Он властвовал над ней, но и был покорён, и в момент исступления назвал её имя. Дарси. Как полный сладости выдох и новый вдох. Она не могла ответить Локи тем же, ведь он не назвался, и только изучала взглядом его склонённое над ней лицо. Её полные губы изогнулись в мягкой улыбке.

— Так ты учёный, говоришь? Чем занимаешься? — спросила она спустя некоторое время, свернувшись рядом, поскольку кровати совсем не хватало, чтобы каждый мог расположиться привольно.

— Изучаю космические явления, — обобщил Локи. Ну, например, космический промах братца, которого удалось изгнать сюда, в Мидгард.

— О-о-о, и как там космос?

— В порядке, — ответил он. Хотя прекрасно знал, какой хаос творится сейчас во многих из девяти миров. В голове не всплыло ничего из этого, в мыслях царило приятное опустошение. Несколько минут они оба снова слушали тишину.

— Это странно — то, что случилось между нами, — сказала наконец Дарси и задумчиво посмотрела на него. — Я обычно так не поступаю.

В том, как она произнесла это, не было попыток оправдаться, только спокойная констатация факта. Локи понимал, что по асгардским меркам подобное поведение юной девы выходило за все рамки приличий, но здесь, видимо, существовали другие представления на этот счёт.

— Обычно я тоже, — сказал он и сам усмехнулся тому, насколько честен был в этот миг.

Каким коварным напитком оказалось здешнее пиво, всё-таки затуманило разум настолько, что Локи спутался со смертной. А впрочем, может, дело и не в напитке. Скосив глаза на Дарси, которая легонько водила пальцем по его груди, он задержал взгляд на её круглых плечах, почти белоснежных в слабом ночном освещении. Пожалуй, всё-таки надо записать её номер.

========== Рагнарёк ==========

Комментарий к Рагнарёк

Дарси Льюис почти потеряла себя. Это началось ещё давно, задолго до того, как в Асгарде пошли толки о приближающемся Рагнарёке.

Ангст, AU: Локи забрал Дарси в Асгард, и во время правления Хелы она находилась там. Автору не додали драмы в третьем “Торе”, автор пытается дожать сам)

Дарси Льюис почти потеряла себя. Это началось ещё давно, задолго до того, как в Асгарде пошли толки о приближающемся Рагнарёке. Она затруднялась сказать наверняка, когда именно.

Быть может…

…тогда, когда бог лжи и обмана втёрся к ней в доверие, чтобы использовать в корыстных целях, чтобы проникнуть в стан врага и выудить нужную информацию. Он задурил ей голову, он манипулировал, запугивал и зачаровывал. Последнее, пожалуй, сыграло решающую роль. Дарси так отчаянно влюбилась, что, даже узнав потом, кто на самом деле перед ней, не смогла ничего с собой поделать. Джейн бесилась, клеймила предательницей, Сэлвиг искренне переживал и пытался вырвать из лап чудовища — до тех пор, пока сам не попал под его власть.

Власть, которую он применял к Дарси, была совсем иного свойства. В случае смертной Локи не нуждался в магии или гипнозе, достаточно было поманить пальцем, и она таяла, текла в его объятия, страстно мечтая остаться в них навсегда и прекрасно понимая: настанет миг — и он покинет её, не испытав ни малейшего сожаления. А то и раздавит, как мелкую надоедливую бабочку. Пока же она наслаждалась нектаром этого дивного экзотического цветка. Хищного цветка.

Быть может…

…тогда, когда на месяцы погрузилась в беспросветную апатию, когда он проиграл в битве за Мидгард и ожидал решения своей участи, стоя с унизительным кляпом на исхудавшем лице. Она не смела даже попрощаться, смотрела издалека, давясь рыданиями. Джейн права: она действительно стала предательницей, ведь должна была возненавидеть Локи за то, что он сотворил с её миром. Но сердце болело лишь об одном: его забирают отсюда. Какую бы кару ни выбрали для него в Асгарде, не приходилось сомневаться в том, что она будет соразмерна его деяниям — а они отличались жестокостью.

