Как-то вечером после тренировки мы с Учителем пошли на набережную, и он предложил мне посидеть на скамейке. В этот день я с ребятами в институте разучивал карточные фокусы, и в кармане у меня осталась колода карт. Как-то незаметно разговор перешел на карточные игры, фокусы, трюки с передергиванием. Я продемонстрировал Ли несколько фокусов, рассказал ему о других, которые я когда-то видел, но не знал, как они выполняются. Я восхищался ловкостью пальцев фокусников и профессиональных шулеров и заметил, что было бы неплохо этому научиться. Потом я спросил Ли, знает ли он какие-нибудь карточные фокусы.

С загадочным выражением лица и почему-то без своей обычной ехидной ухмылки Учитель сказал:

– Видишь ли, мой маленький друг, дело в том, что есть фокусы и Фокусы. – Он так подчеркнул интонацией второе слово «фокусы», что было ясно, что речь идет о фокусах с большой буквы.

Он помолчал и вдруг неожиданно предложил:

– Загадай какую-нибудь карту.

Я ответил, что загадал.

Ли взял колоду, перетасовал ее и, держа колоду в руке, протянул ее мне.

– А теперь вытащи из колоды эту карту, – сказал он.

Я взял колоду и начал было разыскивать среди карт свою, но Учитель меня остановил.

– Не так, – сказал он. – Ты должен перетасовать колоду и вытащить наугад одну карту, и это карта будет той, которую ты загадал.

– Но это же невозможно, – запротестовал я.

– Неверие не должно быть определяющей силой твоих поступков, – сказал он. – Ты должен стоять на пути исследования Истины, поиска Истины, и ни в коем случае не поддаваться своему прошлому эмпирическому опыту. Вернее, ты не должен принимать решения, основываясь только на прошлом опыте. Почему ты не хочешь проверить, возможно это или нет, тем более что сама проверка не представляет опасности для тебя и не требует особого труда?

Я посмотрел на него, взял колоду, долго перетасовывал карты, несколько раз их снимал и снова перетасовывал и, наконец, решившись, вытянул карту и посмотрел на нее. Это была та самая карта, которую я загадал!

Я не поверил своим глазам. Мне казалось, что это просто невозможно. Потом я подумал, что это могло быть совпадением.

– Я мог случайно вытащить эту карту, – сказал я, почему-то не решаясь попросить Ли повторить фокус.

– Загадай еще какую-нибудь карту, – с ехидной усмешкой предложил он. – Похоже, моему маленькому брату жаль расставаться с иллюзиями жизненного опыта и так называемого здравого смысла.

Я снова тщательно перетасовал колоду и снова вытащил карту, которую я загадал в этот раз. Учитель снисходительно похлопал меня по плечу.

– Ты будешь продолжать настаивать на том, что это невозможно? – поинтересовался он.

– Как ты это делаешь? – спросил я.

– А разве я это делаю? – Ли с деланным изумлением приподнял брови. – По-моему, ты сам это делаешь!

Я снова попытался узнать, в чем тут дело, но Ли только поддразнивал и насмехался надо мной, и я понял, что лучше оставить эту тему.

Секрет этого фокуса я понял примерно год спустя, когда мы учились применительно к рукопашному бою управлять психикой и поведением противника.

Учитель мог даже не знать, какую карту я загадал, но он был способен заставить мое тело почувствовать, независимо от моего сознания, где в колоде находится эта карта, и заставить вытянуть ее. Процесс поиска карты другим человеком относился к упражнениям с неживыми предметами того же типа, что и охота на зверя в джунглях, когда ты учишься ощущать шестым чувством местонахождение и состояние зверя, а на более высоком уровне – управлять поведением зверя.

– А сейчас я научу тебя фокусам попроще, – сказал Ли.

Он попросил меня протянуть руку и, вытащив из колоды карту, положил ее мне на ладонь рубашкой вверх.

– Сосредоточься на ощущениях, которые передаются тебе от этой карты, – предложил он. – Какие образы или ассоциации у тебя возникают?

