Он подумал разыскать молодцов Кента и как следует допросить. Интересно узнать, как сформулировал задание Кент и что его обормоты станут врать. Его осенило: что, если именно Кента подразумевал хозяин, когда намекал о грядущих переменах и кандидатах? Не этот ли верзила между делом примеряется к должности губернатора?

Он скоро нашел их. Они сидели рядком на неосвещенной скамейке в сквере, примыкавшем к площади справа, и потягивали каждый из своей бутылки анисовую настойку – любимый напиток полицейских не только из-за приятного вкуса, но и потому, что другого спиртного в городе не продавалось.

Для плебеев, генетически склонных к разнузданному неодолимому пьянству, последние несколько десятков весен действовал строгий сухой закон. За продажу алкоголя плебею полагалось высшее наказание – он немедленно закрывал за собой дверь.

Вояки так увлеклись беседой, что не заметили подошедшего Верта.

– Вот я вас и застукал, голубки, – сказал Верт. – Чем это вы здесь занимаетесь, находясь при исполнении?

Опознав Верта, солдаты приподнялись, чтобы приветствовать, как полагается по уставу.

– Сидеть! – приказал Верт. – Отвечайте.

Они покорно плюхнулись на скамейку.

– А мы ничего, – обескуражено залепетал один из них, сообразив, что попались. – Нас послали сюда. Мы теперь ждем…

– Чего же вы ждете?

– За нами должны приехать.

– Обещали.

– Не топать же пехом. Далеко…

– Не бубните. В темпе изложите суть задания, – потребовал Верт и, когда понял, что им не очень-то хочется говорить, рявкнул: – Я слушаю!

Они вскочили, отбросив бутылки, вытянулись – руки по швам.

– Нас послал господин Кент. Коку назначил старшим. Мы должны были…

– Мы должны были укокошить какого-то чела. Кока сказал, что он ваш водитель…

– А заодно… клиента, который с Острова…

– Не бреши! Этого нужно было только попугать…

– Сам не бреши, понял, нет? Мне Кока сказал…

– Идиоты, – выдохнул Верт. – Сидеть!

Они послушно сели. Верт с короткого замаха, изо всех сил вложившись, опустил дубинку на череп среднего парня. Тот молча осел между двумя крайними, и, пока служаки соображали, что происходит, пытаясь поддержать товарища, двумя мощными рубящими ударами разделался с остальными. И только тогда напряжение отпустило. Он подумал, что Кент неточно выполнил его приказ и ответит за это.

От порта начиналось прямое широкое шоссе, скудно освещенное, пустынное. Оно плавно поворачивало налево и вливалось в мощную многополосную магистраль, разделенную бульваром. По магистрали время от времени со свистом проносились машины, огромные грузовые и крохотные легковушки на несколько человек, пробивая в темноте подрагивающие в вертикальной плоскости световые тоннели. Адам подумал остановить машину, попросить подбросить до цели. Но решил не рисковать и отказался от этого замысла – на всякий случай.

Спину саднило, заскорузлая от подсохшей крови рубашка присохла к ране. Он попробовал отодрать ее, но отрывать по живому было больно, и он оставил эту затею. «Добраться бы до гостиницы, – подумал он. – Принять душ, рубашка намокнет и ее можно будет снять».

Он не обращал внимания на машины, но одна зацепила его – показалась знакомой. Она выглядела совсем как машина Тели. Пролетела мимо, полоснув светом, и растаяла.

Наконец слева от шоссе возник частокол высоченных домов – начинался город. Дома стояли один за другим на равных расстояниях в строгом порядке и выглядели как двухсторонние пчелиные соты. Макеты похожих строений Адам видел зимой на выставке архитектурного факультета. Их достоинством считалось максимальное использование объема здания при минимальных затратах на сооружение и эксплуатацию.

Дом состоял из двух параллельных слоев шестигранных ячеек, связанных в прочную пространственную конструкцию. В промежутке между слоями помещались хозяйственные узлы, лифты и коридоры.

Каждая ячейка отливалась на заводе целиком и представляла собой небольшую жилую комнату. Стена, которая после сборки становилась наружной, была выполнена из выпуклого цельного стекла. По желанию жильцов его прозрачность можно было плавно изменять от полной до нулевой. Пространство между слоями было ярко освещено, что подчеркивало слоистую структуру дома.

