Основной вариант борьбы против Англии строился на предположении, что ее правительство не вмешается в германо-польскую войну. Это позволит рейху подготовиться и нанести сокрушительный удар по Британским островам. Изложенный Гитлером план действий содержал явно авантюристические моменты.
«Если бы в [первой] мировой войне у нас было двумя броненосцами и двумя крейсерами больше и если бы мы начали сражение у Скагеррака[94] утром, британский флот был бы разбит, а Англия поставлена на колени. Это означало бы конец мировой войны.
Раньше было недостаточно разбить флот, чтобы победить Англию, надо было высадиться там. Англия могла сама прокормить себя. Сегодня это уже невозможно.
В тот самый момент, когда Англия будет отрезана от подвоза, она окажется принужденной капитулировать. Подвоз продовольствия и горючего зависит от защиты флотом.
Налетами авиации на метрополию Англию к капитуляции не вынудить. Если же уничтожить флот, капитуляция последует немедленно.
Нет никакого сомнения в том, что внезапное нападение может привести к быстрому исходу… Соблюдение прав или договоров при этом никакой роли не играет».
Для достижения намеченных целей должны быть приведены в готовность сухопутные войска, чтобы нанести внезапный удар. «Соседние государства должны быть сокрушены прямо из казармы».
В целях соблюдения максимальной секретности разрабатываемых планов при верховном главнокомандующем (им был Гитлер) создавался оперативный штаб. Он включал по одному представителю от каждого из трех родов войск, и эпизодически к его работе привлекались три главнокомандующих и их начальники штабов[95].
Речь Гитлера изобиловала противоречиями, и слушавшие его генералы, должно быть, не раз протирали свои монокли. Принято решение напасть на Польшу «при первом подходящем случае». Однако не исключена возможность, что в конфликт вмешаются западные державы, к борьбе с которыми Германия пока не готова. Сокрушить Англию «одним ударом». Но какими средствами? Германский флот лишь к 1945 г. должен был сравняться с британским, а пока насчитывал лишь 2 линкора, 2 тяжелых крейсера, 17 миноносцев и 47 подводных лодок. Этого было слишком мало для уничтожения английского флота даже при «внезапном» нападении. Никто из генералов не посмел ни о чем спросить у «фюрера».
Мало кто из участников совещания был информирован о том, что еще 25 марта, то есть сразу же после встречи Риббентропа с Липским, Гитлер направил верховному главнокомандующему германской армией генералу Браухичу директиву, где говорилось:
«В настоящее время фюрер не намерен решать польского вопроса. Однако уже теперь он должен быть разработан. Его решение в ближайшем будущем может быть основано только на особо благоприятных политических обстоятельствах».
Под «особо благоприятными» обстоятельствами подразумевалась политика «умиротворения», которую проводили западные державы и которая позволила Германии беспрепятственно захватить Австрию и Чехословакию. «Фюрер» указывал в директиве, что «Польша должна быть до такой степени разгромлена, чтобы в ближайшие десятилетия ее можно было не принимать во внимание в качестве политического фактора».
11 апреля Гитлер подписал «Директиву вооруженным силам на 1939—1940 гг.» о подготовке к войне. Составной частью директивы был «Белый план» – план нападения на Польшу. «Задачей вермахта, – отмечается там, – является уничтожение польских вооруженных сил. В этих целях должно быть рассчитано и подготовлено внезапное нападение».
Директива содержала указание вести подготовку с таким расчетом, чтобы операция «могла быть осуществлена в любой момент начиная с 1 сентября 1939 г.». Так была установлена дата, ставшая началом одной из величайших трагедий в истории человечества (3).
