— Атэ, прекрати, я привез Кима познакомить с вами, — МакКензи выглядел совершенно обезоруженным. Он не ожидал такой грубости от своего доброго и любящего анатэ. Он предполагал, что отчим будет ворчать, но чтобы атэ так себя повел — нонсенс!
— Познакомиться? С какой это стати я должен знакомиться с этим аномальным существом? Гаммы — исчезающий пол, вот пускай и живут в заповеднике! Он навешал тебе лапши! Вовсе он не выглядит умирающим! — закричал Филипп, толкая Кима в грудь и пытаясь закрыть дверь перед его носом.
Шон не позволил, вставил ногу в щель и рассерженно рыкнул на своего анатэ. Он и так был виноват перед Кимом и не хотел усугублять положения. Ким наверняка обидится за то, что Шон рассказал семье правду о нем, ведь, как понял Шон, даже его друзья ничего не знали. Он спрятался от этого аж на Аляске, а теперь он привез Кима сюда, чтобы он в Рождество выслушивал оскорбления от его анатэ!
— Не смей на меня рычать из-за какого-то афериста, Шон! Ты видел его папашу в новостях? Криминальная рожа! У них вся семейка такая! И братец — шлюха. Малолетка, а задом своим полуголым по всем каналам трясет. Думаешь, его просто так на программы приглашают? Перетрахали все, кому не лень! И этот такой же! Даже еще хуже! Пусть убирается отсюда! — пискляво и злобно закричал омега.
— Филипп, прекрати, — наконец подал голос Джон. Он положил руку на плечо супруга, но тот скинул ее и, яростно сверкнув глазами, опять обернулся к Ронвуду и сыну, уже стоявшему между ними.
Шон был шокирован таким поведением анатэ и его словами. Он ведь сам лично знал и Ричарда, и Дерека. И ни о какой пошлости у младшего брата Кима и речи не шло, да и ясно, что родители гоняют от него всех. Мальчишка талантливый и фанатично относится к своим танцам. Он обернулся к Киму, который буквально побелел от ярости, еще чуть-чуть и он впечатает голову анатэ в стену, не сдержится.
— Нет уж! Сынок, оставайся, дорогой. Я пригласил к нам Скотти, вы пообщаетесь, выясните все и помиритесь.
Шон не успел даже ничего ответить. Ким повернулся и решительно отправился назад к парковке. В отчаянии сморщив нос, Шон посмотрел на анатэ, отчима и Мэла, стоящего в дверях гостиной. Он вел себя, как идиот! Почему он подумал, что они отнесутся с пониманием к его выбору? Охренеть, какой из него выходит альфа! Позволил так обидеть Кима? Да еще и бывший омега здесь! Черт!
— Ким! — Шон, не прощаясь, покинул родительский дом и побежал следом к машине. Поравнявшись с ним, он взял Кима за руку, и, хотя Шон был уверен, что его ладонь отбросят, этого не случилось. Ким переплел пальцы и успокаивающе погладил большим по запястью. — Прости, я правда не думал, что так получится, — Шон на ходу ткнулся носом в его волосы и почувствовал изменившейся запах. — Течка?
— Да, — только и смог выдавить из себя Ким.
Они вместе сели в джип, и тогда их догнал Мэл. Шон предупреждающе зарычал, предостерегая друга от глупых слов и поступков. Томсон остановился, так и не приблизившись к машине. Он очень серьезно смотрел на Кима и Шона.
Шон выехал с парковки. Он не представлял, где заночевать в Рождество, когда гостиницы переполнены, на улицах толпы людей, а им с Кимом нужно поскорее уединиться.
— Шон, мои у стариков в Орландо! Ключ за кирпичом, как всегда! Если нет — разбей окно, только не забудь после этого снять сигнализацию! — крикнул им Мэл, прежде чем Шон надавил на газ.
_____________________________________________________________________
ЦПЦ — Центр Предупреждения Цунами
========== 23. Позиция альфы ==========
========== Двадцать третья глава ==========
========== Позиция альфы ==========
На небольшом телевизоре в баре шла трансляция футбольного матча, но с места, на котором сидел Шон, передачу было не видно. Он сидел за угловым столиком в самом дальнем углу. Лицом ко входу, откуда хорошо просматривался весь зал и входная дверь. Это место в Палмере никто не занимал, кроме них с Кимом. Они вместе вернулись сюда после Рождественских каникул и короткой поездки в репродуктивную клинику.
