Ваня заманчиво стонал и выгибался — заподозрить его в симуляции невозможно, тем более он кончил раньше Кима. Значит, русскому понравилось. Что за проклятье? Почему Ким от омежьего секса получает только боль, неудовлетворенность и депрессию? Он ни разу не испытал оргазм в пассивной роли. Течки были болезненными и мучительными. До сегодняшнего дня он наивно предполагал — так у всех гамм. Оказалось — нет.

Он заглянул Ване в лицо. Кто бы мог подумать, что этот милый невинный ангелочек не так прост. Сейчас, с припухшими губами, румянцем на щеках, сладко всхлипывая в полудреме, русский казался совершенно беззащитным. Ким наткнулся пальцами на шрам, спрятанный под цветной татуировкой. Он знал, как появился он и другой — на боку. Ваня рассказал ему, как познакомился с Ричардом, чем отец занимается, кем работает, о его службе и положении в Тете. И о Дельте… и прошлом анатэ в ней. Год назад у Кима на затылке шевелились волосы и бегали по позвоночнику мурашки от этой информации. Теперь все встало на свои места. Ясно, что родители отчаянно пытаются жить нормально, растить детей, ужинать всей семьей, заниматься сексом и смотреть сериалы. Но у каждого из них на душе такой груз, который не любой выдержит. Они оба отличные актеры: лгали не краснея, улыбались тем, кого ненавидели, поступали так, как не хотели. Потому что нужно. Ким усмехнулся мысли, что и сам недалеко ушел, храня свою тайну ото всех и притворяясь альфой.

— Ты не так уж плох, — заметил Ким, пощекотав Ваню по ребрам и не давая ему совсем заснуть.

— Уж получше, чем твой Уилли, — рыкнул Ваня, не открывая глаз. — Не буди полчаса.

Ким улыбнулся. Русский любил танцы и с удовольствием ездил на соревнования Дерека, занимался какой-то там гимнастикой и йогой, но только для прикрытия — нужно показать себя мирным современным школьником. Что сказали бы обыватели, учителя, если бы узнали, что он умеет стрелять и владеет джиу-джитсу? Хрупкий невысокий Ваня мог с легкостью повалить не только Кима, но даже Ричарда, который был гораздо выше и намного сильнее.

Правда в тот единственный раз, когда русский, забывшись в споре с альфой, отработанным приемом отправил его на пол, стал и последним. Потом он провалялся целый месяц в больнице с разбитой головой и сотрясением мозга. Восточные единоборства — это, конечно, хорошо. Но «аргумент» в руке Чарльза — гораздо опаснее.

Ким догадывался, что у Ваньки есть на анатэ такой же компромат, как на него. Он не видел другого объяснения тому, что Чарльз смирился с присутствием постороннего в их доме. Но со временем, как и Ким, анатэ привык к нему, и отношения сгладились, стали похожими на семейные.

Ким уткнулся подбородком в макушку Вани и закрыл глаза. Родители никогда не узнают об их связи. Они примут душ, и лишние запахи сразу же вымоются с гамм без остатка.

========== 14. Национальный чемпионат ==========

========== Четырнадцатая глава ==========

========== Национальный чемпионат ==========

Ким не знал, как правильно охарактеризовать их отношения с Ваней. И не был уверен, что это вообще возможно. Он точно не любил его. Не так, как Уилла. Но русский заставлял забыть омегу, вытеснял своей навязчивостью и гиперреактивностью унылые апатичные мысли. Порой, после особенно классного секса с ним, Ким думал, что раз Ванька желает их фамилию, то почему бы не позволить стать Ронвудом через него. У них были вполне гармоничные отношения, дружба и доверие. Что еще нужно для женитьбы? Временами Ким хотел пойти по пути наименьшего сопротивления. Ведь так просто создать семью с человеком, понимающим тебя полностью, знающим о естестве, которое сам Ким категорически отвергает. Ванька родит ему пару-тройку детей, он никогда не предаст и не упрекнет. Пусть это не то, о чем мечтал Ким и что загадывал на выпускном, но и не худший вариант.

— Ты сможешь поехать со мной на чемпионат? — спросил Ким, приподнявшись на локтях в своей кровати и разглядывая тонкую фигурку Вани в полумраке комнаты. Русский не мог сидеть на месте долго. После сцепки он вскакивал, чтобы развить бурную деятельность. На этот раз — уборку… в три часа ночи… самое время.

— Да, думаю, да, — кивнул Ваня. Он подбирал с пола их одежду, но одеваться не торопился. Ему было комфортно мелькать перед Кимом с голым задом.

