Первый день ада начался рано утром: слуги Магистра бесцеремонно растолкали девушек, накормили и построили длинными рядами. Снова явились Морд-сит, в сопровождении как минимум сотни женщин разных возрастов. Это были лекарши, собранные со всех задворок Империи: претенденток необходимо было осмотреть на предмет болезней, различных отклонений и, разумеется, девственности.
Последний аспект был особо важен, а потому перед тем, как отвести первую сотню девушек в купальни для осмотра, предводительница Морд-сит вышла вперед и окинула толпу претенденток цепким взглядом. Затем она поднялась на помост в центре казармы и громко провозгласила:
— Сейчас начнется процедура отбора! Вы направитесь в купальни, где хорошенько смоете с себя дорожную пыль, а затем каждая будет осмотрена лекарями. Предупреждаю всех сразу: если среди вас есть те, кто уже успел лишиться девственности, лучше признайтесь в этом сами. Если вашу ложь обнаружат лекари, вы будете отправлены прямиком в темницу, ибо обман в таком важном деле, как выбор будущей королевы, будет строго и безжалостно караться. Кстати, если вы хотите таким образом обмануть нас и избежать отбора, тоже не советую этого делать. Результат будет тот же — темница. А теперь я даю вам пять минут на раздумье. Тех, кто хочет в чем-либо сознаться, я жду на этой площадке! — и она указала на место рядом с собой, на помосте.
В толпе сначала раздался приглушенный ропот, а затем все голоса разом стихли. Через минуту в центр комнаты потянулись девушки со смущенно опущенными глазами. Ева поразилась их количеству! Неужели все они уже успели познать мужские объятия? Все девицы были примерно ровесницами - от шестнадцати до двадцати лет. Когда же они успели расстаться с невинностью?!
Она, конечно, судила по себе, но все равно была крайне поражена. Особенно, когда Лили Хардинг из её деревни тоже проследовала в центр казармы. Лили, тихоня Лили потеряла невинность?! Глаза Евы изумленно распахнулись… Великий Создатель! Да с кем же? Дома Лили считали разве что не святой!
Через пять минут на возвышении стояло сотни две девушек с горящими со стыда щеками и опущенными головами. Морд-сит удовлетворенно улыбались: ну, вот, число претенденток начинает сокращаться! Впрочем, их слова тоже нужно было проверить, а потому эту толпу первыми и отправили в купальни.
Хорошо ещё, что купален во дворце было много и остальным не пришлось ждать часами своей очереди. Началась долгая, мучительная процедура осмотра.
Конечно, искупаться в горячей воде после стольких дней дороги было очень приятно, как и снова почувствовать себя чистой, но вот дальше… Дальше каждая девушка заходила за ширму, где у неё спрашивали имя, а потом клали на длинную кушетку, на которой ей приходилось широко развести ноги и позволить осмотреть себя на предмет невинности. Это было самое ужасное!
Девичья стыдливость Евы была жестоко задета, да и не только у неё одной. Никогда прежде она не подвергалась такому унизительному осмотру! Чем ближе подходила её очередь, тем сильнее в душе поднимался гнев. Еве с огромным трудом удалось сдержать свой порыв и не наброситься на ненавистных Морд-cит, которые стояли с презрительными ухмылками на лицах, но она помнила о Дэвиде, которого пока так и не отпустили. Дева-воительница, что сопровождала их отряд в дороге, сегодня утром напомнила ей о брате и о том, что его дальнейшая судьба зависит только от неё, а ради его жизни и безопасности девушка была способна и на большее.
Из той сотни, в которую вошла Ева, выявили ещё пятерых девушек, что побоялись признаться в своем грехопадении. Их, рыдающих и кричащих, без лишних церемоний выволокли из купален и отправили в темницу. Морд-сит вовсе не шутили с претендентками, когда обещали кару за обман.
Во время осмотра Ева изо всех сил зажмурилась, моля про себя духов, чтобы унизительная процедура быстрее закончилась. Она дышала часто, словно загнанная лань, кулаки её сжались так сильно, что ногти впились в ладони… Как же это мерзко и стыдно!
