— Ким, ссориться с твоими родителями, причиняя боль их ненаглядному сыночку, я не собираюсь. У меня пока еще все дома, — усмехнулся Дэвид, не отрываясь от своего занятия.

Он закончил осмотр быстро, и Ким устыдился, что развел такую демагогию прежде. Он пересел на кровать и стал ждать заключения Дэвида. Тот сделал какие-то записи в блокноте и его карточке.

— Судя по всему, забеременеть ты можешь только от истинного или совсем никак. Я поберегу твою психику и скажу — лучше сразу попробовать зачать с этим МакКензи. Если не выйдет с ним, то у нас проблемы.

— Попробовать зачать? — рыкнул Ким, нервно сжимая в край тонкой одноразовой больничной рубашки. — Атэ сказал, можно сделать ЭКО…

— Чарльз мало понимает в медицине. Если ты желаешь, я могу объяснить, почему ЭКО не покатит. Но давай экономить наше время, полагаясь на то, что мне нет резона подкладывать тебя под кого-то без причины.

— Вы точно с анатэ были друзьями? — с сомнением спросил Ким.

— Ты не захочешь знать подробностей, поверь мне, — усмехнулся Дэвид.

Ким окинул Джонса с ног до головы быстрым взглядом, заметил похабную улыбочку и признал: нужно уклониться от деталей прошлого анатэ.

— То есть, он должен меня трахнуть в течку, сделать сцепку?

— Точнее и я бы не сказал.

Ким раздумывал, что лучше — умереть или лечь под МакКензи. И мысленно начинал выбирать надпись для своего надгробия. Он смирился бы с ЭКО, но настоящий секс — нет уж!

Дело вовсе не в надуманной ненависти или неприязни, они не имели общего с реальностью. Ким даже себе не признавался в том, что запах у МакКензи потрясающе манящий. Когда он вспоминал развитое и мускулистое тело Шона, то живот призывно ныл, и задница похабно увлажнялась смазкой. На протяжении всех четырех лет МакКензи регулярно снился Киму — именно из-за этого график течек сильно нарушился, и они участились. Он ложился нормальным человеком, а просыпался текущей сучкой и подсознательно хотел, чтобы в его постели оказался МакКензи и крепко трахнул.

Эти отвратительные мысли погружали Кима в депрессию. Он ненавидел и презирал себя за них. Каждый раз, встречаясь с Чаком, он нуждался в боли, чтобы не забыть — ни в течках, ни в омежьем сексе нет ничего приятного. Истинность с МакКензи — это ошибка природы, а вовсе не нечто естественное.

Ким изобретал всякие способы, чтобы перестать с таким вожделением вспоминать тихий низкий голос Шона. Однажды он сел пересматривать ролик со всеми прыжками МакКензи, услужливо склеенный одним из поклонников, и принял лошадиную дозу рвотного. Все полтора часа, глядя на Шона, он блевал, и, спустя какое-то время, его действительно подташнивало от воспоминаний. Правда, течек это не отключало. Голова и тело не приходили к компромиссу.

Теперь Ким должен позвонить ему и сообщить, что, если они не заделают вместе ребенка, то он умрет, потому что Дэвид не успеет подобрать для него лекарства.

Ким с трудом отстоял за собой право решить вопрос беременности самостоятельно. Анатэ не хотел ждать, пока он соизволит вызвать МакКензи и планировал сделать это лично. Они с Кимом знатно поругались. Ричард, не выдержав очередного рычания в отношении своего супруга, вмазал Киму кулаком в челюсть и предупредил, что без зубов он МакКензи точно не понравится. Но и пыл Чарльза он поумерил.

— Скажи ему — незачем тянуть, если он не хочет, то…

— Чарли. Я согласен с Кимом, — жестко отрезал Ричард. Он выдержал ледяной взгляд анатэ и продолжил. — Он разберется с МакКензи. Нам пора.

— Я не поеду, пока Кима не выпишут! — возразил Чарльз.

— Я сказал — домой! Кима никогда не выпишут, если с ним нянькаться, как с ребенком. А Дереку и Майклу ты действительно нужен, — в приказном тоне рыкнул отец.

Ким непроизвольно попятился к стене. У них были такие лица, будто сейчас они подерутся. Взрослая жизнь! В детстве он думал, что родители — идеальная пара и никогда не ругаются. А теперь вырос и не понимал, что мешает им порвать друг друга на британский флаг.

