Когда Ким зашел в раздевалку примерно через час, МакКензи был все еще там. Он молча сидел около своей раскрытой сумки и вскинул на Кима хмурый взгляд исподлобья. Его светлые волосы уже успели высохнуть, а кривобокая улыбочка напоминала что-то вроде опасной гримасы.

— Что за детский сад, Ронвуд? Совсем охренел? — хмуро спросил Шон, не вставая со скамейки. Он уже был одет в школьную форму, даже часы на руку нацепил. — Анатэ не учил тебя, что брать чужие вещи нехорошо?

— Я не брал твоих вещей, МакКензи. Какой-то ты скучный — я думал, ты тоже посмеёшься, — отмахнулся Ким, повернувшись к своей оставленной на скамейке сумке. Все произошло слишком быстро — Ронвуд просто не успел среагировать. Шон подлетел к нему со спины и вжал животом в холодную стену. К ужасу Кима его снова пронзила боль в животе и пояснице, мир помутнел на пару мгновений, а в глазах заплясали черные точки. МакКензи, с которым в прошлую драку они были на равных, сейчас из-за странного состояния Кима оказался гораздо сильней, и попытки парня оттолкнуться от стены и поменять положение на более выгодное не увенчались успехом. Разъярённый противник накинул ему на шею полотенце, придушивая, и, заломив правую руку за спину, поднимал её всё выше к лопаткам. МакКензи держал полотенце и кисть жертвы одной рукой, другой же прижимал его голову к стене, схватив за волосы. Одной ногой он заставил Кима широко расставить свои.

— Какая у тебя пошлая поза, Ронвуд. Может, мне тебя трахнуть? Тогда и я посмеюсь, — рыкнул Шон возле уха парня. Ким зарычал в ответ и снова попытался оттолкнуться от стены. Виски стучали болью, лоб покрылся испариной. Он старался поскорее сообразить, как ему вывернуться из захвата. Но МакКензи как назло держал его крепко. Он медленно начал раздвигать ноги Кима ещё шире, а потом упёрся коленом в задницу.

— Пусти, сука! — рыкнул Ким. Он попытался свободной рукой помочь себе оттолкнуться от стены, но борьба со внутренними судорогами отнимала все силы — он только больно шмякнулся щекой о кафельную плитку на стене.

— Вежливо попроси, — прошептал МакКензи в ухо противника, втягивая носом запах Кима. На секунду Киму показалось, что у противника приятный аромат, но он сразу откинул эту бредовую мысль.

— Пошёл нахуй, мудак! — Ким не собирался пока сдаваться. Сюда ещё могут вернуться друзья, да и боль может отступить, как раньше на вышке. Тогда-то он сможет надрать МакКензи задницу. Шон приподнял колено, больно вдавливая его в промежность противника. По его уверенности можно было догадаться, что он не раз сталкивался с «крепкими орешками» и тактика ведения боя в этом случае была проста и отработана.

— Я досчитаю до трёх, Ронвуд. Если до тех пор ты не попросишь меня тебя отпустить вежливо, то я тебя трахну. Только ты не обижайся, смазки у меня нет, ты её всю вылил, — подняв заломленную руку так, что она хрустнула, МакКензи отпустил его волосы и, подцепив плавки Ронвуда, потянул их вниз. Сердце Кима колотилось о рёбра так громко, что МакКензи мог его слышать. — Один, — Ронвуд тихо зарычал, опять пробуя вырваться, но очередная судорога скрутила живот и в горле пересохло. — Два, — МакКензи оставил плавки Кима на бёдрах и зашуршал собственными штанами.

— Отпусти меня, — глухо, без рыка попросил Ким, осознавая, что его упрямство может привести к плачевным последствиям. Друзей нет, чтобы помочь ему. А если его сейчас трахнут, то друзей у Кима больше вовсе не будет. К чёрту сейчас гордость! Потом можно будет поймать МакКензи в тёмном переулке и отомстить.

— Когда просят, Ронвуд, говорят «пожалуйста», — он провёл ладонью между ягодиц парня, Ким заскулил и инстинктивно попытался придвинуть таз ближе к стене и дальше от МакКензи. Но жёсткая рука подхватила его под живот и вернула назад. Прикосновения чужой ладони к животу были сейчас болезненнее, чем раньше удар туда же.