— Девица! — изрекла одна из лекарш, а другая сделала какую-то пометку в большой книге, лежащей у нее на коленях. — Вставай!
Ева не заставила себя просить дважды, она быстро соскочила с кушетки и снова закуталась в большое полотенце, которое ей выдали в купальне. Одежду у девушек забрали, вместо неё им пообещали выдать другие платья, одинаковые для всех. Еве даже стало интересно, это прихоть самого Рала, вырядить всех пленниц в одинаковые наряды? Или так проще выбирать?
Она упорно не считала себя «претенденткой», только пленницей и не более того. Претендентками могут считаться те, кто сам ищет чего-то, то есть претендует, рассчитывает получить что-либо, а они все — просто пленницы, рабыни, которых и не спрашивали, желают ли они лечь в постель с жестоким тираном.
Процедура отбора длилась целый день, после неё количество претенденток уменьшилось минимум вдвое. Часть была забракована по причине потерянной невинности (многие, не признавшись добровольно, действительно попали из-за этого в темницу), других признали негодными из-за каких-либо болезней или странного поведения (эх, как же Ева не догадалась прикинуться дурочкой?), словом, из почти трех тысяч человек осталось около тысячи.
На следующий день ад продолжился. Их снова разделили на сотни и целый день изводили допросами: девушки рассказывали о себе, своих семьях, увлечениях, умениях… Опрашивали их не только Морд-сит, но и некоторые придворные сановники. В конце концов, выбор королевы — важное государственное дело. И лишь самого Магистра девушки пока так и не увидели. Всем было интересно, когда же он изволит взглянуть, кого тут ему согнали верные слуги, словно стадо овец?
К вечеру этого бесконечно долгого дня их осталось около пятиста — глупые, косноязычные, излишне самоуверенные или наоборот, слишком запуганные, были отправлены домой. Как Еве удалось обуздать свой нрав и пройти этот тест, было ведомо лишь одному милосердному Создателю. Она очень ждала, что её отправят домой, так как была не особо вежлива в общении с приспешниками тирана, но увы… имени своего в списке тех, кто не прошел отбор, она так и не услышала. Пришлось набраться терпения…
Следующим этапом было, так сказать, творческое испытание: теперь претенденток терзали мудрецы и учителя. Девушки целый день пели, танцевали, играли на музыкальных инструментах, если умели. К вечеру у Евы раскалывалась голова, а уши хотелось просто заткнуть паклей, лишь бы ничего не слышать.
На её беду, Ева обладала красивым голосом, хоть сначала и собиралась безбожно фальшивить. Но, во-первых, спеть фальшиво тому, кто обладает слухом от природы, оказалось тяжелее, чем сделать обратное тому, кто оным не обладает; а во-вторых, Морд-сит снова напомнила ей о брате, томившемся в подземельях где-то рядом, в застенках дворца.
Еве даже стало интересно: зачем воительница это делает? Зачем ей держать Еву на привязи? Она слышала как-то, что почти каждая из Морд-сит разделила ложе с Магистром, и многие из них были влюблены в своего господина, если, конечно, такое чудовище в принципе можно полюбить. Так почему эта Морд-сит так жаждет, чтобы Ева прошла этот проклятый отбор? Одной больше, одной меньше — какая разница?
В итоге, и этот день не принес Еве долгожданной свободы. К концу этого дня их осталось всего сто человек.
Претенденток перевели в отдельную, небольшую казарму, где были более приемлемые условия — мягкие, удобные постели, столы и стулья вдоль стен, и даже зеркала! Всем выдали одинаковые белые платья с темными корсажами, волосы заплетать не разрешали. Зрелище было очаровательным: сто красавиц, таких разных, но прелестных каждая по-своему. Казарма стала напоминать оранжерею.
Ночью, когда их заперли в казарме после ужина, Ева все никак не могла уснуть. Все её подруги из деревни уже были отправлены домой, вылетев на разных этапах отбора, и девушка не знала здесь никого. Её мысли занимала судьба брата: где он сейчас, как с ним обращаются, не голодает ли он, когда его отпустят?
