— Что бы он ни держал в секрете — нам выгодно быть при деле, пока идем до порта, — уперся Мастер. — Меньше подозрений и излишнего внимания к нашей четверке.

— Как раз наоборот, — заспорил с ним Барсук. — Сиарук везет опасный товар в одном или нескольких тюках. Впрочем, я вижу, что вам все равно. Предупреждаю: держите ушки на макушке.

— Уважаемый Элиарзу! — крикнул Мастер в темноту. — Вы еще не замерзли? Вечер-то холодный!

— Так какое ваше решение? — старик словно стоял за нашими спинами и ждал решения.

— Сначала хотелось бы узнать, каким путем мы пойдем, — вежливо, но настойчиво поинтересовался Барсук, что было совсем непонятно. Я глянул на товарища и заподозрил неладное. Прахва-Барсук что-то определенно знал, но не торопился посвящать нас в свои тайны.

Элиарзу устало усмехнулся, сел на оставленное место, заговорил, оглядев нас внимательно:

— Ваш друг знает многое, и от него трудно скрыть что-то важное. Он — местный, а вы двое — не муфазарцы, хотя и загорели на нашем солнце. Предполагаю, что вы из-за моря. Конечно, я бы предпочел нисайцев для охраны каравана или ансийцев. Они более искусны в бою, чем северяне…

Мастер с усмешкой поглядел на меня, быстро мигнул и с интересом повернулся к старику, выжидая, что же тот скажет дальше.

— Но я доверяю вам свой товар, — Элиарзу говорил тихо, но в голосе его слышались даже нотки приказа, словно он уже купил нас на корню. — И потому скажу правду. Мы пойдем не по Морскому Тракту, а свернем на древнюю дорогу, что позволит сократить путь на два дня.

— Простите, уважаемый, — Барсук с удивлением прервал торговца. — Я понял, что мы пойдем по дороге Плача?

— Именно.

Барсук укоризненно покачал головой, глядя на нас, давая всем видом понять, что мы совершили непростительную глупость, согласившись охранять чужой караван. Я еще ничего не понимал, но от предложения Элиарзу повеяло нехорошим. Но ведь опальный царь Анси не торопился рассказать нам что-то важное, от чего пропадет желание вообще куда-нибудь двигаться.

— Эти два дня что-то решат в вашей жизни, уважаемый Элиарзу? — продолжал допытывать Барсук.

— Да. Иначе я не стал бы совать голову на древний тракт. Необходимо быть в Гужане через три дня. Корабль ждать не будет. Я плачу большие деньги не только за ваши услуги, но и за простой корабля хозяину порта. Невыгодно терять попусту каждую монету.

Все правильно. Торговцы не упустят шанса заработать на выигрыше даже в один час. Но почему так тревожно на душе стало от слов старика?

— Куда идет корабль? — что-то толкнуло спросить меня торговца.

— В Одем. Там продадим женские украшения, ткани и благовония. Местные красавицы любят вешать на себя золото и серебро тончайшей выделки, — Элиарзу усмехнулся. — А оттуда — в Паунс.

Я медленно переглянулся с Мастером.

Сердце мое гулко забилось. Неужели незримое доселе начало проявляться во всей своей силе? Казалось, протяни руку — и вот оно, желанное, выстраданное. А может, зря? Хочет ли Лация увидеть меня?

— Барсук! Ты можешь отказаться, но я иду, — твердо решил я. — Уважаемый, вы берете нас на свой корабль. Это к тому вознаграждению, что обещано нам.

— Согласен, — кивнул старик. — Выходим рано утром. Желаю хорошего сна.

Элиарзу ушел. Барсук печально покачал головой.

— Ты не представляешь, Философ, во что мы ввязываемся.

Пафлагония

Лация очнулась от легкого толчка в плечо. Открыла глаза и увидела капитана, стоявшего над ней и с нескрываемым любопытством рассматривающим ее. Девушка натянула до подбородка тяжелое колючее одеяло и раздраженно спросила:

— Что на этот раз?

— Я подумал, что вам нужна хорошая ванна. Надеюсь, выспались? Вот и хорошо. Пора приводить себя в порядок. Женской одежды у меня нет, сами понимаете. Мыться будете на нижней палубе. Я предупредил своих ребяток, чтобы не совали нос в щели для лицезрения ваших прелестей.

— Смотри, как бы не ослепли, — сухо обронила Лация. — А вы, капитан, не отличаетесь утонченностью речи.

— Я воспитан вольностью, — развел руками Корс. — А мои ребятки — несносные шалуны, но они знают, что за некоторые шалости я самолично вспарываю живот.

