— И тогда я вдруг поняла… я догадалась, чем именно Рой напоминал мне короля, — взахлёб рассказывала Ева. — Его глаза! Они остались прежними. Разве ты не замечала, какой умный у него взгляд, совсем не как у зверя?

— Но… ты уверена, что Рой и есть Лорд Рал? — недоверчиво спросила Делия, глядя на Еву, как на сумасшедшую.

— Уверена! — с жаром ответила девушка. — Я поражаюсь, как не догадалась раньше! Вспомни, как он вывел нас тайным ходом, о котором никому не было известно, как он понимал каждое моё слово, как бросался на Палмера, ревновал меня к Шону!

— Да, действительно… — задумалась Делия. — Думаю, что это может быть правдой. Надо же, я столько раз подозревала, что Рой не настоящий волк, но мне ни разу не пришло в голову, что в шкуре зверя может скрываться твой муж!

— Если это действительно так, он непременно вручит моё письмо Ричарду, и тогда у нас появится шанс на спасение! — загорелась надеждой Ева.

— Если успеет, — вдруг сникла Делия. — От Эйдиндрила путь неблизкий.

— Но Зедд может воспользоваться магией! — не желала сдаваться Ева. — Прошу тебя, Делия, не падай духом! Без твоей поддержки я этого не вынесу!

— Прости, моя голубка, — в глазах Делии сверкнули смущённые слёзы. — Конечно, мы должны надеяться на лучшее! Не может же Создатель допустить, чтобы у этого проклятого Палмера всё получилось.

Снова услышав плач ребёнка, они обе вздрогнули. Внезапно повозка остановилась, и воины открыли запертую дверцу.

— Заткни ей рот, у меня уже голова лопается от этих воплей! — сердито заявил капитан и сделал знак солдатам, чтобы они развязали руки пленницам.

Ева протянула дрожащие руки к дочери, и девочка мгновенно умолкла, оказавшись на руках матери. Ева прижала к себе ребёнка, заливаясь слезами облегчения. Слава Создателю, её девочка снова с ней, хотя бы на время! Делия обняла свою госпожу за плечи, мысленно воздавая молитвы духам об их спасении. Сейчас им только и оставалось, что молиться!

К вечеру пленники оказались в столице и их тут же доставили в Народный дворец. Делию и Мелинду сразу отвели наверх, в бывшие покои принцессы, и Ева выдохнула с облегчением. По крайней мере, Мелинда не с чужими людьми, а со своей нянькой, значит, плакать она не будет.

Шона отправили в подземелье и заперли в темнице. Он до сих пор не пришёл в себя, и королева очень волновалась за своего друга. Она винила себя в том, что случилось с ним. Неужели он заплатит жизнью за помощь ей? Это несправедливо, она и так причинила ему боль, внушив безответную любовь!

Ева ожидала, что она разделит участь Шона и отправится прямиком в камеру, однако солдаты подхватили её под руки и грубо поволокли наверх, где и заперли в её собственных покоях. Едва дверь в комнату закрылась, Ева тут же услышала, как ключ проворачивается в замочной скважине.

Итак, она в ловушке… Хорошо ещё, что её заперли в своей комнате, а не в пыточной камере. Ева рассеянно огляделась: всё было по-прежнему, все вещи лежали на своих местах, даже её одежда и драгоценности были там же, где она их оставила.

Девушку пробирала нервная дрожь: она знала, что скоро к ней пожалует Палмер и от его визита ей не приходится ждать ничего хорошего. Ева знала, что он обвинил её в гнусной любовной связи с Эгримонтом и приговорил к смерти. Но это вовсе не означало, что он велит казнить её сегодня же, скорее всего этот мерзавец хочет отплатить королеве за то, что она отвергла его домогательства. Ева вздрогнула, представляя, что он с ней сделает… Она стала его игрушкой и помочь ей некому!

Не прошло и четверти часа, как ключ в замке снова провернулся, и дверь отворилась, впуская Дэниела Палмера, одетого в длинный, парчовый халат.

Ева сидела на кровати, поджав ноги под себя, безуспешно пытаясь хоть немного успокоиться и не поддаваться отчаянию. Услышав звук открывающейся двери, она вздрогнула всем телом, изо всех сил стараясь унять охватившую её дрожь.

