— Я не буду делать поспешных выводов, но…

Закончить ему не дал стук в дверь.

— Детектив, там анатэ парня. Его пустить? — в кабинет зашел Шелли, тот медбрат, что приносил Чаку успокоительное.

— Конечно, пускай, — ответил Веспер, не раздумывая. На Чака он смотрел изучающе, но, казалось, больше не подозревал в насилии над Кимом.

Шелли вышел, и в кабинете появился высокий стройный омега с вьющимися каштановыми волосами, он окинул быстрым янтарным взглядом комнату.

— Чарльз Ронвуд, анатэ Кима, — холодно представился он.

— Добрый день, мистер Ронвуд. Я — детектив Веспер. Присаживайтесь, — предложил альфа, жестом велев Чаку подвинуть омеге стул. — Вы знакомы с мистером Нордоном?

— Я постою, — отрезал Чарльз и бегло, не заинтересовано изучил Чака. — Вижу его впервые, — едва ли он выглядел взволнованным, смотрел Весперу в глаза твердо и холодно. Чак не дал бы ему и сорока: на привлекательном лице практически не было морщин.

— Он утверждает, что работает проституткой и помогал вашему сыну в течки, — продолжил Веспер. Он спокойно, даже с какой-то скрытой симпатией следил за поведением Чарльза, словно замечал в нем знакомые черты.

— Мне безразлично, чем он занимается, но я крайне сомневаюсь, что моему сыну нужны подобные услуги. У него нет никаких течек. Ким — альфа.

— Я говорил с врачом, который сделал операцию, и он совершенно уверен — у мистера Ронвуда разрыв матки. Он гамма, — указал на очевидные факты Веспер.

— Значит… это не мой сын, — Чарльз старательно сохранял самообладание.

— Возможно. Вы можете опознать его, — согласился Веспер. Впрочем, по лицу читалось, что он не верит в ошибку.

— Опознают трупы, детектив Веспер, — ледяным тоном поправил Чарльз.

Серьезный момент снова прервала вибрация телефона Веспера. Тот, посмотрев на номер, покачал головой и, крутанувшись на кресле, принял вызов.

— Энди! Собаки разбежались! — послышался хрипловатый омежий голос из динамика.

— Милый, вы сговорились с Ос? Я же работаю, — весьма ласково для своего раздраженного выражения лица ответил альфа. — Ты разучился свистеть?

— Приезжай и загоняй их назад! Твои сыновья выпустили их! — возмущенно прошипел голос.

— Сразу, как только закончу с делами. Привезу тебе и детям чего-нибудь вкусного. Поцелуй от меня Найта.

— Ну хорошо-о, — опасно протянул омега и скинул вызов.

В кабинет опять постучали, но на этот раз без приглашения вошел Ричард Ронвуд. Чак отметил характерное сходство с Кимом… которое было до того, как гамма стал болеть — черные блестящие волосы формата «воронье гнездо» и глубокие синие глаза. Ричард был одет в белую рубашку и джинсы, но его выражение лица, взгляд, осанка, вселяли уважение. Чаку было необычайно странно видеть воочию, кого прежде показывали лишь по телевизору с официальными заявлениями и обращениями. Он подошел к супругу и переплел их пальцы.

— Все в порядке, Чарльз, они напутали. Этот парень — не Ким, он гамма, — Ричард выглядел спокойным. Кому, если не отцу, быть уверенным, какого пола у него ребенок? Вот только маловероятно, что у главы огромной международной организации есть время на проблемы своих детей.

Чаку показалось, Чарльз выдохнул с облегчением. Напрасно. Он не обернулся к ним, вцепившись взглядом в бутылку текилы на столе. Легко представить их лица и то, как они изменятся.

— Позвоните Дениалу Беизу или Ивану Багрову. Они все знают и расскажут вам, — на одном дыхании выпалил Чак.

В кабинете повисла тяжелая давящая тишина. Ронвуды переглянулись, явно отлично зная оба имени.

— Я сначала наберу Дени, — опомнился Чарльз, погладив супруга по плечу. Он достал из кармана мобильный и, найдя в списке нужный номер, позвонил. У Чака все сжималось внутри в ожидании, как пройдет этот разговор. Он уже не думал о себе и обвинят ли его в жестоком обращении. Больше хотелось донести до них правду! Ведь Ким столько времени скрывал ее и довел себя этим едва ли не до смерти.

