Огромное значение для мобилизации мирового общественного мнения имели выступления Советского правительства, разоблачавшего агрессивные действия фашистских держав. Так, в связи с вторжением гитлеровских войск в Чехословакию в марте 1939 г. народный комиссар иностранных дел направил правительству Германия ноту, где Говорилось:
«…4. При отсутствии какого бы то ни было волеизъявления чешского народа оккупация Чехии германскими войсками и последующие действия германского правительства не могут не быть признаны Произвольными, насильственными, агрессивными.
5. Вышеприведенные замечания относятся целиком и к изменению Статута Словакии в духе подчинения последней Германской империи, не оправданному каким-либо волеизъявлением словацкого народа…
7. Ввиду изложенного Советское правительство не может признать включение в состав Германской империи Чехии, а в той или иной форме также и Словакии правомерным и отвечающим общепризнанным нормам международного права и справедливости или принципу самоопределения народов.
8. По мнению Советского правительства, действия германского правительства не только не устраняют какой-либо опасности всеобщему миру, а, наоборот, создали и усилили такую опасность».
Выступления СССР в защиту мира встречали горячую поддержку народов. Трудящиеся Англии, Франция и других стран все настойчивее требовали от своих правительств объединения усилий с СССР для обуздания агрессоров и предотвращения войны. Более твердого курса в отношении фашистских держав требовали и значительные круги буржуазии, опасавшейся чрезмерного усиления Германии и Италии, как своих империалистических конкурентов.
Широкое отражение эти взгляды получили и на страницах буржуазной печати. Английская газета «Ньюс кроникл» писала 13 апреля:
«Только Россия в состоянии остановить в Восточной Европе происки фашистов. Только она может действовать в защиту Польши, Румынии и других балканских стран с той же мощью, как Великобритания и Франция в Западной Европе. Россия – стержень всего… Стальной союз между Францией, Великобританией и Советским Союзом – единственная надежда мира».
Была ли реальной задача объединения трех держав в интересах спасения мира? Безусловно. Правда, попытки Советского правительства наладить сотрудничество с кабинетами Чемберлена и Даладье в прошлом были мало обнадеживающими. Но за фигурами буржуазных министров, погрязших в антисоветских интригах, Коммунистическая партия и правительство СССР видели многомиллионные народные массы Англии, Франции и других стран. Подобно советским людям, они были кровно заинтересованы в обуздании агрессоров и предотвращении войны. Общность интересов народов представляла надежную объективную основу для создания эффективного англо-франко-советского пакта. Реализация этой цели зависела от активности тех сил на Западе, которые стояли на позициях укрепления мира, от их способности преодолеть сопротивление наиболее реакционных антисоветских элементов, окопавшихся в правительственных кабинетах.
Советское правительство настойчиво добивалось сотрудничества с Англией и Францией для совместного отпора агрессору. Свою точку зрения оно довело до их сведения в ясной, исключающей какое-либо неверное толкование форме.
«Хотя Россия сможет собственными силами выиграть любую оборонительную войну, – говорится в английской записи заявления советского посла, сделанного Галифаксу 21 мая 1939 г., – она не сможет своими силами предотвратить войну как таковую. Поэтому она готова сотрудничать для достижения этой цели с другими державами».
Среди всеобщего возмущения и беспокойства, вызванных новыми агрессивными действиями фашистских держав весной 1939 г., британский премьер представлял странную фигуру. В тот самый день, 15 марта, когда тер» майские войска вошли в Прагу, Чемберлен выступал в палате общин. Он не нашел, однако, слов осуждения и даже не мог выжать из себя хоть несколько слов сочувствия в адрес чехословацкого народа, находившегося в тяжелой беде.
Острая реакция общественности заставила Чемберлена быстро Понять свою «ошибку». Он перестроился, во всяком случае, внешне. Когда премьер выступал 17 марта в Бирмингеме перед избирателями, это был уже совершенно другой человек. Горько сетуя на вероломство Гитлера, Чемберлен заявил о решимости Англии оказать сопротивление дальнейшему распространению агрессии. С политикой «умиротворения», казалось, было покончено.