Чарльз не отрывал стального, злобного взгляда от супруга и, сморщив нос, громко зашипел. Ричард в ответ наклонился к самому его лицу и, оголив зубы, жутко зарычал. Киму от этого звука захотелось всегда и во всем подчиняться отцу. Он на генетическом уровне признавал главенство и превосходство Ричарда над собой. Но Чарльз совсем другое дело. Ким видел — мышцы у родителей напряжены, они походили сейчас на разъяренных хищников, а не на людей.

Отец сжал кулак, а анатэ, наоборот, напряг пальцы, готовясь расцарапать наглую альфью рожу. Ким решил, что не позволит отцу поднять руку на Чарльза. Но, окинув его быстрым взглядом и вдохнув стремительно изменившийся запах, осознал — отец хочет не ударить, а по-другому доказать ему свою правоту и главенство.

Ким подавился воздухом и поспешил сбежать из собственной палаты, поняв наконец, что мешает родителям помириться. Стоило двери за ним закрыться, раздался звук рвущихся швов и громкое чмоканье.

Вспоминая тот случай, Ким не мог сдержать улыбку. У них скоро будет внук, а они ведут себя как влюбленные подростки. Неудивительно, что им никто не дает их возраст. Наверняка секс продлевает жизнь. А, судя по увиденному, секс у его родителей был первоклассный. Они любили до какого-то безумия, словно мало просто целоваться, нужно укусить, попробовать на вкус, сжать в объятиях до хруста костей. И конфликты решать тем, что любить еще сильнее.

Ким с сожалением подумал, у него таких страстей не предвидится. Может, так только у истинных? Но у Кима истинность бракованная. Ничего подобного к МакКензи он не испытывал. Он вообще с трудом понимал, что чувствует к нему.

Но главная причина, которая останавливала от звонка МакКензи, — страх. Ким боялся, Шон откажет и посмеется над просьбой. Скажет: зря не согласился тогда в раздевалке, а теперь поезд ушел, и посоветует найти другого извращенца.

Или приедет, чтобы гнобить Кима, демонстрировать свое превосходство, пользуясь его слабостью, унизит, станет насмехаться. От этих мыслей неприятно зашевелилось в груди. Киму казалось, Шон не имеет права проявлять к нему пренебрежение и жестокость. Будто их истинность делала Кима неприкасаемым для МакКензи. Он ругал себя за это, но чувствовал свою подчиненную позицию и понимал — Шон будет решать: сколько, как, когда, в какой позе.

Был и третий вариант, в котором бы Маккензи приехал, оказал Киму царскую милость и снизошел до секса с ним — ради зачатия, скрепя сердце, борясь с отвращением и закинувшись перед этими таблетками для потенции. Хотя тогда в раздевалке у него живенько встал на Кима. Но это было давно, и Шона скорее возбудила ситуация, чем Ким.

Прокручивая в голове все эти мысли, Ким раз за разом сбрасывал вызов, адресованный МакКензи, не дожидаясь даже первого гудка.

****

Ким вернулся в Палмер после больницы. К паршивой погоде он давно привык, тем более, иногда она налаживалась: переставал лить дождь, таял снег, на что жаловаться? От постоянных перепадов напряжения, которые вырубали электричество во всем городе на пару часов, а в особо лютую погоду — на несколько дней, Ким спасался с помощью переносного генератора. Он купил его по примеру местных старожилов и еще ни разу за два года, что жил здесь, не пожалел об этом вложении средств.

Город был крошечный, и все друг друга отлично знали, и скрывать свою половую принадлежность нереально. Сперва на него вешались омежки, а после первой течки начали приставать альфы, кто ж откажется от экзотики. Ким сдержал данное себе слово и купил ружье. Ребята оказались понятливые — хватило одного простреленного лобового стекла у джипа такого «помощника», чтобы нападки разом прекратились. Теперь отношения с жителями наладились, возможно, и потому, что Ким считался местной знаменитостью. Отца все чаще показывали по ящику с официальными заявлениями и отчетами как главу Теты, а Дерек стремительно набирал популярность среди молодежи и любителей попсовой музыки. Он снимался во многих клипах известных исполнителей, и Ким принимал заказы на его автографы, когда ездил домой.