Ю Ди отпускает его и отходит на шаг. Ей становится понятно, почему он такой отстранённый, и взгляд его способен заморозить Ад.

— Это неправда. Что бы он ни сказал, всё не так, — пробует объяснить девушка и прикусывает язык, когда выражение лица мужчины меняется.

Холод сползает с его лица, но вместо облегчения Хон испытывает ужас. Потому что на смену ему приходит какая-то бессильная ярость и страдание. И это заставляет её почувствовать себя так, словно они вернулись в тот день, словно ничего не изменилось, и всё повторяется.

— Так ты знала о нём всё это время, — говорит мужчина. — Тебя на самом деле привёл он.

«Да какая разница, кто меня привёл? — думает Ю Ди. — Бог или даже Дьявол. Я здесь из-за вас. Я пришла, потому что люблю вас»

И ей хочется сказать это, но под его взглядом впервые становится страшно. Хон ощущает себя маленькой и совсем незначительной, — не иначе, как всего лишь пылинка во времени. И её снова не видят, не слышат, не замечают. Она говорит, но никому нет дела.

— Что ещё ты утаила?

Перед ней словно разверзлась пропасть. Она всего лишь хотела его защитить — сейчас и тогда. Почему ей ставят это в обвинение? Что плохого, чтобы скрыть что-то, чтобы спасти его?

Ю Ди молчит. Врать не хочется. Ей было что скрывать — например, брата, который не знал, что его сестра до сих пор здесь и беспокоится о нём.

Ким Шин отворачивается. Смешно, когда-то давно она вот так же отвернулась от него. Каково ему было смотреть на её спину? Ей вот — невыносимо.

— Уходи.

Послышалось. Он не мог такого сказать. Не после всего, что они пережили, не после встречи, случившейся через девятьсот лет с момента их расставания.

— Уходи, Хи Мён.

— Нет, — мотает головой девушка. — Я не уйду. Я люблю тебя. Я буду рядом до самого конца.

Ким Шин поворачивает голову через плечо. Кажется, её слова доходят до его слуха, но реакция — не та, что она ждала. Мужчина напрягается и становится похож на статую.

— Я не хочу, чтобы ты была рядом. Ты не невеста демона, а значит, не можешь быть ему интересна.

«Это не так, — сопротивляется Ю Ди. — Я же знаю. Но за что вы так со мной? Это из-за того, что я опять не рассказала то, что вы хотели? Или я не сделала чего-то ещё?»

Хон не понимает. Она никогда этого не понимала: когда он злился, что она знала о чём-то, но не сказала. Или поступала не так, как следует. И ей точно невдомёк, что раны его ещё болят, что она и есть его рана.

Меч, впивающийся в его сердце, постоянно напоминает о том дне — и Ким Шин раз за разом вспоминает все подробности.

Её стальной, прячущийся от него взгляд. Не дрогнувшая спина. Молчание между ними. Он бы отдал всё, чтобы стереть это из своей памяти, и когда Хи Мён вернулась — в новом обличье, но всё такая же сияющая и утешающая, — он словно действительно забыл.

Но Хи Мён не изменилась. Это всё та же девушка, привыкшая молчать о главном. А Ким Шин знает, что молчание убивает. И напоминание об этом как распоротая рана.

— Исчезни и больше никогда не попадайся мне на глаза.

Ю Ди вздрагивает как от пощёчины. Эти слова доносятся до неё из прошлого, слова, сказанные другим человеком, но с той же усталостью в голосе. Она ненавидит эти слова и по сей день — жалкие, жалящие, как пчёлы.

И почему мужчины, которых она любит, всегда гонят её прочь?

Чем была для них её любовь?

— Да, сделай так, как ты делаешь всегда. Просто брось меня и умри как мученик в одиночестве. Верно. Ты же всегда так поступаешь, принципы важнее людей, — Ю Ди отступает, её трясёт. — Обвини меня и в этот раз, это ничего. Скажи, что в тот день я должна была молиться о твоей героической смерти. А сейчас должна была дать повод для мести. Ведь это важнее, чем твоя жизнь, да?

Она и не думала когда-нибудь говорить ему это. Он хотел уйти, и она, скрепив сердце, его отпускала, — забыв о боли, о себе, оберегая только его покой. Но в этот момент это уже не имеет значения.

— А о моей жизни ты подумал? Если ты знал, что всё может закончиться так, тогда не нужно было позволять мне любить тебя. Потому что для меня нет ничего и никого важнее, чем ты. Я всегда выберу тебя. И я всегда буду пытаться тебя спасти. Разве ты не знал?