— Сука, отпусти меня, пожалуйста! — сделав акцент на последнее слово, дрогнувшим голосом сквозь зубы выговорил Ким, думая при этом: «Я тебя убью, сука, убью!» К горлу подкатывала паника, казалось, ещё чуть-чуть и польются слёзы.

— А теперь без «сука» и тон повежливей, — Шон раздвинул напряжённые ягодицы Кима и пристроился членом к его входу.

— Бля, не делай этого, МакКензи! Отпусти меня, пожалуйста! — Ким едва сдерживал слёзы от бессилия и боли, он бы потерял сознание сейчас, если бы только не дикий страх быть изнасилованным. Когда его накрыла очередная волна, сжимающая виски, живот и спину, парень уже не верил, что ему удастся сегодня легко отделаться от МакКензи, чей возбуждённый член был направлен ему в зад. Но он ошибся, Шон отпустил его и отошёл на несколько шагов, водя ладонью по своему хозяйству, доводя до разрядки возбуждённый орган.

Ким отполз к другой стене, натягивая назад плавки. Ещё никогда в жизни он не чувствовал себя настолько униженным и слабым. Судороги боли трясли его тело, что со стороны, возможно, выглядело как дрожь от страха. Хотя страх Ким испытывал тоже. А МакКензи спокойно стоял и дрочил, глядя на него холодным взглядом победителя.

— И часто ты с альфами трахаешься? — сдавленным голосом спросил Ким, всё ещё оставаясь сидеть на полу. Он хотел хоть немного показать МакКензи, что тот не так уж его и напугал. Получалось плохо, если судить по самодовольной роже Шона.

— Только с оборзевшими, которых приходится учить манерам, — усмехнулся Шон, не переставая надрачивать. Ему, как и любому альфе, явно добавляла адреналина в кровь мысль о победе и превосходстве. А где адреналин, там и до возбуждения недалеко.

— А ты, значит, воспитатель? — Ким медленно поднимался, чувствуя, как боль постепенно отступает. И почему это вообще происходит с ним? Что за напасть такая?

— Ты мне не нравишься, Ронвуд. Советую тебе держаться от меня подальше. В следующий раз, если ты не захочешь, чтобы я тебя трахнул, то дрочить мне будешь сам или отсосёшь. Смотря, какое у меня будет настроение, — пригрозил Шон, не желая больше сталкиваться с выходками Ронвуда. Ким не сомневался, что исполнить сказанное ему будет несложно, тем более что он теперь вздрагивать будет от одних только мыслей о МакКензи. А страх — лучший союзник в противостоянии с альфами. Если альфа боится, можно считать, что он уже проиграл. Это Ким и сам усвоил давным-давно. Только ему и в голову до сих пор не приходила такая вот демонстрации силы. Как и то, что когда-нибудь он сам пасанёт перед кем-то.

Ким, держась за стену, подошёл к своей сумке и опустился на скамью. Его опять сотрясла судорога боли, и он бессильно согнулся пополам, наконец отпуская сознание в полёт.

_____________________________________________________________________________________

Вопрос от автора:

Я помню, что в старой версии все хотели, чтобы эта парочка поскорее сошлась. Отсюда вопрос: хотели бы вы узнать, что было бы, если Шон не сдержался и всё-таки переспал с Кимом?

========== 04. Мистер по вызову ==========

======== Четвёртая глава ========

========== Мистер по вызову ==========

Вопреки распространенному мнению о гейшах, эти омеги — нечто большее, чем накрашенные японские шлюхи. Они активно торгуют информацией о клиентах, гораздо охотнее, чем своими телами. И желающих заплатить за чужой секрет примерно столько же, сколько тех, кто готов выкладывать деньги за его сохранность. Так что будете пить чай в обществе прекрасного омежки — следите за языком.

Журнал о путешествиях «Глубокое погружение», самый непрофессиональный журналист «А».

Ким сидел на скамейке всё ещё в плавках, согнувшись пополам. Его терзали судороги в животе, от которых перехватывало дыхание, и на лбу выступил пот. Он чувствовал, как воздух в раздевалке пропитался разными ароматами, и досадливо скулил. Собственный запах всегда был слабым из-за хлорки бассейна, и сейчас его с трудом можно было различить. Зато он был едва ли не окутан ароматом МакКензи оттого, что тот прикасался к нему и был так близко. А ещё к нему прибавлялся омежий запах, как будто они втроём пять минут назад занимались сексом.