— Нет, угомонись, — отмахнулся Чарльз. — Если у тебя возражения или претензии, можешь выразить их своему отцу. Я голосовал за собаку. Опять.

Шон одновременно с Кимом покосился на Ричарда, который, закинув ноги на журнальный столик, сидел в кресле и курил. И вид у него был таким, что споры больше не последовали.

Пример родителей пробил Кима на откровения и почти запредельную нежность, которая вообще-то была не свойственна ему.

— Я часто в детстве поражался, как гениально устроена природа. Смотрел на родителей и думал, что невозможно найти людей более подходящих друг другу, — Ким откинулся спиной на грудь Шона и прикрыл глаза. Они сидели во дворе под пледом и потягивали кофе из термокружек. — Но как можно было создать того, кто годился бы мне, я не представляю. Ты умней и сильней меня, но не выпячиваешь этого, поддерживаешь, когда нужно, даже если я не прошу. Но не достаешь и не бесишь, и упрям, чтобы терпеть мой характер.

— Похоже, ты влюбился в меня. Почему бы не сказать вслух? — Шон крепче обнял Кима, зарывшись в его волосы и вдыхая запах, смеясь над тем, как тот сердито фыркал. Он отдавал себе отчет, что эти слова Ронвуда куда важнее, чем банальное: «Я тебя люблю».

Но сам он признавался в чувствах каждый день по несколько раз, отшучиваясь на ворчания и недовольства Кима. Порой казалось, он нашел подход к истинному, научился общаться с ним, избегать острых углов и поддерживать более приятные им обоим темы. А иногда этого долбанутого хотелось задушить подушкой или разбить ему голову о стену. Но Шон понимал: Кима сложно исправить, подстроиться под него тоже непросто, но необходимо, чтобы быть с ним и любить. Шон ни на минуту не забывал их разговор в лесу, он не оставлял мыслей увезти Кима и лучше до родов. Токсикоз по-прежнему мучил Кима каждое утро, но не так сильно, как раньше. Шон не говорил ему, но сам подыскивал дом в Сан-Франциско. Тем более, Мэл перевелся туда и пообещал замолвить за него словечко перед начальством, когда Шон наконец-то отрастит узел и покажет Киму, кто в доме хозяин. Но пока, если он вдруг захочет уехать, Ронвуд попросту помашет ручкой. Не было ничего, что заставило бы его поехать вместе с Шоном. И потому мысли о женитьбе посещали все чаще. Когда они официально вступят в брак, Ким не сможет сказать, что Шон ему никто, и вынужден будет прислушиваться к его желаниям. Не то, что сейчас — даже устроить гриль для соседей и показать им, что они наваяли в доме, было проблематично. Но с боем, Шон все же победил.

Он готовил мясо на решетке и весело переговаривался с барменом — Сэмом Лесли. Они с Роном принесли несколько ящиков выпивки для гостей. У них на заднем дворе помещалось два десятка человек, все уже оценили ремонт. Шон не сомневался — многие из них задумались, не нанять ли Кима, чтобы он и их домики отремонтировал. Он скидывал мясо и жареные колбаски в большое блюдо, откуда их тут же утаскивали гости, не забывая при этом похвалить Шона за мастерство приготовления. Или бессовестный Тефтель, вившийся вокруг и без разбора поглощая и сырые и приготовленные сосиски.

— Когда Киму рожать? — спросил Сэм. Задать такой вопрос самому Ронвуду было опасно для жизни. Все знали — любые разговоры о беременности под запретом, сильно бесят Кима и провоцируют его бить людей.

— В сентябре, — Шон подумал, этот срок подходит, только если не будет осложнений, но ни один врач не давал гарантии, даже Джонс. Но говорить этого вслух он не хотел. Шон вообще тяжело воспринимал любые мысли, что с малышом может что-то случиться. Или с Кимом.

— Вы будете узнавать пол? Над именем думали?

— Скорее всего, родится омежка. Нам супернавороченный тест показал. Ким придумает имя, когда посмотрит на ребенка, — сказал Шон, отмечая, что уже чаще использует местоимение «мы», чем «я» и «он».

— Тяжко омеге будет расти в вашей взрывной семейке, — усмехнулся Сэм.

— Ты Ронвудов-старших видел? Думаешь, что я хуже?

— Рич показался мне отличным мужиком, — уклончиво ответил бармен, открыв бутылочку пива и протянув ее Шону, а вторую для себя. — А Чарльз вполне… приятный.