Быть может…

…тогда, когда он вернулся за ней. Сначала Дарси подумала, что от горя совсем свихнулась и ей пригрезился портал, доставивший её к асгардскому двору. Зачем жалкая смертная понадобилась Одину Всеотцу, уму непостижимо. Она настолько погрязла в тоске, что даже не могла толком испугаться или удивиться, только покорно ждала, что же скажет этот седой старец, смотрящий с какой-то странной лукавинкой, не подходящей его облику. Он отослал всех слуг, чтобы дать ей аудиенцию тет-а-тет, и упивался произведённым эффектом, когда она в полном потрясении наблюдала, как иллюзия развеивается. Перед Дарси предстал её бог.

Она осталась с ним, разве она имела выбор? Её душа принадлежала Локи.

Он же не принадлежал никому, он, добравшись наконец до заветной цели, торжествовал и делал всё, что заблагорассудится, порой проводя день за днём в лености, в развлечениях, смотря глазами Одина, как подданные, подчинившись его воле, восхваляют того, кого так незаслуженно обходили вниманием раньше. Его неизменно окружали женщины, и Дарси знала, что она — одна из многих других. Ревность душила, но Дарси скрывала её, скрывала слёзы, боль и страх. Она была чужой здесь, и только Локи оставался её светочем и надеждой, а надеяться на ложь и коварство — опасная затея.

Иногда отголоски былой жизни пробуждались в памяти, и Дарси спрашивала себя, отчего Локи вообще вспомнил о ней, разве не хватало ему прекрасных асинь в Асгарде? Чем она могла его привлечь, ведь никакой выгоды уже не извлечь, не выудить важных сведений из болтливой дурочки. Она не тешила себя бреднями о вечной любви, она видела, что бог равнодушен к ней и просто забавляется, питаясь эмоциями, что захлёстывали её с головой. Возможно, секрет именно в этом? В том, что ни одна другая женщина не зависела от него так полно, не любила так безоглядно?

Ты — моя прихоть, снизошёл однажды Локи до объяснения.

И она довольствовалась этим, собирая по крупицам своё больное, израненное, неправильное счастье.

Дарси Льюис почти потеряла себя — жизнерадостную, неунывающую, острую на язык. Невозможно было находиться рядом с Локи, не растворяясь в нём, не становясь послушной тенью. Придворные презирали её, не в открытую, разумеется, опасаясь гнева Всеотца, но достаточно явно для того, чтобы она ощутила это. Дарси терпела, Дарси жертвовала всем, дожидаясь его ночами в маленьких покоях, отведённых ей. И он приходил, если был расположен повидать её.

А потом явился Тор и разоблачил Локи, забрал его с собой. Тогда для Дарси настал Рагнарёк. Её личный сорт Рагнарёка, как могла бы она пошутить, будь она прежней. Неприкаянная, вздрагивающая от каждого шороха, смертная пряталась в дальних уголках Асгарда до тех пор, пока её, совершенно истощённую, не подобрал Хеймдалль. Бывший страж Биврёста не делал различий ни для кого, он судил беспристрастно. По привычке закрывая лицо капюшоном холщёвой накидки, Дарси затерялась среди асгардцев, которым Хеймдалль дал пристанище, стремясь уберечь от Хелы.

Они боялись потерять свой дом, а у неё давно уже не было дома. Они боялись потерять свои жизни, а она уже умерла в тот миг, когда Локи исчез. Вздумай Хела казнить её, Дарси даже не попыталась бы сопротивляться. Только богине смерти не было никакого дела до маленькой смертной, по нелепой случайности оказавшейся там, где ей не место.

Всё изменилось в тот день, когда Хеймдалль возвестил о прибытии Тора. Страж повёл жителей к мосту, чтобы спасти их из Асгарда, чьи часы были сочтены, но для Дарси спасение крылось в другом: если Тор здесь, то он может знать что-то о судьбе Локи. Её бог — единственное, что её волновало, и она, переборов страх, обратилась к Хеймдаллю.

«Где найти Тора?» — был её вопрос.

«Там, где ему и должно находиться — на троне», — был его ответ.

Когда она наконец достигла цели, то увидела, что кое-кто опередил её. Дарси содрогнулась: для Хелы она — пустое место, мельче букашки. Что там какая-то девчонка для богини смерти, раздавит — и не заметит.

Но Хела заметила.

— Какой интересный экземпляр, — проговорила она голосом, странно напоминающим шипение, и посмотрела с улыбкой, едва ли не умилённой. Богиня безошибочно определила, что перед ней стоит не жительница Асгарда, и в её взгляде мелькнуло любопытство.