Корс сказал это обыденно, но у Лации мороз по коже прошел.

— Вы не особо церемонитесь с такими типами, — передернула она плечами. — Где моя одежда?

Корс ловко выудил, словно из воздуха, сверток и бросил его на колени Лации.

— Спасибо. Скоро мы доберемся до берега?

— Сейчас сильная волна, — почему-то увернулся от прямого ответа капитан.

Лация вышла следом за Корсом, поднялась на палубу и удивилась. Насколько она была несведуща в морском деле, но явная лживость слов капитана поразила ее. На небе сияло солнце, зеркальное полотно моря без единой ряби отражало жаркие лучи, слепя глаза. Королева благоразумно промолчала, но в душе поселилась тревога. Все шло не так, как хотелось бы. Капитан Корс никуда не торопился, игнорируя просьбу неизвестного заказчика.

— Вода нагрета, — из-за спины раздался голос Корса. — Поторопитесь.

Первым делом Лация с ожесточением стала смывать с себя дорожную грязь, въевшуюся в нежную, привыкшую к маслам и благовониям кожу. Воды не жалела. Капитан позаботился о целом бочонке. Сам же он вопреки своим словам, стоял спиной к двери, сложив руки на груди, и недвусмысленно поглядывал на свою команду. Впрочем, никто и не думал вольничать. Корса они знали.

Лация помылась, неторопливо вытерлась и надела на себя широкие штаны, рубаху. Сапоги хотя и были не по размеру, но особого неудобства не вызывали. Переодевшись в грубую мужскую одежду, она никакого смущения не испытывала.

Услышав скрип двери, Корс развел руки и эффектно повернулся. Лация чуть не рассмеялась, увидев мгновенно изменившееся лицо пирата. У Корса отвисла нижняя челюсть.

— О, Небеса! — голос его осип. — Все святые, наверное, постарались, чтобы вы попали на мой корабль! Однако, милая! Я влюбился!

— Не торопитесь с выводами, милейший, — остудила его пыл девушка. — Постарайтесь впредь вести себя прилично.

— Я потрясен, кого я спас!

Лация нахмурилась. Она стала подозревать, что капитан знает гораздо больше, чем положено. А это уже было плохо. Любой проходимец сейчас может разыграть свою карту, используя в качестве разменной монеты королеву Ваграма. Корса Лация не считала человеком благородным только лишь в силу того факта, что он бороздил моря под пиратским флагом. А значит, любая подлость для него — лишь способ обогащения. Так ждать ли от капитана Корса недвусмысленных действий?

Корс тем временем рявкнул, прерывая восхищенные свисты пиратов и их скабрезности:

— Эй, боцман! Скажи коку приготовить пирог с яблоками, хорошего вина, мяса и еще там чего-нибудь! Живо в мою каюту двух молодчиков прибраться! Да заткнитесь вы там! Красивых девок не видели?

Когда суматоха улеглась, Корс широким жестом показал на свою каюту. Отказываться не было смысла. Лация вошла в помещение, где заканчивали суетиться матросы. Корс выгнал их вон, тщательно прикрыл дверь, накинул на скобу крючок и повернулся к девушке.

— Садитесь за стол, королева. Кушайте и слушайте.

Сердце Лации ухнуло вниз. Стало так противно, что хотелось взвыть и броситься головой в холодные волны, что тихо плещутся о борт корабля.

— Что вы намерены теперь делать со мной? — она села, гордо расправив плечи.

— Ничего! — рассмеялся капитан. — Я доставлю вас в Ламберг, а там передам в руки человеку, который и будет заботиться о вас в дальнейшем.

— И все? — усомнилась Лация.

— Конечно же, нет! Я могу продать вас кочевникам или людям, которые, купив вас, надежно запрячут в глухих лесах, где будете пахать землю и исполнять прихоти диких мужиков. Но я не зверь. И поступим мы совершенно по-другому. Если мы договоримся, то я обещаю доставить вас в Одем.

Лация не верила ни одному слову пирата. Он как-то быстро упал в ее глазах как мужчина, хотевший было защищать ее от посягательств жестокого мира. В его душе жила лишь корысть и жажда наживы. А теперь, получив на руки такой козырь, он ни за что не отпустит Лацию восвояси. За королев идут на плаху или получают солидный куш. Чаще первое, но девушка не знала, что могло бы поколебать Корса в его относительном благополучии. Главная мера для таких людей — мера отсыпаемого золота в карман. Так что Лация предпочла бы оказаться в Ламберге, находясь в руках неизвестного спасителя, чем на борту корабля пиратов. А ведь помимо нее своей участи ожидают воины-ваграмцы.