– Да уж… Будем пытаться. А там видно будет, – как-то философски подвела итог Хмурая.

Дикая медленно пробиралась по лесу. Страх, этот панический липкий страх отступил. Вот сначала было очень страшно, прям до ужаса. Как когда-то давно, в лесу, где она скиталась и жила совсем девчушкой. Вот так остаться одной на ногах, когда все попадали, да и командиры вели себя неадекватно, были совершенно небоеспособными. Она растерялась и испугалась. Не знала, что делать. И ругала себя Дикая за это. Должна же была собраться сразу. Благо, Белка справилась, пришла в норму. Ну как пришла, хоть понимать и слышать могла. И Хмурая быстро очухалась. А то неизвестно, как бы все было. Но совершенно ясно, что не было у нее шансов справиться с тремя этими…

Святой Клис, что же это было-то такое? Такие уродливые создания. Столько рук. А лица… Это не лица, это какая-то жуткая растянутая маска из кучи глаз и зубов. Одного бы она точно убила, может быть и второго успела подстрелить. А третий бы задрал нескольких бойцов, пока у нее руки до него дошли бы. Повезло ей с командирами. Но теперь только от нее одной все зависело. Не известно почему, но никакой ворожбы она не чувствовала, даже голова не болела. Лишь холод и страх, животный страх. Теперь же она понимала, что бояться нечего. Точнее, есть чего, но это уже обычное задание. И было понимание, что панический страх был результатом то ли магии, то ли колдовства, то ли самого наличия чего-то нечистого.

Ну этого-то она сейчас враз очистит, супостата мерзкого. Ишь чего удумал, весь отряд погубить. Хрена ему лысого и стрелу аккурат в пятую точку. Да она супостата руками голыми порвет как того первого убитого волка в лесу, которого она вот так вот голыми руками буквально и порвала. Сейчас уже это вспоминалось без страха, а тогда в лесу она очень боялась. Шутка ли, одна против волка. Пусть тот волк был еще очень молодым и неопытными, но и она была еще совсем ребятенком. Поняла она тогда, что бежать бессмысленно, волк быстрее. Открыто встала и ждала, когда тот нападет. Волк бросился на нее, свалил на землю и придавил своим весом. Но Дикая не испугалась, пугаться уже было нечего. Все было просто: или волк ее сожрет прямо там, или она его убьёт. И она его убила. Вцепилась руками в зубы, со всей дури рванула пасть в разные стороны и сдюжила. Изорвала правда пальцы о волчьи зубищи. Долго они потом заживали, даже гнить начали. Но как мать учила, раздобыла древесной смолы, да смазывала много дней. Смола действительно помогла. Лишь жуткие шрамы остались напоминанием той первой битвы, того дня, когда пропал страх перед лесом. Волк помог ей выжить, он дал еду из своей плоти, теплую одежду из своей шкуры, оружие из обломка своей кости, трофей-украшение из своих клыков. До сих пор носила она на шее это сделанное в далеком детстве ожерелье. С тех пор Дикая перестала бояться леса.

И вот сегодня она вспомнила, что такое настоящий страх. И сейчас, как и тогда, этот страх отпустил. Где-то там, в чаще точно такой же волк, которого нужно убить. За отряд, за девчонок. Ну не волк, конечно, может будет образина пострашнее этих жутких медведей. Да и начхать. Она хотела лишь одного: найти тварь и убить.

Стрелу решила потушить, чтобы не выдавать запахом своего присутствия. Двигалась на холод. Поняла, что приближается, когда пальцы окоченели и посинели. Белка не говорила, что может быть так холодно, когда рассказывала о схватке с темным. Ну может у нечисти разной и силы разные. Где-то тут гадина притаилась. Дикая замерла на одном колене. Медленно осматривала лес, всматривалась в каждый сантиметр картины леса. Слушала. Идентифицировала каждый шорох. Вот где-то справа явно лесная мышь шуршит. Чуть дальше журчит вода, родник там бьется или ручей течет. Больше похоже на родник. Чуть выше слева в гнезде попискивали птенцы, которые, ждут, когда родители прилетят с едой. Лес она умела слышать и чувствовать. И все звуки были обычными звуками леса.