— Еще бы ты отозвался по-другому. Тоже их боишься? — хмыкнул Шон и широко улыбнулся, увидев легкий кивок Сэма. Он некоторое время замечал — публичность Ричарда и Дерека немного коробили Кима. Он, конечно, не завидовал, но мысли о собственной загубленной спортивной карьере его волновали. И за это Шон испытывал угрызения совести. Он знал, что случилось после чемпионата, и сердце всякий раз сжималось, когда он вспоминал, как хотел догнать его, но остался напиваться с Мэлом и Пирсом Прайтом в баре, а Кима зажали в переулке трое альф и, жестоко избив, изнасиловали. Шон чувствовал, как у него волосы на затылке вставали дыбом, кожу покалывало отвратительное ощущение безысходности. После этого Ким бросил все: колледж, прыжки, уехал из семьи и скитался по штатам, пока не забрался сюда. И это вина Шона — ему стоило только встать из-за стола и найти истинного, следуя за его запахом.

От этих мыслей отвлек чувствительный тычок в бок от Кима. Тот кивнул в сторону нового гостя — Джона Райта. Отчим Шона как раз припарковался у дома и оглядывался, выйдя из машины. Шон скучал по нему, они не общались после происшествия на Рождество, хотя раньше созванивались регулярно. Но он не мог простить ему и анатэ такую выходку по отношению к истинному. И боялся, что подобное может повториться. Шон напрягся, готовый, если будет нужно, вышвырнуть Джона. Он планировал защищать Кима ото всех, даже от своих родных. А сейчас, когда Ким в положении, это было особенно важно.

— Привет, — слишком смущенно поздоровался Джон, пройдя через сад к Шону. Тот оставил Кима присматривать за грилем, а сам сделал пару шагов навстречу, на случай, если отчим захочет наговорить каких-нибудь гадостей. Издалека Ким их не услышит.

— Зачем ты приехал? — сухо спросил Шон, не торопясь жать отчиму руку или обнимать. Он смотрел холодно, стараясь подражать Чарльзу, когда тот бывал не в духе.

— Соскучился, хотел поговорить, помириться, — Джон глянул на Кима через плечо Шона и тяжело вздохнул.

— Я собираюсь жениться на Киме. У нас будет ребенок, — Шон решил, что, услышав это, Джон взбесится и начнет возмущаться.

— Я знаю о беременности. Мэл рассказал мне. И еще, что ты плачешь в подушку из-за того, что мы поругались, — хмыкнул Джон, стараясь разрядить обстановку. Выходило плохо.

— Я переживу это, — пообещал Шон, сложив руки на груди. Да, Джон был для него авторитетом, он любил его, и когда отец погиб, то именно отчим поддерживал, даже больше, чем анатэ. Ребенком Шон не понимал, что раз Джон в их жизни появился так скоро, значит, анатэ встречался с ним и при живом отце. Но Алекс МакКензи был спортсменом в постоянных разъездах или на тренировках, в окружении омег. Филиппу хотелось альфу рядом, заботливого и терпеливого, как Джон, а не насмешливого и самоуверенного олимпийского чемпиона. Алекс любил в первую очередь себя и прыжки в воду, потом Шона, а Фила где-то в конце списка. — Если ты хотел что-то еще сказать — самое время.

— Мне не нравится, как ты губишь жизнь в этой глуши. Ты преуспеваешь во всем, за что берешься, и я не думаю, что тебе стоит зарывать потенциал в землю и сидеть во вшивом Центре Предупреждений Цунами с допотопной техникой и сомнительными специалистами. Я был уверен, ты женишься на Скотти, и твое решение уйти от него и связаться с… Кимом, которого ты в школе ненавидел, слегка меня шокировало. Но раз уж вы истинные, и тебе этого так хочется — воля твоя, — произнес Джон. И по его виду было понятно — атэ по-прежнему настроен против Кима.

— Ты всегда верил в меня. Не понимаю, с чего ты решил, будто я собираюсь состариться в этом захолустье, — пожал плечами Шон. Он больше не ребенок, который был в какой-то мере зависим от мнения Джона. Теперь он — альфа, должен заботиться о своей семье, даже если весь остальной мир против них. — Мы переедем, когда Ким будет к этому готов.

— Как вы назовете ребенка? — Джон в своей причудливой манере одной фразой сменил вектор разговора с холодного и враждебного на мирный.