Я закрыл глаза, сосредоточился, и вдруг передо мной появился образ букета алых роз, и даже почудилось, что в воздухе разливается их тонкий сладковатый аромат.

– Я вижу букет роз, – сказал я.

– Хорошо, – одобрил Учитель. – Алые розы скорее всего означают, что у тебя на ладони лежит дама червей.

Я перевернул карту, и она действительно оказалась червовой дамой.

– Неужели любой человек, сосредоточившись на даме червей, увидит розы? – удивился я.

– Конечно, нет, – ответил он. – Можно увидеть все что угодно. У каждого человека своя система ассоциаций и мыслеобразов. Хотя, конечно, существуют мыслеобразы, общие для определенных групп людей. Я хорошо тебя знаю, и поэтому мне легко истолковать твои ощущения и понять, откуда они происходят. Ты – натура возвышенная, романтическая, жизнь еще не била тебя, поэтому довольно естественно предположить, что червовая дама может ассоциироваться у тебя с розами. Возьми другую карту.

Я вытащил карту, положил ее на ладонь и ощутил в руке тяжесть, шероховатость и покалывание, исходящее от нее.

– Я чувствую шероховатость и какие-то легкие, почти незаметные уколы, – сказал я.

– Наверняка это пика, – отозвался Ли, – и скорее всего, на карте изображено несколько пик. Попробуй почувствовать, сколько их там.

– А как это сделать? – спросил я.

– От каждого изображения пики ты чувствуешь покалывание. Поводи другой рукой над картой и постарайся сосчитать, сколько раз тебя уколет.

Я так и сделал.

– По-моему, это девятка, – сказал я.

Я перевернул карту, и это оказалась восьмерка пик.

– Почти угадал, – похвалил меня Учитель.

Мы продолжили упражнения, и Ли заставлял меня ощущать карты то визуально, то тактильно, учил трактовать возникающие ассоциации, а потом управлять ими, выбирая наиболее простые и четкие, – например, ощущение тепла от карт красной масти и холода от пик и треф.

Для разнообразия он клал мне карту на колено или на какой-нибудь другой участок тела, заставляя воспринимать им масти карт. Я научился различать покалывающее тепло и нейтральное тепло. Покалывающее тепло я чувствовал от бубен, а нейтральное – от червей. Разное ощущение холода давали пики и трефы.

Труднее всего было определять масть и достоинство картинок, но картинки от остальных карт отличались легко.

Когда я пытался определить достоинство карты визуально, у меня перед глазами возникали, например, пять букетов роз на пятерку червей или пять собак на пятерку треф.

Я выяснил, что самый первый образ обычно бывает самый верный, поскольку потом подключалась логика, и чувство неуверенности в себе порождало серию других образов, затмевающих первый.

Я приучился говорить сразу о первом возникшем образе, и потом, если мне казалось, что есть и другой вариант, я описывал изменения в образе.

– Логика всегда следует у тебя за интуицией, – объяснил Ли. – Поэтому второй ответ чаще всего – надуманный ответ.

Он прокомментировал мне цепочку моих логических рассуждений, вызвавших второй образ, например, он говорил, что я считал, что раз карта, которая ассоциировалась с первым образом, уже выпадала, она не должна повториться, и поэтому я прикидывал, какая карта появится с наибольшей вероятностью.

– Нужно научиться доверять своим ощущениям, – сказал Учитель. – Если ты когда-нибудь станешь шулером, это может тебе пригодиться.

Он объяснил мне, что упражнения с картами показывают, какие возможности открываются перед человеком, совершенствующим свое восприятие, но что у нас нет времени заниматься этим, отшлифовывая свое мастерство, и главное – знать технику развития чувствительности, чтобы при необходимости, потренировавшись, я смог добиться желаемого результата. В дальнейшем Учитель показывал мне много упражнений и техник как из области парапсихологии, так и рукопашного боя, объясняя, как это можно выполнить и применить, но времени для шлифовки этих техник у нас не было, и мы переходили к другим темам.