— Засранец, — буркнул себе под нос Шон и отпил пива. Он больше не злился на Кима, но тяжелый осадок еще сидел в душе. Событие, которое произошло в клинике, уже несколько месяцев не давало ему покоя. С каждым новым бокалом он глубже погружался в воспоминания.
Они провели четыре дня в доме родителей Мэла. Киму было плохо — хуже, чем в первую течку. Шон не знал толком, с какой стороны к нему подступиться. Он ни на секунду не забывал — они должны зачать, иначе с Кимом случится ужасное. Обстановка между ними в самый первый вечер достигла небывалого накала. Ким посылал его через три в одну, говорил, что не желает видеть рядом с собой, отталкивал и рычал. Ни о каких ласках и нежностях не шло и речи. Ким был слишком измучен болью и переживаниями, чтобы оказать Шону хоть сколько-то существенное сопротивление.
Наутро Мэл привез им остатки праздничного ужина. Он приезжал еще трижды, но не искал встречи. Оставлял посылочки на пороге и капитулировал. Очевидно, друг решил помириться и теперь подлизывался. Это на него похоже: сначала разгорячиться и наговорить дерьма, а потом одуматься и развернуть целую кампанию по примирению.
На второй день Киму стало лучше, а на третий он уже вполне буднично огрызался и распускал руки. Он позвонил Дэвиду Джонсу и по его наставлению отправил Шона за новомодным тестом, разработанным специально для гамм — GammaGast. Ким еще не смирился окончательно со своим новым положением, и любые процедуры, связанные с беременностью, в том числе тест, считал унизительными. Но больше всего он нервничал из-за необходимости посетить репродуктивную клинику для осмотра, как велел Джонс. Сначала он предложил Киму и Шону приехать в Сент-Луис, но тащиться в другой штат Ким категорически отказался. Ему не терпелось поскорее улететь в Палмер, где все казалось мирным и безопасным, и можно было вновь скрыться от всего мира. Они не говорили о произошедшем дома у Шона, но дураку понятно, что Ронвуд не забудет об этом так сразу. В итоге, Джонс ограничился списком анализов, которые необходимо сдать Киму, и велел сообщить ему результаты. Только когда он получит их — поверит, что Ким действительно в положении, и будет разрабатывать дальнейшую линию реабилитации. Личность Дэвида оставалась загадкой для Шона, но по голосу, доносившемуся из мобильника Кима, он понимал, этот человек — альфа, и сильно раздражался. Его накрывала совершенно безумная, необоснованная ревность, когда он представлял других рядом с Кимом. Шон подавил закипающий гнев мыслями, что не имеет права вести себя, как чокнутый ревнивец.
Тест, который он купил и едва ли не пинками заставил Кима сделать, оказался положительным. На небольшом прямоугольном электронном табло появился улыбающийся смайлик, сразу за ним плюсик, потом заглавная «О» и D2. Посовещавшись, они решили, что этот тест дурацкий и им не нравится. Особенно рассердила буква «О», которая, судя по всему, означала пол ребенка. И как вообще предмет, по форме напоминающий шариковую ручку, на второй день после возможного зачатия мог определять такие вещи?
— И как ты отнесешься, если родится омега? — немного нервно спросил Ким, усевшись в джип Шона, когда они уже собрались отправиться в клинику. Шон нашел одну неподалеку и с очень хорошими отзывами в интернете.
— Выбросим его на мусорку, да и все, — без капельки юмора ответил Шон. Он всегда шутил с таким видом, будто говорит абсолютно серьезно, и поэтому становилось еще смешнее.
— Нет, отдадим Дельте! Из него выйдет отличный террорист, — предложил свой вариант Ким. — Можем даже договориться о цене.
— Зная вашу семейку, они заплатят нам, чтобы мы держали его подальше от них, — усмехнулся Шон. Пусть будет омега. Ему было все равно.
— А чем тебя не устраивает моя семья? — наигранно возмутился Ким. Балансируя на тончайшей грани, чтобы не напомнить, что случилось в канун Рождества.
— Ну-у, — Шон сверился с навигатором и выехал на другую дорогу. — Видишь ли, Чарльз едва не отрезал мне яйца, когда мы виделись с ним в последний раз. Ричард — пообещал стереть в порошок, если я тебя обижу. Майкл с очень умным и милым видом рассказывал, как здорово органические соединения растворяются в серной кислоте. А Дерек вспомнил, что недалеко от их дома в Рочестере есть пустырь, куда никто не заходит, и там можно спрятать труп, который никогда не найдут.