Дэниел Палмер заметно изменился за тот месяц, что прошёл с бегства Евы из замка. Разгульная жизнь, состоящая из пирушек и злоупотребления вином, оставила на его лице заметные следы в виде мешков под глазами, нездорового цвета лица и покрасневших глаз. В его взгляде читалась необузданная гордыня, которая многократно возросла с тех пор, как в его руках оказалась власть.

Остановившись в паре шагов от сжавшейся на кровати девушки, Палмер внимательно оглядел её. Его губы медленно растянулись в презрительной усмешке. Выглядел он, как лоснящийся кот, поймавший мышку и с удовольствием предвкушающий захватывающую игру.

— Так-так… — протянул он, и Ева вдруг с ужасом поняла, что Палмер пьян. — Наконец-то главная государственная преступница найдена!

— Если я государственная преступница, почему тогда ты не заточил меня в темницу? — спросила Ева, стараясь говорить твёрдым голосом.

— О, не переживай, пыточная камера всегда к твоим услугам! — кровожадно ухмыльнулся Палмер. — Но, прежде чем палач попортит твою нежную, белую кожу, я решил воспользоваться тобой. Думаю, одной ночи мне вполне хватит, чтобы удовлетворить своё желание. Кстати, никогда до этого я не спал с королевой! Нужно запомнить сегодняшнюю дату!

Ева вздрогнула от его слов, от мерзкого похотливого взгляда и пренебрежительного тона. Значит, она догадалась верно: Палмер явился, чтобы изнасиловать её… Паника нахлынула на королеву внезапно, делая руки и ноги непослушными и тяжёлыми, будто тело внезапно одеревенело.

Палмер нарочито медленно принялся раздеваться, с садистским удовольствием наблюдая, как глаза его жертвы всё сильнее переполняет ужас. Ева попыталась отползти на другой край кровати, но её реакция вызвала у Палмера только издевательский смех.

— Ты думаешь, что сможешь убежать от меня? — расхохотался он. — Двери заперты, ты в моей власти! Ты можешь кричать сколько угодно, никто не придёт тебе на помощь! А можешь покориться судьбе и тогда, возможно, я не буду жесток с тобой.

Ева соскочила с кровати и бросилась к дверям, но мучитель быстро настиг её и схватил сзади, заламывая руки. Девушка испуганно вскрикнула и попыталась высвободиться, однако, что она могла сделать против сильного мужчины? От безысходности она вцепилась зубами в его ладонь, которой он пытался запечатать ей рот, заглушая крики.

Коротко вскрикнув от боли, Палмер грязно выругался и вдруг ударил девушку по щеке наотмашь. Удар на время оглушил Еву, и насильник воспользовался этим, чтобы отнести её обратно на кровать, где он связал пленнице руки поясом от своего халата и привязал их к спинке кровати.

Рванув её платье у выреза на груди, Палмер легко разорвал его, обнажив грудь и живот пленницы, а затем избавился от обрывков платья полностью, оставив на ней лишь белую нижнюю юбку. Избавившись от остатков собственной одежды, он упал на неё, придавив собственным телом.

Почувствовав вес его тела и мерзкий запах винных паров, Ева пришла в себя и дёрнулась, в отчаянии понимая, что она связана. Огромные руки Палмера грубо двигались по её телу, хватая и сжимая нежную плоть, оставляя синяки на бёдрах, руках и груди.

Впившись в её губы отвратительным, мокрым поцелуем, он глубоко проник в её рот языком, так, что Ева почувствовала нарастающий приступ тошноты. Она беспомощно замотала головой, пытаясь освободиться, но Палмер, рассвирепев, ударил её ещё раз. Девушка отчаянно вскрикнула, а из разбитой губы потекла тоненькая струйка крови.

Губы насильника переместились на её грудь, оставляя новые багровые следы. Он ворчал, словно голодный кот, грубо стискивая упругую плоть, а Ева беспомощно закрыла глаза, чтобы только не видеть его отвратительного лица, искажённого похотью. По её лицу струились слёзы, стекая по вискам и впитываясь в подушку.