Свое проявление «новый» курс кабинета Чемберлена нашел в том, что Англия предоставила «гарантии» Польше, Румынии, Греции и Турции. Аналогичные обязательства в отношении названных государств взяло на себя и правительство Франции. В середине апреля Англия и Франция вступили в переговоры с Советским Союзом.
Важность проблемы, явившейся предметом трехстороннего обмена мнениями, сразу же поставила переговоры в центр политических событий. Острота момента, заинтересованность трех государств в предотвращении агрессии, энергичная поддержка широких кругов общественности – все это позволяло надеяться на быстрое и успешное решение вопросов, связанных с подготовкой и заключением пакта. Но надежде не суждено было осуществиться. Переговоры шли медленно, и вскоре стало ясно, что их затягивают.
Причины неудовлетворительного хода переговоров тогда не были известны общественности. В парламенте английскому премьеру каждую неделю задавали вопрос о достигнутом в Москве прогрессе, и каждый раз следовал стереотипный ответ: британские представители прислали отчет, и им даны новые инструкции.
– Являются ли «новые» инструкции более новыми, чем те, которые направлены на прошлой неделе? – спросил У. Галлахер, добивавшийся от имени Коммунистической партии Великобритании скорейшего заключения пакта с Советским Союзом и Францией.
С критикой курса Чемберлена выступала оппозиционная группа консерваторов. В нее входили такие деятели, как У. Черчилль, А. Иден, Дафф Купер, Л. Эмери и др. Еще в 1938 г. при голосовании в парламенте по вопросу о Мюнхене эта группа демонстративно воздержалась; Дафф Купер в знак протеста вышел из состава кабинета. Преследуя в конечном итоге те же цели, что и группировка, представленная Чемберленом, оппозиционеры считали необходимым достигнуть их другими средствами. Полагая выгодным для Англии провоцирование германо-советского конфликта, они думали осуществить это не уступками Германии, а демонстрацией силы Британской империи. Это должно было, по их расчетам, заставить Гитлера двинуться не на запад, а на восток. Поэтому они требовали резкого увеличения вооружений и укрепления позиций Англии путем создания блока государств, заинтересованных в отпоре фашистской Германии. После мартовских событий 1939 г., несмотря на резко антикоммунистические взгляды, консервативная оппозиция активно выступала за заключение союза с СССР. «Мы окажемся в смертельной опасности, – говорил Черчилль в палате общин в апреле 1939 г., – если не сможем создать великий союз против агрессии. Было бы величайшей глупостью, если бы… мы отвергли естественное сотрудничество с Советской Россией».
Опубликованные в настоящее время документы обнажают «подводные камни», на которых застряли и затем потерпели крушение трехсторонние переговоры. Как выяснилось, направлявшиеся из Лондона инструкции имели мало общего с официальными заявлениями британского правительства о стремлении к равноправному и эффективному сотрудничеству с Советским Союзом/Характерным в этом отношении является, в частности, английское предложение от 15 апреля.
«Согласно ли Советское правительство, – запрашивал Форин оффис, – сделать публичное заявление… что в случае акта агрессии против какого-либо европейского соседа Советского Союза, который оказал бы сопротивление, можно будет рассчитывать на помощь Советского правительства, если она будет желательна, каковая помощь будет оказана путем, который, найдут более удобным?»
Возникал вопрос: где же совместные действия СССР, Англии и Франции против общего врага? Где их твердые взаимные обязательства помогать друг другу в случае вовлечения в войну с Германией? Где тот «стальной союз» трех держав, который являлся единственным средством обуздать агрессоров? Ничего этого предложение не предусматривало. Выставлялось лишь одностороннее обязательство СССР в случае германского нападения на какое-либо из его европейских соседей по первому сигналу из Лондона ввязаться в войну против рейха, причем не имея никаких прав требовать помощи у западных держав. «Английское правительство, – отмечает А. Тэйлор, – хотело, чтобы русскую помощь можно было включать и выключать по его желанию, как электрический выключатель…»