Решила было двинуться дальше, но замерла. Перевела взгляд левее, на толстую южную лиственницу. В шуме листвы было что-то не то. Выбивалось что-то из хора листвы. Вроде бы обычный шелест, но другой, не ровный. Шепот. Есть! Вычислила! Так… На листвиннице. Но где? Закрыла глаза. Отдалась поиску на слух. Сложно. Почти не выделялся этот странный шелестящий шепот из общего звука. Так, кажется вот там. Открыла глаза. Сейчас Дикая смотрела на ветку метрах в двух над землей. И ничего не видела. Ну обычная же ветка, обычные лисья. Да что за черт? На слух там точно кто-то был, а не видно никого. Дикая решила доверится слуху, наводя лук в место, где кто-то по ее ощущениям должен быть. Может, чуть дальше кто притаился за листьями?

И вдруг шепот пропал. Черт! Уйдет ведь! Нет времени. Затаила дыхание Дикая и со вторым ударом сердца выстрелила. Есть! Что-то завизжало так, что аж уши заложило. И это что-то завалилось на бок и начало падать с ветки. Голову накрыла резкая пульсирующая боль. Кажется, из ушей что-то у нее потекло. Все, вот сейчас она потеряет сознание. «Нет, уродина, не возьмешь ты меня так просто». Дикая стиснула зубы. Появилось ощущение замедляющегося времени. Она видела, как что-то зелено-коричневое медленно падает с ветки на землю. Успела рассмотреть, что это небольшой человечек. По крайней мере контуры фигуры человеческие. Человечек, покрытый листьями. Конечности же были узловатые словно ветки.

Если окружающая действительность замедлилась, то действия самой Дикой наоборот ускорились. Так было и тогда, когда она убила своего первого волка. Молниеносным движением Дикая выхватила натертую смолой стрелу, чиркнула огневом, подпаливая стрелу, и выстрелила в то место, куда должен был упасть этот уродец. Бросила лук, вытащила кисет с напалмом и метнулась вперед. В шепнувшегося на землю уродца вонзилась горящая стрела. Головная боль чуть стихла. Мелкая погань пыталась встать. Дикая остановилась в метре от нее и сыпанула немного напалма из кисета. Ярким оранжевым цветком вспыхнул напалм. Время вернулось к своему обычному ритму. Визг стих. Ушла головная боль. Пропал страх. Пропал неестественный лютый холод. Было лишь по-осеннему зябко. Все. Дело сделано. Она справилась. Потрогала одно ухо. Болит. На руке была кровь. Не показалось, значит.

Дикая подошла ближе и затоптала огонь. Не хватало только еще одного пожара. В центре опаленной полянки стояла маленькая черная фигурка, которая от пинка рассыпалась в прах. Девушка порыскала ногой в опаленной земле и пепле в надежде на какой трофей. Ничего. Хотя откуда у этой малявки что могло быть. Подумать только. Там росту то сантиметров сорок, а наделал этот уродец столько дел, что чуть целый отряд не погубил. Отряд! Нужно же возвращаться и очень быстро. Неизвестно, сколько там еще могло быть тварей. Только было сделала шаг, и краем глаза уловила какое-то движение в ветках прямо за собой. Дикая, не секунды не сомневаясь, резким движением наотмашь ударила луком в то место. Не ошиблась. Еще один уродец кубарем свалился на землю. Этот вроде не такой и страшный как спаленный мгновением раньше. Такой же сучковатый и покрытый листвой, среди которой угадывалось лицо. Вот только ни нового страха, ни холода Дикая не ощущала. Этот пенек явно был обычным, не нечистым. Экая странность. Ладно, командиры разберутся. Взяла уродца за ногу и направилась к отряду. Лук пришлось засунуть за спину. Толку то от него с одной рукой? Вооружилась клинком. Но как-то спокойно было. Было четкое ощущение, что все закончилось, бой уже позади и новой атаки не будет. Почти уже вышла к отряду, как заметила Рису. Та стояла на коленях, непонимающе озиралась и держалась за голову. Видно, что отпустило ее от ворожбы. Дикая убрала клинок и помогла встать Рисе. Вместе они вышли к отряду.

Белка хотела что-то сказать, но раздался пронзительный визг, который волной боли разрывал голову. Благо, что визг почти сразу же стих, а вместе с ним пропала и резкая головная боль, которая уступила место своему тупому пульсирующему собрату. Такую вялотекущую боль терпеть было гораздо проще. Вернулись зрение и обоняние. Бойцы отряда приобрели осмысленные взгляды, вставали на ноги, утирали слюну и непонимающе осматривались.