя кому-то и может показаться возмутительным и отвратительным взгляд на наш – и вообще все – вид как на машину, полезно напомнить о том, что ровно таким же образом мы смотрим на тех же насекомых или даже на существа сложнее – в этом смысле мы исповедуем животный расизм, заключающийся в том, что одних мы рассматриваем как более или менее равных нам, а других в качестве чуть ли неодушевлённых предметов. Вместе с тем мы тоже подчиняемся определённым программам – не обязательно записанных в геноме, есть и факторы среды, которые имеют совершенно конкретный эффект, а также события прошлого, многое в нас определяющие – и если быть честными до конца, то у всего в нашем поведении, мышлении и чувствовании найдётся своя причина и механизм, позволяющий им реализоваться. Это нормально, учитывая то, что мы тоже животные, а, значит, подчиняемся тем же законам и логике бытия, что и все остальные. Имея это в виду, продолжим.
Во-первых, никто не отрицает того, что, скажем, у человека – и не только – есть сложные мысли и переживания. Однако их нельзя рассматривать в отрыве от тех реакций, которые протекают в нашем мозге, напротив, только в таком ключе они и существуют. Сознание – а есть исключительно оно, просто оно шире, чем зона нашего внимания – является эмерджентным свойством комплексной системы, состоящей из множества нейронов – а также глии, нейротрансмиттеров, специальной жидкости – с огромным количеством связей и с вероятностной природой взаимодействия между ними. Это и порождает у нас иллюзию о чем-то нематериальном и трансцендентном, хотя ничего такого там нет и в помине.
Во-вторых, причинно-следственные связи в мире животных, т.е. внутри организма и между ними, имеют не детерминистский, но пробабалистский характер. Тут нет никаких жёстких закономерностей, но лишь реализуемые в некоторых условиях возможности. В случае со сложными системами мы банально не знаем всех игроков – а, кроме того, правил, особенно это заметно в эпигенетике – для того, чтобы предсказать их поведение. Помимо прочего, всегда есть не два – как в программировании – варианта развития событий, но сразу несколько, и понять, какой из них осуществится затруднительно – вообще говоря, этого нельзя достичь, принимая во внимание теорему неполноты К. Гёделя.
В-третьих, огромная роль принадлежит внешней среде, в которой обнаруживает себя та или иная особь. В конечном счёте, все мы состоим из тех же химических элементов, что и наше окружение – было бы несколько странно, если бы всё обстояло не так – как теперь модно говорить, из звёздной пыли. Законы физики везде одинаковы – разве что в чёрных дырах они нарушаются, но нам это пока неизвестно – а потому было бы удивительно, если бы здесь, т.е. в этой Вселенной, возникло бы нечто, что бы их преступало.
В-четвёртых, свободы воли не существует несмотря на то, что нам кажется иначе. Уже давно выяснилось, что наш мозг принимает решение до того, как мы осознаем это, и у нас есть лишь право вето на его реализацию. Какими соображениями он руководствуется не совсем ясно, но понятно то, что знает он гораздо больше, а, значит, ответы его и эффективнее, и точнее, и адекватнее тех, что смогли бы сгенерировать мы сами – тут нет никакой дихотомии, просто так выразиться проще, на самом деле, конечно, мы есть единое целое.
В-пятых, совершенно ошибочно мнение, что нечто в высшей степени структурированное получатся только если мы используем при его построении столь же сложные принципы и механизмы. Наоборот, как показывает, например, уже упомянутая эпигенетика, наш – и не только – организм формируется на эмбриональной стадии в соответствии с довольно простыми правилами и критериями, что, однако, не мешает ему быть столь загадочным для нас – и вероятно, исключительно для нас.
И ещё одно. Смысл, как всегда, состоит в том, кто выступает в роли наблюдателя, а, значит, в том, какими принципами тот пользуется при оценке им обнаруживаемого. Простота и сложность – это относительные качества, которые не столько имманентны чему бы то ни было, сколько приписываются ему именно соглядатаем. Эта проблема не решаема как таковая и её разбор занял бы слишком много места и времени, но всё же необходимо заметить, что даже в наших собственных терминах мы нередко выдаём желаемое за действительное, усматривая комплексность там, где её нет. Разумеется, это право каждого, но честность всё-таки заставляет нас глядеть на вещи трезво и непредубеждённо, а потому задавать себе этот неприятный зачастую вопрос.
