Драко решил найти на нее управу позже.
Он рассеянно кивал на поздравления, на удивление уместно вставлял краткие благодарности и комментарии и мечтал оказаться далеко-далеко отсюда, в маленькой лондонской квартире, где все дышит уютом и теплом. Но оставался на месте, прекрасно понимая, что от первой брачной ночи его никто не освобождал.
Нельзя сказать, что сделка с собой далась Драко так уж просто. Он долго думал, как повернуть ситуацию в свою пользу, как минимизировать уступки, как… как защитить человека, ставшего самым ценным его сокровищем. Он говорил с отцом, осторожно, конечно, говорил с Асторией и Клифтоном, искал поправки и возможности, налаживал связи с деловым партнерами, крутился, как белка, — и все равно далеко не убежал, хвост пришлось пожертвовать хитрому капкану рода, хищному, как и каждый из его членов.
— Не витай в облаках, — процедила Астория, когда очередные гости отошли, кажется, это были Нотты.
Не то чтобы она Драко ненавидела, напротив, всецело его поддерживала в том, чтобы он навещал супружескую спальню как можно реже. Главное — не допускать слухов, а там «хоть к кентаврам бегай, Малфой, мне все равно, но если я услышу намек…», и Драко склонен был верить, что эта змея сумеет красиво отомстить.
Роду Малфой не нужна была финансовая поддержка благодаря едва не вылезшему из кожи Драко, а благосклонность Национального Героя, осваивающего нелегкую стезю артефактора, избавляла от необходимости иной политической поддержки. Но вопрос с наследниками оставался открытым, и консерватор Люциус категорически не хотел ничего слышать о ненадежных маггловских разработках и «суррогатных матерях».
Наследник рода Малфой должен родиться в законном браке, и точка!
Драко слишком уважал свои корни, чтобы позволить роду угаснуть. Но и прятаться всю жизнь он не собирался. Поэтому, когда наследник родится…
Он заставил себя отвлечься от мыслей, возвращаясь в сегодняшний день. Вереница гостей подходила к концу, день клонился к закату, и казавшаяся железной Астория всё сильнее опиралась на него, кажется, сама того не замечая. Драко её понимал. Он тоже хотел на кого-нибудь опереться, кого-нибудь теплого и надежного.
Наконец, наступил тот радостный миг, когда молодоженам дозволено было уйти в свои покои, и Драко не стал медлить. Он потянул Асторию, мягко, но непреклонно показывая ей путь к их смежным спальням, и лишь за закрытыми дверями позволил себе расслабить напряженные плечи и распустить удавку галстука. «Свадьба по-маггловски» — вот как он это назвал, с наслаждением топчась по больным местам отца.
— Сегодня не благоприятный день, — тихо сказал жене, с наслаждением разминая шею. — Это твоя спальня, моя за той дверью. Я спать. Если что, зови домовика.
— Конечно, дорогой, — холодно отозвалась Астория, шурша тканью юбки. — Помоги расстегнуть платье и иди хоть к Мордреду.
Драко ухмыльнулся, подумав, что семейная жизнь с такой женщиной может оказаться… забавной.
…в лондонской квартире полутьму разгоняла только лампа на рабочем столе, а тишину — тихое ворчание радио да скрип пера по бумаге.
— Ты испортишь зрение, — в который раз вздохнул Драко, вынимая из смуглых пальцев перьевую ручку и обнимая острые плечи, прижался грудью к спине. — Как я устал…
— Ха, — рыжая голова откинулась назад, желтые глаза сверкнула вызовом, — это ты мне говоришь, мистер Я-буду-заполнять-договора-при-лунном-свете? Серьезно? Ручку отдай, у меня руны недописаны.
Драко спрятал улыбку во встрепанной макушке, чувствуя, как ком льда, поселившийся в груди за неделю разлуки, начал стремительно таять.
— А ты отними, — предложил он, отступая, и демонстративно покрутил в пальцах предмет раздора.
Его собеседник поднялся со стула, хищно щуря волчьи глаза. И кинулся вперед, роняя их обоих на ковер и довольно улыбаясь. Забытая ручка — серебро и ольха — закатилась под стол.
— Ну нет, теперь мне мало ручки… Теперь я заберу тебя целиком.