Войну еще можно было остановить
Весной 1939 г. в результате разбойничьих действий агрессоров и политики «умиротворения», проводившейся западными державами, человечество оказалось на пороге новой мировой войны. Противоречия между двумя империалистическими группировками приближались к своей кульминационной точке. Сфера агрессии фашистских держав уже охватывала огромную территорию от Тяньцзиня, Шанхая и Кантона, через Эфиопию до Гибралтара, с общим населением свыше 500 млн. человек. Зоной непосредственной опасности стала буржуазная Европа. Насыщенная вооружениями, она была превращена в пороховой погреб. Достаточно было даже самого незначительного инцидента, чтобы вызвать взрыв, который увлек бы за собой десятки стран и народов на всех континентах.
Пагубное воздействие на развитие международной обстановки оказывали США. Являясь самой мощной страной среди капиталистических государств, Соединенные Штаты имели возможность сыграть огромную роль в деле сохранения мира. Но американская политика «нейтралитета», означавшая отказ от участия в каких-либо коллективных мерах, направленных на предотвращение войны, на деле попустительствовала агрессии и ускоряла сроки развязывания нового мирового конфликта.
Исключительное в своем роде признание сделал президент США Ф. Рузвельт. На приеме представителей печати в Белом доме 7 марта 1939 г. ему был задан вопрос, содействовало ли законодательство о нейтралитете делу международного мира. Перефразировав вопрос следующим образом: содействовал ли закон о нейтралитете на протяжении последних трех дет делу мира, президент ответил отрицательно. На вопрос о том, содействовал ли закон о нейтралитете делу войны, Ф. Рузвельт заявил, что в известной мере это так.
Единственным фактором мира в тех условиях оставался Советский Союз. Благодаря его существованию и последовательным усилиям, направленным на укрепление мира, еще имелась возможность остановить сползание мира в пропасть войны. Надежным средством обеспечения безопасности в Европе являлось бы создание союза СССР, Англии и Франции. Гитлеровские генералы неоднократно предупреждали «фюрера», что Германия не имеет шансов на победу в случае войны на два фронта. Если бы три названные державы, заключив пакт о взаимной помощи, одновременно совместно гарантировали безопасность малых европейских государств, фашистская агрессия была бы крепко зажата в тиски. В свою очередь, превращение Европы в область прочного мира могло бы оказать стабилизующее влияние на всю международную обстановку. И если бы агрессоры рискнули развязать какие-либо новые авантюры, их легко удалось бы обуздать.
В напряженных условиях военно-политического кризиса летом 1939 г. Советский Союз последовательно проводил политику укрепления мира и боролся за организацию коллективного отпора фашистским агрессорам. Миролюбивая политика СССР нашла выражение в работе XVIII съезда Коммунистической партии (март 1939 г.). В отчете ЦК ВКП(б) большое внимание уделялось анализу международного положения. Съезд заклеймил агрессоров и разоблачил мюнхенскую политику западных держав, которую они проводили под ширмой «невмешательства» и «умиротворения»,
«Политика невмешательства, – говорится в отчетном докладе, – означает попустительство агрессии, развязывание войны… В политике невмешательства сквозит стремление, желание – не мешать агрессорам творить свое черное дело, не мешать, скажем, Японии впутаться в войну с Китаем, а еще лучше с Советским Союзом, не мешать, скажем, Германии увязнуть в европейских делах, впутаться в войну с Советским Союзом, дать всем участникам войны увязнуть глубоко в тину войны, поощрять их в этом втихомолку, дать им ослабить и истощить друг друга, а потом, когда они достаточно ослабнут, – выступить на сцепу со свежими силами, выступить, конечно, в „интересах мира“, и продиктовать ослабевшим участникам войны свои условия».
Съезд подтвердил, что основной задачей СССР на международной арене остается борьба за сохранение мира и обеспечение безопасности страны. Решения съезда ставили перед советской внешней политикой и дипломатией задачу и впредь помогать народам, ставшим жертвой агрессии, укреплять деловые связи со всеми странами. В то же время необходимо было соблюдать осторожность, чтобы не дать провокаторам втянуть наше государство в военный конфликт.