— Что за идиотская идея провести чемпионат в Питтсбурге? — буркнул Ким, укладываясь на спину и разглядывая на потолке узоры от веток. — Всего три с половиной часа езды до Нью-Йорка, — эта мысль не давала Киму покоя. Он не сомневался, что, оказавшись там, придется бороться с собой, чтобы не рвануть к друзьям.

— Ну и что? — пожал плечами русский. Он открыл окно, впуская прохладный ночной воздух в комнату общежития Кима и закурил. На мгновение его лицо осветилось от пламени зажигалки и показалось слегка демоническим. Следовало признать, что каким бы красивым Ваня не был, он оставался исчадием ада.

— Там мои друзья. Я скучаю по ним, — недовольно поморщился Ким.

— Ты зациклился на этом, — хладнокровно заключил Ваня, крепко затянулся и, не смущаясь наготы, уселся на подоконник с ногами. — У них уже свои жизни, и, поверь, вряд ли они думают о тебе так же часто, как ты о них. Воспоминания только мешают начать жить дальше.

— Надо же? А ты заделался знатоком жизни? — огрызнулся Ким, не желая сразу признавать, что слова русского — не откровенная чушь. Хотя червячок сомнений сидел в нем давно, еще когда он встретил сильно беременного Дени.

— С тех пор как у меня накопилось достаточно воспоминаний, которые я бы хотел раз и навсегда вычеркнуть из памяти, — жестко отозвался Ваня. — Не обижайся, Ким, но Альфа обеспечил тебя, Дерека и Майки такой беззаботной жизнью, о какой некоторые могут лишь мечтать. Ты придумываешь проблему. Он бы не расстроился, если бы узнал, что ты гамма, поверь мне.

— Это расстраивает меня! — рыкнул Ким. Он сел на кровати и передернул плечами. Его мысли были далеки от радужных, особенно когда низ живота начинало тянуть. Он не мог и не хотел признаваться родителям не только из-за страха разочарования, но и потому что не принимал себя в этой роли. И как Ваня не понимает? Сложно всю жизнь считаться бабочкой и в один момент узнать, что на деле ты — слон. Сравнение весьма грубое, но передавало суть — две совершенно неподходящих друг другу ипостаси. А главное — Ким хотел оставаться чертовой бабочкой! — Я не хочу быть гаммой, ложиться под альф, меняться!

— Ты упрямый баран! — недовольно зашипел Ваня. — Тебе ведь все равно приходится трахаться в течку c Чаком! Так не думаешь ли ты, что истинный в этом вопросе куда лучше?

— Мой истинный — это чертов МакКензи, альфа. И он хочет себе омежку, милого и нежного, как ты, а не меня с щетиной, рыком и вечным табачным запахом. Не забывай, кроме моих, есть еще и его предпочтения, и я не думаю, что он педик.

— Он не смог бы бороться с инстинктами, — уже не столь уверенно сказал Ваня, видимо, попав под впечатление от резкой и злой речи Кима.

— А мне не нужно так!

— Да ты романтик, — подразнил его Ваня, но явно чувствуя, что портит этим разговором настроение Киму, сменил тему. — Альфа или анатэ не поедут на чемпионат?

— Смеешься? — фыркнул Ким, поднимаясь и натягивая белье. Он подошел к Ване, погладил его по бедру, наслаждаясь нежностью кожи, и закурил. — Отец не может отвлекаться от своей суперважной работы на такие пустяки, — усмехнулся он. Конечно, благодаря Ване он знал, что служба у Ричарда совсем не простая. Да еще и последние события накалили ситуацию до кипения. Его лучше не трогать. — А анатэ должен отвезти Дерека на танцульки.

Дерек неожиданно стал восходящей звездой. В новой студии хореограф разглядел потенциал ребенка, и теперь брат активно выступал на соревнованиях по всей Америке, занимал первые места, снимался в клипах и получал за это немалые гонорары, его приглашали на популярные ток-шоу и телевизионные конкурсы. Поначалу отец был категорически против, чтобы Дерек откровенно светился да еще и под настоящей фамилией. Анатэ переубедил его, сказал, что не позволит сделать из их сына домашнего мальчика, который зароет свой потенциал в землю. После долгих и громких споров они сошлись на двух телохранителях для Ди. Оба тетовцы: один формата «шкаф», а другой тихий и невзрачный, держащийся всегда поблизости и готовый в любой момент вскрыть кому-то глотку. По мнению Кима, он представлял наибольшую угрозу.