Всё это подводит нас к тому, чтобы признать кажущееся – именно так – разнообразие как всего лишь привычку смотреть на вещи под таким углом зрения. На Земле довольно много – по её же и нашим меркам – культур, их становится всё меньше – между прочим, сам по себе этот процесс свидетельствует в пользу того, что мы можем их объединять, а это говорит об их похожести, если не о полной идентичности, в противном случае у нас бы ничего подобного не получилось – но при этом они не так далеко отстоят друг от друга, но в принципе сливаются в проявление одного и того же, т.е. нашей человеческой природы. Но реально ли, чтобы их было больше, и они были бы более интересными и не такими гомогенными? Это отсылает нас ко второй части озвученного выше вопроса о потенциальной многогранности в данном отношении. Итак, осуществима ли она или и здесь – точнее там, за пределами нашей планеты – мы обнаруживаем то же самое, что и у себя дома?
Как нетрудно догадаться, ответ будет отрицательным. Весьма сомнительно, чтобы единственный вид порождал разнообразие космического порядка, не разделяясь при этом не то, чтобы на несколько независимых представителей фауны, но на многие отдельные семейства, царства и т.д. Человек не является в этом ряду исключением, но давайте представим себе, что мы начали покорять не только Землю, но и другие планеты, вообще вышли за пределы Солнечной системы, а то и нашей галактики – или, как альтернативу, развитие иных разумных существ с соответствующими либо возможностями, либо физиологией, либо технологиями. В общем, вопрос стоит так – возможно ли в рамках одного вида достичь запредельной многогранности?
Как известно, после выхода из Африки наш вид распространился по всей поверхности Земли. Прошли тысячелетия и образовались расы. Некоторые даже предлагали рассматривать их как отдельные если не виды, то хотя бы вариации, но нам не надо быть столь категоричными, чтобы предположить следующее. Если бы цивилизация не была однажды построена – а этого могло и не случиться, если бы не потепление и другие критичные факторы её становления – то эти самые народы и национальности – лучше назвать их локальными типами – рано или поздно отдалились бы друг от друга настолько, что стали бы в итоге отдельными видами – это произошло с человеком и неандертальцем, так что ничего особенного тут не постулируется. Последние бы дробились дальше, создавая всё новых животных – понятно, что это требовало бы довольно продолжительной изоляции, но это гипотетический сценарий, а потому в нём допустимо всё, что нам требуется.
При таком развитии событий мы бы получили то, что актуально и наблюдается на нашей планете, а именно работу сил эволюции по созданию биологического разнообразия из одного источника – общий предок действительно был у всего живого. Легко убедиться в том, что в данном случае мы остаёмся со многими видами, далеко не каждый из которых сохранит культуру – в ней нет особой нужды, если она не приносит пользы, а постоянное ветвление на отдельных животных по определению даст и таких, которые обладать ею не будут вследствие её избыточности. Тем не менее, мы вправе предположить, что все они развили что-то своё. Что мы тогда увидим?
Как и в ситуации с локальным оптимумом все эти новые виды рано или поздно достигнут своего равновесия и в нём останутся. У нас есть человеческие культуры, нравы шимпанзе, особые социальные структуры у волков и т.д. По сути, мы наблюдаем множество проявлений общественной природы, и мы бы обнаружили ровно то же самое, если бы провели такой эксперимент с людьми. В конце концов, все млекопитающие происходят от единственного родителя – технически их было больше, но иносказательно так оно и было – а потому то же произошло бы и в нашем мыслительном – или актуальном, при отсутствии городов – эксперименте. Т.е. мы остались там же, откуда и начинали. Так что теперь давайте представим, что колонизируются другие планеты. Что произойдёт в таком случае?
Абсолютно то же самое. Если теория панспермии верна – а это не столь невероятно, учитывая выживаемость некоторых простейших, вроде бактерий и вирусов – то будут заселены иные небесные тела и на них развернётся ровно такой же сюжет, что случился с Землёй – если, конечно, там окажутся подходящие для этого условия. Т.е. однажды появится вид с культурой – или их будет несколько, но это не так важно. Если же мы сами начнём покорять космос, то со временем на каждой планете возникнет свой человек – некорректно назовём его также, как и нас, кстати, фантасты писали об этом – но мы добивались иного.