— Дени, привет. Это Чарльз Ронвуд, — холодно начал он. — Я нахожусь в больнице Чикаго и, знаешь, мне говорят, будто у Кима разрыв матки, представляешь? Ты мог бы объяснить мне это?

В кабинете снова возникла тишина. Голос в трубке быстро тараторил Чарльзу, а лицо омеги, не меняя выражения, бледнело, он вцепился пальцами в плечо супруга, сминая его рубашку. Ричард, глядя на это, шире распахивал глаза.

— Я все понял, Дени. Перестань рыдать! — Чарльз отключился. Он перевел взгляд на своего альфу и коротко кивнул. — Что тебе говорил врач?

— Они прооперировали его… матка какая-то неправильная, я честно не понял, думал, не о нашем Киме. Состояние стабильно тяжелое, — сдавленно ответил Ричард. На его лице застыло недоумение, а в глазах ужас вперемешку с отчаянием.

— Из того, что мне сказал мистер Нордон, и вашей реакции могу сделать вывод, что ваш сын сознательно скрывал свой пол, и это отразилось на нем ухудшением состояния. Я не врач, конечно, но лучше найти того истинного, о котором мне сообщили, — как мог мягко произнес Веспер.

— Позвони Ваньке, — звучно сглотнув, проговорил Чарльз. Ронвуды сейчас словно видели лишь друг друга, больше никого не существовало для них в этой комнате. Ричард кивнул, он включил громкую связь.

— Альфа, я немного занят, — раздался запыхавшийся звонкий голос с сильным акцентом. — Что-то важное?

— Какого пола мой Ким? — напрямик, без приветствий и уточнений спросил Ронвуд, затаив дыхание. Послышались помехи, посторонний шум и непереводимая игра слов на незнакомом Чаку языке.

— Гамма, — тихо выговорил Ванька.

— Возвращайся в Рочестер, — резко рыкнул Ронвуд, сжав трубку в руке так, что она хрустнула.

— Но я на задании…

— Я сказал, в Рочестер! — в приказном, не терпящем возражений тоне повторил Ронвуд и, не дожидаясь следующих слов, скинул вызов.

Чак молчал, все больше чувствуя соблазн плеснуть себе текилы из бутылки и обжечь ей глотку. Стоило ли Киму скрывать правду, чтобы она открылась вот так, как гнойный болезненный фурункул. Утянув с собой Кима и всех, кто помогал ему лгать.

========== 17. Крайние меры ==========

Комментарий к 17. Крайние меры

Не бечено.

========== Семнадцатая глава ==========

========== Крайние меры ==========

Чарльз устало потер глаза и зевнул, щелкнув челюстью. За три дня, пока Ким пробыл в критически тяжелом состоянии, он почти не спал. Сына держали под наблюдением, подключили к реанимационному аппарату, сделали переливание крови. Чарльза не покидали депрессивные мысли, что он потеряет его, и именно он виноват в случившемся! С самого начала. Сын родился гаммой из-за тех препаратов, которые принимал Чарльз. А после он провалился в роли анатэ, не став для сына другом, тем, кому можно было довериться. Из-за холодности и равнодушия Чарльза Ким оказался в такой ситуации, потому что не получал должного внимания и любви. Именно сейчас, глядя на жалкое состояние Кима, Чарльз понимал, как тот дорог ему и насколько глупы мысли, будто без детей, с одним лишь Ричардом, жизнь стала бы лучше и проще.

Ричард не смог остаться и уже к вечеру в день, когда Кима прооперировали, уехал. Чарльз видел — супруг потрясен происходящим. Но для других, врачей и персонала, того же Чака, он был ублюдком, безразличным к судьбе своего ребенка. Но что бы ни чувствовал Ричард Ронвуд, у него были неотложные дела, которыми он никак не мог пренебрегать, даже ради сына. Он звонил Чарльзу по несколько раз в день, прислал первоклассного врача. Правда тот не сумел найти общий язык с Ману, и был послан далеко и надолго вспыльчивым мексиканцем. Чарльз доверял Ману — он вытащил Кима с того света и провел операцию.

Только на пятый день Ким стал мало-помалу приходить в себя. Сперва он бубнил нечленораздельный бред, открывал глаза, но сразу же опять проваливался в небытие. К вечеру Ким уже был в сознании, но в шоке. Он будто не понимал, что делает в больнице и почему Чарльз рядом с ним. Сын мучительно морщился и прижимал ладонь к низу живота, но тут же отдергивал руку, боясь, что это заметят.