Некоторые окна ярко светились, за ними чувствовалось движение – там были люди. Другие – затемненные – пропускали наружу едва заметные потоки света – и в этих комнатах присутствовала жизнь.

Из домов доносилась ритмичная однообразная музыка – унылое чередование сухих щелчков ударных инструментов – ни намека на мелодию. Одинаковые звуковые пакеты механически повторялись, перемежаясь вкраплениями изверченных человеческих голосов – то мужских, то женских.

Он шел мимо череды домов, и музыка шла вместе с ним. Громкость то увеличивалась, то уменьшалась, но это была одна и та же музыка, навязчивая, примитивная. И уже казалось, что от нее не избавиться, она закрепилась в сознании навсегда, он вечно будет слышать ее, подчиняться ей.

Наконец огромные дома остались позади, следом пошли аккуратные каменные коттеджи, предназначенные для одной семьи, с мансардами в одно или два окна и обязательно с гаражом для машины. Окружали дома небольшие ухоженные лужайки. Все пространство, занятое домами, охватывала высоченная сетчатая изгородь с колючей проволокой в три ряда по верху, укрепленной на фарфоровых изоляторах.

Музыка постепенно сошла на нет и отстала. Адам почувствовал облегчение. Здесь было тихо, довольно уютно и напоминало район столицы Острова, где жили первые доктора и кураторы университетских групп и где он сам со временем надеялся поселиться.

Начинало светать, когда он добрался до офиса губернатора. Парадные стеклянные двери конторы были заперты. В глубине ярко освещенного вестибюля Адам рассмотрел дежурного, сидящего за столом в напряженной позе. Он помахал рукой, но тот продолжал сидеть. Адам повторил призыв – без результата. Тогда он постучал кулаком по стеклу. Человек, похожий на робота, ожил, поднялся, пошел к двери. Щелкнул замок, приотворилась створка. Это был действительно робот. Он уставился на Адама безразличными глазами.

– Я прилетел с Острова, – сказал Адам, зная, что робот не заговорит первым. – В командировку. Мое имя Адам.

– Здесь тебя ждут, – произнес робот механическим голосом, разделяя слова паузами. – С нетерпением. Но непонятно, почему ты пришел ногами. К тому же вас должно быть два – Теля и Адам. И еще машина господина Верта. Удивительно, но рядом с тобой совершенно нет никакого Тели. Как это объяснить? Как – это – объяснить, – для большей убедительности повторил робот.

– Теля встретил меня, – сказал Адам, – но нам не повезло. На нас напали какие-то люди в форме… Телю убили, к сожалению.

– Назови их имена, – потребовал робот. – Прошу извинить. – Он замер, слушая. Объяснил: – Идет информация. Да, господин губернатор. Он здесь, передо мной. Что я должен сделать? Не повторять вслух? Не буду, господин губернатор. Я хорошо умею хранить секреты. Понимаю. Не сердитесь, пожалуйста. Всего вам хорошего. – Он обернулся к Адаму. – Губернатор Верт сообщил, что Телю уже нашли и с ним еще одного. Они отдали богу душу. Предполагают, что это ты явился причиной их смерти. Но это только предположение. Тебя велено задержать – до явления господина губернатора. Так что заходи сюда. Сразу предупреждаю: не подчинишься, открою стрельбу на поражение. Докладываю: я очень метко стреляю, и если ты меня заведешь, тебе несдобровать. Ты все понял?

– Они напали на нас неожиданно, – попробовал оправдаться Адам. – Сначала расправились с Телей, потом взялись за меня. Кока изо всех сил ударил меня первым. Видишь? – Он повернулся к роботу спиной. – Было очень больно и обидно. Я вынужден был защищаться.

– Это действительно кровь, – определил робот. – Следует немедленно обработать рану. Ну-ка, пойдем. Я окажу тебе первую помощь. Ты должен знать: каждый робот обучен служить санитаром. Не беспокойся, я опытный санитар. У меня здесь небольшая больница. Лекарства и все такое… в достатке. На всякий случай. Пойдем скорее. Предупреждаю еще раз: не вздумай рыпаться и не шути со мной. Я шуток не понимаю. Впредь зови меня Би-2.