Когда он взял к себе сироту, все было тихо и спокойно на землях Согдианы. А с тех пор как здесь стали хозяйничать иноверцы, нельзя было не думать о судьбе детей. Что ждет их в будущем? Вот уже десять лет, как воины Арабского халифата обосновались во всех лучших городах. Самарканд перестал быть столицей Согда, он стал городом бедуинов. Но, слава богам, в Панче их еще нет. Правда, согдийцы платят дань самаркандскому наместнику, но подати — это еще терпимо! Другое дело, когда их воины поселятся в Панче. Тогда жди всяких бед! Дурные вести лишили людей сна и покоя. Человек, верный слову Митры, понимает, что есть в этом гнев богов.

Так думает Навимах. И каждый раз, когда кто-нибудь заговаривает с ним о будущем, он тяжко вздыхает.

Как-то в день поминания мертвых Навимах предложил Аспанзату пойти в храм предков и принести жертву в память отца.

— А разве меня пустят туда? — удивился Аспанзат. — Ведь там только богатые господа молятся.

Аспанзат редко покидал свой дворик. Только раз ему пришлось побывать за тяжелыми, медными воротами, вблизи дворцов, где жила согдийская знать. Он видел, как туда въезжали караваны, груженные тюками всякого добра, видел богатых юношей с золотыми поясами, в дорогих шелковых одеждах.

Они мчались на своих конях, и все вокруг говорили, что они торопятся на соколиную охоту. Их сопровождало множество слуг.

— Эта знать так богата, — рассказывал Навимах сыну, — что вместо воды пьет дорогие вина, привезенные из дальних стран, а жареную дичь приправляет пряностями, которые дороже золота.

— Ты говоришь, боги справедливы, — допытывался Аспанзат, — но я не вижу справедливости. Почему же все лучшее отдано этим юношам с золотыми поясами?

— Боги знают, где истина! — отвечал Навимах. — Если бы люди знали ее так же хорошо, то они стали бы подобны богам.

— Погляди, каков наш сын, — говорила с гордостью Чатиса, — обо всем спрашивает. Все хочет знать. Пусть вырастет мудрым!

— Милостью неба он достоин нашей любви, — соглашался Навимах. — Беда только в том, что ум его не обогатится у закопченного котла, за варкой коконов. Если бы я смог обучить его грамоте!

— Зачем Акузеру так много плодов? К чему афшину столько дворцов? — не унимался Аспанзат.

— Давно известно, что чем богаче господин, тем он жаднее, — отвечал Навимах. — Каждый раз, когда я приношу Акузеру что-либо в оплату долга, только и жду, что обругает. То фазаны тощие, то виноград несладкий, то орехи мелкие. Ко всему придирается. А пойди на базар — там увидишь сушеные плоды трехлетней давности — это люди Акузера торгуют его добром. Погреба у него переполнены, и добро гниет…

— Говорят, его перекосило от жадности, верно ли это?

— Верно! — смеялся Навимах. — Перекосило его от черной болезни. Я помню, когда он заболел, ему сказали, что можно привезти из Самарканда хорошего врачевателя, ученого, он травами лечит от всякой напасти. Но Акузер пожалел потратиться, позвал знахарку, которая была его должницей, заставил ее бесплатно лечить себя. Каким-то чудом выжил. Вот тогда и окривел на один глаз…

Когда придирки Акузера бывали особенно несправедливыми, люди позволяли себе позлословить. Иные не жалели слов — проклятья так и сыпались на его голову, на головы всех богатых.

Впрочем, в домах землепашцев всегда с уважением отзывались о старом, толстом Наремане, который не кичился богатством и запросто заходил к своим кедиверам[6]. Его обширный дом стоял вблизи плотины. Там жила вся семья Наремана, сыновья с женами и дочери с мужьями. Многие хвалили его за доброту и щедрость. Однажды люди видели Наремана во дворе бедного пастуха. Он пришел навестить его больную дочь. Пастух со слезами благодарил дихкана за доброту. А когда тот подошел к девочке, беспомощно лежавшей на кошме, и погладил ее своей маленькой пухлой рукой, все женщины, что были во дворе, заохали и стали призывать благословение на голову доброго хозяина. Нареман важно засунул руки за широкий золотой пояс. Он был доволен собой. Его шелковый халат шуршал.

