Питер считает это хорошим знаком и делает к ней шаг. Второй. Третий.

Может, рычание ему лишь чудится, но мужчина предостерегающе, словно успокаивая, приподнимает руку, и янтарные, как фонари, глаза следят за ним.

— Спокойно, Бэмби.

Финсток склоняет голову, не отрывая от мужчины выжидающего взгляда, и вроде как подаётся к нему навстречу, — незаметным, неуверенным движением.

И всё летит к чёрту.

Бейли действительно движется к Питеру, — чересчур быстро и неосознанно — и Хейл перехватывает её до того, как ей, этой маленькой смертоносной фурии, удастся сбить его с ног и сбежать.

Мужчина прижимает девушку к груди, удерживая в кольце рук, ощущая, как она бьётся, стараясь разорвать хватку. Когти впиваются ему в рёбра, разрывают футболку и плоть, и зубы впиваются в кожу чуть ниже плеча.

Бейли не просто кусает, нанося увечье или стараясь отхватить кусок от его тела, она вгрызается и не отпускает, и боль становится невыносимой.

Одной ладонью Питер обхватывает её шею и удерживает в том же положении, позволяя волчьим зубам добраться до самой кости; вторую кладёт на поясницу девушки.

Хейл понимает, что, выпусти он когти, сдерживать Бейли было бы проще, но…

— Тише, Бэмби. Всё хорошо. Я здесь. Всё хорошо.

Над ними поднимается луна, и попытки освободиться становятся яростней. Девушка прижата к нему настолько плотно, что не в состоянии добраться до его грудной клетки и вырвать сердце, но спина мужчина не защищена абсолютно.

Десять когтей высекают борозды на теле Питера. Бейли нажимает так сильно, что и одного раза достаточно, чтобы оставить шрамы. Но она не останавливается, как будто желая содрать с него кожу.

— Знаю, ты хочешь убить МакКолла, — сквозь сжатые зубы шипит Хейл и замечает, что на звуке последнего слова она навостряет уши. — Но если ты сейчас же не придёшь в себя, клянусь, я тебя отшлёпаю.

Бейли глухо рычит.

— Я уже говорил тебе: если хочешь убить МакКолла, — действительно хочешь, — сделай это с ясной головой. И плевать мне, что говорит Хеймс. Если таково твоё желание, сначала приди в себя. Поняла?

Когти впиваются во всю длину. Питер резко выдыхает.

— Или я буду стоять тут и мешать тебе до конца. Слышишь, Бэмби? Ты меня слышишь?

Бейли, как кошка, продолжает держать его за плечо зубами, но давления мужчина не чувствует; она не ослабляет хватки, но перестаёт терзать, ведь он сказал: «МакКолл». Это всё, что она воспринимает?

— Не заставляй меня делать тебе больно, — шепчет Питер ей на ухо. — Если нужно сломать тебе ноги, чтобы ты осталась здесь, я это сделаю.

— Какое тебе дело до мальчиш-ш-шки?

Голос у Бейли странный, точно не человек говорит, а змея обрела дар речи, — шипящий и малопонятный. Но Питер его различает.

— Поверь, на него мне плевать, — мужчина делает паузу, а потом сжимает девушку крепче. Она немного сдвигается с места, и её когти оставляют царапины на его спине. Он этого не замечает.

Перед глазами у Бейли — красная пелена. Не разумом, а инстинктивно она знает, что, если Хейл ослабит хватку, ей хватит и мига, чтобы свернуть ему шею и уйти. А сейчас ей достаточно руками обхватить его позвоночник, дёрнуть, и всё будет кончено.

Но когти и зубы её лишь кромсают плоть, и девушка ждёт, когда боль для него станет одной большой вспышкой, и Питер разорвёт это «объятие». Он не разрывает. А она не убивает его.

Почему?

Бейли помнит, как Джеймс прошлой ночи подошёл к ней — далеко не так близко, как Питер, и тело её среагировало быстрее, чем мозг. Она рванулась к нему с ясным намерением уничтожить. В тот момент в ней ещё оставались крупицы разума, удерживающие её от того, чтобы вернуться в дом Скотта.

Девушка закрывает глаза, укрываясь и от пелены, и от луны, влекущей её к себе. Несколько минут до полуночи.

Кровавая завеса никуда не исчезает, и на языке — вкус крови Питера.

Не Скотта. Питера.