Драко раскинул руки и закрыл глаза, расслабляясь в родных горячих руках.
— Будто я против, Сол.
Комментарий к Кусь двадцать первый
Знаменательный день, господамы: основная линия сюжета официально объявляется закрытой!
Но от бонусов это вас всё равно не спасёт. ;)
На мой взгляд, осталось три сюжетные дыры, но я мог что-то и забыть…
Наверное, я всё же пожалела романтики для главных героев, но… получилось так, как получилось, и переигрывать не стоит. Пусть всё идёт своим чередом.
========== Бонус первый. «Эй, налей» ==========
В просторной комнате за большим праздничным столом разместился весь коллектив школы чародейства и волшебства Хогвартс, вплоть до Филча и его кошки. На стенах перемигивались золотые и серебряные гирлянды, в воздухе парили свечи и светлячки, само пространство казалось искрящимся от магии и веселья. Директор, в красной мантии с летающими по ткани конфетами, размахивал руками, напевая в полный голос рождественские гимны, и сидящая рядом Минерва ему подмяукивала, в такт покачивая головой без привычной шляпы, но с неизменно собранными в пучок волосами. Мадам Помфри сияла пьяной улыбкой и вычурным колье, когда горячо рассказывала юной Тонкс, в этот вечер отличившейся ядовито-зелёным колером, о своем погибшем муже и «Какой был мужчина! Жаль, что совершенно не разбирался в зельях». А та кивала, кося совершенно пустыми глазами на стол и бездумно улыбаясь. Даже строгая мадам Пинс, за бытие библиотекарем приобретшая стойкую аллергию на шум, лихо опрокидывала в себя огневиски и громко хохотала над неумелыми, размазанными по столу шутками приободрившегося Филча.
Рождество уходящего 1996 года выдалось достаточно суматошным, чтобы на время забыть об исследованиях и погрузиться в предпраздничный хаос. Что-то витало в воздухе… не Дух Рождества, увы, какая-то нервозность. И Филиус её чувствовал. Наверное, он единственный её чувствовал. Он веселился со всеми, но исподволь окидывая коллег жадным взглядом — кто же, кто? Кто нашел его новый проект и так невоспитанно забрал себе, не потрудившись даже отыскать хозяина? Возмутительное небрежение!
Северус тоже, словно отражая его мысли, был мрачнее обычного. На пьяной профессорской вечеринке он все время косился на дверь и скрипел зубами, не утруждая себя веселыми масками и дружескими тостами. Будто он раньше на такое разменивался, право слово. Знай Филиус его меньше, решил бы, что главного «слизеринского змея» кто-то ждет, и тот только и ищет повод, чтобы сбежать в свои покои к куда более приятной компании… Разве что книг и котлов.
Вздор, право же.
— Северус, налей мне вина, будь так любезен, — попросил полугоблин, тоскливым взглядом провожая очередную бутылку, исчезающую под столом. Филиус был изрядно пьян, ровно настолько, чтобы не справиться с чарами, но и не возомнить себя при этом всемогущим. Но он медленно приближался к состоянию «дайте мне палочку и я переверну мир!», за которым следовало глубокое забытье.
Хагрид пил в три горла, ел и вовсе — в девять, как маленькая стайка церберов, и Сивилла — вот удивительное дело! — от него не отставала, заслужив умиленный взгляд и скупую мужскую слезу: «оголодала в своей башне, деточка». «Деточка» облизывала испачканные в масле пальцы и жалобно — в стельку пьяно — смотрела на Рубеуса голодными голубыми глазами, из-за очков казавшимися неимоверно огромными. Тот и рад был угостить даму, сам далеко не трезвый, и наверняка видел в профессоре Предсказаний очередную умилительную тварь.
Северус любезность проявил, щедро плеснув в золотой кубок красного полусладкого, как Филиус и любил. Тот отвлекся от сюрреалесичной картины «воркующего над стрекозой лесничего» и с горячностью умирающего от жажды присосался к алкоголю.
Небольшой рост не позволял ему чувствовать себя вольно за человеческим столом, исподволь напоминая, что между ними всегда будет непреодолимая пропасть, расчерченная кровью. Но он предпочитал об этом не думать, осознавая, что сам сделал свой выбор, отказавшись следовать воле главы рода и уйдя к людям без права возврата.