Навимах был счастлив, когда этот красивый и богатый дихкан пришел к нему за шелком. Нареман удостоил Навимаха чести и присел с ним рядом на его потертую кошму.

— Если бы все дихканы были так добры и благородны! — говорил тогда Навимах.

Но вскоре стало известно, что Нареман закрыл часть плотины, чтобы не дать воду не уплатившим ему издольщикам[7]. И тогда люди призадумались: «Добрый ли он человек или такой же, как и другие дихканы?» И Навимах размышлял об этом, но ответа не нашел.

— Все мы подвластны господину, — жаловался Навимах. — Нареман закрыл воду, Акузер отберет землю, афшин Панча, Деваштич, запретит продавать шелка. Всего можно ждать.

Аспанзату запомнились эти слова. Как помочь отцу? Он говорит: «Ты мал, Аспанзат. Когда подрастешь, поможешь мне откупить землю». А я возьмусь и сейчас помогу ему. Только как это сделать? И спросить некого. Когда тебе четырнадцать лет, не многие считают тебя взрослым.

И вот настал день, когда Аспанзат придумал, что ему делать.

Как-то раз Навимах взял его с собой на базар. Они должны были отнести шелка, купленные самаркандским купцом. Купец был молодой и разговорчивый. Он долго не отпускал Навимаха и стал даже угощать его китайским чаем. Этот чай был большой редкостью. Купец возил его с собой в стеклянной коробочке и сам заваривал в серебряном кувшине. Навимах обратил внимание на этот кувшин, украшенный чеканкой, и поинтересовался, где он куплен. Купец рассказал, что такие кувшины делают у него дома искусные мастера.

— Я сам торгую такой посудой, — добавил он.

— А где же ты берешь серебро? — спросил Навимах.

— О, его так много в наших горах! Куда ни пойдешь, оно всюду есть, стоит только поискать.

Лукаво улыбаясь, купец подал шелкоделу маленькую китайскую чашку, наполненную душистым чаем.

— И ты сам добываешь серебро? — Навимах тоже улыбался.

— Я сам ничего не добываю, я плачу людям, и мне все доставляют домой.

— Вот как тебе посчастливилось! — рассмеялся Навимах. — Нашел богатство, и люди приносят его в твой дом. Неужто приносят, ничего не утаивая? Я помню, отец рассказывал мне притчу о человеке, который нашел золотой клад в пещере. Он не хотел сам утруждать себя и поручил людям перенести золото в свой дом. Своими собственными руками он передавал им груды золота, а те несли его по домам. Когда человек пришел домой, будучи уверенным, что его ждет несметное богатство, оказалось, что ему не досталось и динара.

— Поучительная притча! — рассмеялся купец. — Я бы не доверил золото чужим людям, но серебро, которое не выплавлено и похоже на грязный камень, что валяется у дороги, — никого не может прельстить.

Аспанзат глаз не спускал с болтливого купца.

Серебро находится в камне, в простом камне, какие валяются у дороги. Чего же проще? Он пойдет и соберет много-много таких камней. Вот отец обрадуется! Они научатся плавить серебро и превращать его в красивые сосуды, отделанные кружевной чеканкой. Да, да! Он должен скорее пойти на поиски этих камней. Завтра же! Зачем откладывать, когда можно так легко и быстро добыть богатство и откупить землю у Акузера?

Всю ночь Аспанзат не спал. Куда идти? Где искать это серебро? Горы велики! Можно пойти в ближние пещеры, что за рекой. Можно пойти в дальние горы, туда, где видны снежные вершины. А можно поискать и вблизи горы Магов. Может быть, клад хранится в глубоком ущелье, что на полпути к горе Магов? Но отец не велел туда ходить. Говорят, что там водятся злые дивы[8]. Ну и что ж, можно и с дивами сразиться! Ведь сражался же с ними отважный Рустам-богатырь!

На рассвете мальчик тихонько ушел из дому, взяв с собой сухую лепешку и немного воды в глиняном кувшинчике. Не забыл захватить он и старую мотыгу, чтобы выкапывать камни из земли.

К полудню Навимах хватился, что Аспанзата не видно. Он прошелся по соседним дворам, послал Кушанчу на базар посмотреть, нет ли там сына. Убедившись, что мальчишки нигде нет, он решил, что Аспанзат пошел в деревню Сактар, к брату Артавану. Но уже вечерело, а сына все не было.