Как видно, при любом развитии мы неизбежно получаем сразу много разумных – и культурных – видов, внутри каждого из которых однажды появится свой локальный оптимум. Весьма сомнительно, чтобы он оказался способен на такую многогранность, которая недоступна нам самим вследствие нашей физиологии и условий проживания на Земле, что говорит о том, что и в космосе с необходимостью будут возникать не слишком разнообразные социальные ландшафты, и это возвращает нас к самому началу данной главы.
Почти по определению любой разумный вид обнаруживает себя на некоей планете, которая является единственно подходящим для него домом – потому что априори он приспособлен к её условиям, но ни к каким иным. Это животное – без каких-либо негативных аллюзий и коннотаций – по определению окажется представителем местной фауны, флоры или чего-то другого – не обязательно же там будет также, как и здесь – т.е. будет представлять собой локальный оптимум, который адаптирован к наличной окружающей среде.
То же самое можно сказать и о его мировоззрении и кругозоре. Весьма маловероятно, чтобы эволюция приводила к появлению таких созданий, которые были в любом смысле этого слова способны смотреть на реальность с максимально объективной и широкой точки зрения, а именно обладать хотя бы даже планетарными взглядами – не говоря уже о космических или вселенских. Напротив, как и люди, все прочие существа с интеллектом – об этом ниже – окажутся заложниками или продуктами – кому как больше нравится – как своей истории, так и обстоятельств, которые их формировали и продолжают влиять на них вне зависимости от уровня, глубины, действенности, эффективности и охвата их контроля над своей средой обитания.
Если мы предположим – как в случае с человеком, но нужно помнить, что цивилизация возникла случайно, однако как раз ей мы и обязаны своим нынешним положением хозяев Земли, впрочем, весьма условных, тем не менее, в других местах она не обязательна, об этом ещё зайдёт речь – что этот разумный вид получает планетарный характер – т.е. его деятельность начинает влиять на всё его небесное тело в ощутимой манере – то почти непременно он попадёт в ту же ловушку, что и мы, когда его местечковость – приспособленность к конкретным условиям существования и соответствующее мировоззрение – столкнётся с последствиями его активности, которая в принципе не принимает в расчёт локальность его взглядов.
В этом смысле интеллект всегда обречён на тупик, который сам же и создаёт – если, естественно, в его иносказательных руках оказывается достаточно большая власть для того, чтобы влиять на свой дом в целом, а не в частностях – последнее свойственно абсолютно любому животному, сколь бы маленьким оно ни было. Человек должен был оставаться охотником-собирателем, потому что именно таким его породила природа и на что-то более значимое и крупное он попросту не предназначен и, как следствие, не способен. Обладая местечковым сознанием, но при этом заняв доминирующее место в качестве наиболее успешного вида, люди попали в абсурдное положение, когда они не могут, но вынуждены что-то с этим делать, не обладая соответствующими инструментами и не имея потенциальных сил их создать.
Единственным спасением в этом развитии было бы скачкообразное увеличение интеллекта, которое бы позволило некоему существу проскочить стадию локального мировоззрения – на которой застрял человек – и сразу оказаться в планетарном его типе. Однако это противоречило бы теории эволюции. Даже и допуская прыжки подобного рода – а это очень сильное утверждение – весьма сомнительно, чтобы вид, получивший столь мощный разум, перестал быть чем-то или кем-то местным по самой своей природе. Всякое животное по определению заселяет и, самое главное, появляется, в каких-то условиях, к которым оно обязано быть адаптированным. Если же оно выходит за их пределы, то оно автоматически оказывается вынужденным изменять то, к чему оно не приспособлено, тем самым запуская крайне нежелательные побочные эффекты, предсказать которые оно не в состоянии просто в силу того, что ещё не обладает достаточной информацией, получить которую можно только через экспериментирование и опыты.