Бейли старается ухватиться за ускользающее сознание, но это трудно. Она ощущает в себе что-то, что не в состоянии контролировать, и оно набирает мощь.

— Знаю, что это тяжело, но оставайся со мной, Бейли.

— Питер.

Мужчина отнимает ладонь от её шеи. Она поднимает к нему лицо с мазками его крови на щеках и красной слюной вокруг рта.

— Я здесь, Бэмби, — Питер обхватывает её лицо ладонями, ощущая, что больше не чувствует когтей, — только маленькие ладони возле саднящих ран.

— Я не понимаю… Я… Мне страшно.

— Просто продолжай говорить со мной, ладно?

Бейли икает, и в этот миг выглядит как напуганный ребёнок в изорванных, кровавых одеждах, с листьями и прутиками в нечёсаных волосах. Ребёнок, который в любой миг может перегрызть ему глотку.

— Пожалуйста, не оставляй меня, только не оставляй меня одну.

— Не оставлю. Я уведу тебя отсюда и буду рядом всю ночь. А утром, когда ты придёшь в себя, мы решим, что делать дальше. Хорошо?

Бейли кивает.

В голове словно туман, и сквозь него до неё доносится голос Питера. Если исчезнет и этот голос, ничего не останется, — и её в том числе. Лишь луна и монстр.

— Не думаю, что это хорошая идея.

Питер поворачивает голову к говорящему, а Бейли и вовсе не реагирует.

Джексон смотрит на полную луну, взошедшую над ними, вздыхает и смотрит на двоих:

— Самое время отойти от моей сестры подальше, Питер. Нужно было уводить её до того, как Скотт найдёт её.

Плечи Питера напрягаются. Бейли ничего не делает, даже не пытается, но он ощущает, как она снова ускользает. И на пепелище появляются Скотт и Стайлз.

========== Глава 21 ==========

Бейли улавливает искомый запах, ощеривается и с лёгкостью вырывается из рук Питера, — юркое маленькое животное с ужасающе длинными клыками, а не человек.

Несмотря на внезапность происходящего, — появление двух подростков и возвращение «зверя», — мужчине удалось бы перехватить Бейли, если бы не одно «но»: Джексон.

Парень, возникший словно из воздуха, срывается с места почти одновременно с сестрой и оказывается прямо за спиной мужчины. Питер ощущает, как пальцы Уиттмора впиваются в глубокий укус на плече.

Только сейчас Хейл понимает, как сильно девчонка его потрепала: кожа на спине висит лоскутами, несколько рёбер сломано, и всюду раны, не перестающие кровоточить.

И всё-таки тот факт, что Джексон не просто затормаживает его, а удерживает, застаёт врасплох. Уиттмор заламывает ему руки, вынуждая опуститься на колени, — не столь позорная, сколько нелепая ситуация.

Плевать, если бы это был Скотт или Джеймс, — по крайней мере, они альфы. Но этот щенок?

Питер пытается избавиться от Джексона, однако это не так-то просто. Рёбра тут же отзываются болью, и каждое движение сопровождается звуком, который ни с чем не спутать: это звук рвущейся кожи.

Ощущение тёплой крови на спине тут же напоминает о том, что и в лучшем случае он выглядит как человек, которого огрели плетьми раз тридцать.

Хватка Уиттмора становится сильнее, но на Хейла он не смотрит. Что говорить, и сам Питер, пытаясь от него избавиться, не отводит взгляда от того, что происходит впереди.

Стайлз держит биту, но не пытается пустить её в ход: просто не успевает, потому что нечто, ещё пять минут назад бывшее Бейли Финсток, движется с невероятной скоростью.

Даже Питер с его волчьим зрением видит только сам прыжок, — резкое, яростное движение смерти.

Скотт перехватывает Бейли до того, как она обрушивается на него, валит её на землю — при этом поднимается слой пепла, и одна из обгоревших досок, оставшихся от дома мисс Голлум, трещит под девушкой — и усаживается сверху.

Юноша сжимает коленями её ноги, а запястья почти вдавливает в землю, и всё-таки боли нет. И Бейли нет тоже — лишь хрипящее существо, ведомое инстинктом. Убить. Убить. Убить.

— Бейли! Бейли, послушай меня, — Скотт старается, правда старается не поддаваться внезапно подступившему страху, что зверь, бьющийся в его руках, не сможет снова стать Бейли Финсток, — несуразной маленькой девочкой с умными, взрослыми глазами.