Ким Шин ничего не говорит и по-прежнему не оборачивается. А Ю Ди слишком взвинчена, слишком ранена, чтобы продолжать. И она делает то же, что сделала Хи Мён, — уходит.

Тишина стоит оглушающая. Мужчина не шевелится. Даже когда рядом с ним появляется жнец, он остаётся на месте.

— Хи Мён…

— Тебя это не касается, — обрывает его Ким Шин.

Ангел смерти молчит где-то с минуту, а у тишины появляется цвет — серые линии от туч, видимых через окна. И Ван Ё наконец-то смотрит на генерала:

— Вообще-то, касается. Она моя сестра.

========== X ==========

— Что ты сказал?

Ким Шин не принимает слова жнеца всерьёз — тот всегда был со странностями.

Стоит только вспомнить, как он притащил домой какое-то кольцо и стал выпытывать, знакомо ли оно ему. Да и таскается за владелицей кафе, где работает Ын Так, — Санни, кажется. И при этом — чудак! — продолжает временами пускать слёзы.

Да, сосед по дому достался с прибабахом, с кем не бывает, — несёт ерунду и плачет при виде девушек. Ким Шин и сам не вполне нормальный, так что ему легко пропустить сказанное мимо ушей, но жнец продолжает:

— Я, наконец, вспомнил, — мужчина говорит почти спокойно, но весь он — сплошная эмоция. — То, что я увидел в воспоминаниях Хон Ю Ди, всё сложилось в одну картину. Я вспомнил, кем был. И Хи Мён… я помню её. И тебя… и то, что сделал с тобой.

Внимание Ким Шина привлечено — не верой в правдивость этих слов, а глухой болью, звучащей в голосе мужчины. И он смотрит ему в глаза:

— Ты не можешь помнить это… Ты… Если так, тогда ты, — на мгновение токкэби словно задумывается, как будто эта мысль, в конце концов, настигла его. — Ван Ё.

И действительно — Ким Шин сомневается. Маленький росток «а вдруг» прорастает в нём с ужасающей скоростью. Может, жнец всё не так понял, и у всего есть другое объяснение?

Или этот человек — точнее, не человек — действительно предавший его король? Но… Ю Ди знала об этом? И промолчала?

Похоже на неё — молчать. Особенно, когда дело касается её брата. И её глаза, этот взгляд, когда он спросил: «Что ещё ты утаила?», — не было ли это ответом?

Мужчина, заплакавший при виде незнакомки. Девушка, коснувшаяся его щеки, утешая.

— Ваше Величество?

Хи Мён. Пак Чжун Вон. Ван Ё. Неужели они и впрямь здесь? Все явились, чтобы вновь увидеть его мёртвым?

Жнец вздрагивает, услышав это обращение. Не потому, что в нём звучат и презрение, и застарелая злость, и горечь, а потому что узнаёт его.

— Это, правда, вы? — всё же спрашивает Ким Шин, прежде чем сжать ему горло. — Пришли снова отдать мне приказ умереть, чтобы рассказать об этом своей сестре?

«Доложите мне о своей смерти, и я расскажу об этом моей сестре»

Жнец — Ван Ё — помнит. Не только слова, он помнит собственное бессилие, ревность, злость на этого человека, который забирал у него всё — любовь народа, его жены и сестры, для которой прежде он всегда был центром вселенной.

— Я хотел, чтобы кто-нибудь выбрал меня, — говорит ангел смерти. — Но Ким Сан пожелала остаться твоей сестрой, а не моей королевой. И даже Хи Мён хотела меня оставить.

Глупости. Хи Мён любила брата больше всего на свете. И уже будучи Хон Ю Ди, она продолжает оберегать его и заботиться. Она бы не смогла.

— Мы все вас любили, — выдавливает Ким Шин, и пальцы его сжимаются сильнее. — Но Хи Мён — особенно. Она бы ни за что вас не оставила.

— Из-за тебя оставила бы, — признание даётся с трудом. Ван Ё ненавидит это. — Она бы оставила всё — меня, дворец, даже титул. Я не мог позволить ей уйти. Просто… не мог.

У жнеца скорбное, виноватое лицо, и это раздражает, несмотря на то, что сейчас он, как никогда, похож на свою сестру. Как странно — признание одного вызывало гнев, а покаяние второй — желание стереть её печаль, утешить и защитить.